Рамиз Алиев - Изнанка белого. Арктика от викингов до папанинцев Страница 32

Очевидно, что в условиях цейтнота и катастрофической нехватки средств организовать полноценную экспедицию было невозможно. Но это не единственные причины, которые в итоге привели к неудаче. Их следует искать и в особенностях личности Седова – человека крайне амбициозного, но при этом недостаточно квалифицированного для выполнения взятой на себя задачи.

Для экспедиции было зафрахтовано парусно-моторное судно «Святой великомученик Фока» водоизмещением 273 тонны, построенное в Норвегии в 1870 году под именем «Гейзер». Это судно было однотипным с другими знаменитыми полярными судами, такими как «Заря», «Вега» и «Стелла Поларе». Силовая установка судна имела мощность 290 сил и позволяла идти со скоростью до 6 узлов [23].

Снаряжение экспедиции было в основном закуплено в Архангельске, провизия состояла большей частью из солонины, солёной рыбы и сухарей, то есть не содержала нужного количества витаминов и не подходила для полярного плавания. Одежда и обувь были взяты из расчёта на год на 14 человек, то есть не на весь период и не на весь состав экспедиции. Снаряжение приобреталось на скорую руку и не было проверено перед отходом.

Седов имел с собой около 80 собак. Около половины из них были закуплены в Тобольске по 45 рублей, остальные же были взяты в Архангельске по 50 и представляли собой, по словам Н. Пинегина, «дворняжек, без сомнения, собранных где-нибудь в окрестностях» [93].

«По всей видимости, всякая упряжь для них такая же новость, как если бы вместо хомутиков и постромок их одели бы во фраки.<….> От судна собаки не бегут иначе как на поводу. Но обратно – полным ходом <….> совсем не приспособлены к холоду, <….> их мех без подшерстка, мерзнут даже при слабых <….> холодах, худеют от мороза, не умеют защитить свой кусок от чужих посягательств, – это не собаки севера. Они погибнут».

Впрочем, «архангельским лайкам» применение нашлось:

«Юган и Линник давно уже по собственному почину стали готовить котлеты из собачины (Седов, убедившись в полной непригодности некоторых архангельских дворняжек, приказал убить их: бессмысленно расходовать провизию на собак, негодных и обречённых на гибель из-за неприспособленности к климату). Оба собакоеда уверяли, что мясо очень вкусно. <….> В конце концов попробовали все. Если б не было доподлинно известно, что едим мясо вертлявого Волчка, котлеты можно было бы принять за обыкновенные» [93].

«Собачий вопрос» был главным в достижении полюса. После того как половина животных оказались непригодными для работы, стало очевидно, что успеха достичь не удастся. Тем не менее, Седов не стал отказываться от своих планов.

Грузоподъёмность судна оказалась недостаточной, чтобы взять на борт всё экспедиционное снаряжение, поэтому запас угля пришлось сократить и взять его из расчёта на 23–25 ходовых дней [23].

За несколько дней до выхода в море судовладелец и капитан «Фоки» Дикин и часть команды отказались идти в плавание. Поэтому капитана, штурмана и второго механика пришлось искать за сутки до выхода в море. Экспедиция состояла из 27 человек, но на Новой Земле пятеро были списаны. Брейтфус отмечал, что они были списаны по причине непригодности, Пинегин же утверждал, что они изначально были лишними на борту и взяты лишь по требованию портового начальства, не выпускавшего судно с некомплектным экипажем.

Судно вышло из Архангельска с сильной задержкой, 14/27 августа, неблагоприятная ледовая обстановка не позволила дойти до Земли Франца-Иосифа, как предполагалось. Зазимовать пришлось на Новой Земле (рис. 3–13).

Рис. 3–13. Георгий Седов в своей каюте на борту «Св. Фоки»

В конце зимовки Седов отослал партию под руководством капитана «Фоки» Захарова, чтобы передать на Большую землю сведения о ходе экспедиции и научные результаты. Седов надеялся, что ему пришлют пароход с углём и замену негодным собакам. Однако Комитет, отправив Седова в рейс, фактически устранился от своих обязанностей.

Во время зимовки Седов приказал переименовать экспедиционное судно в «Михаил Суворин». Вряд ли Седов имел на это полномочия – судно не принадлежало ни ему, ни Комитету и было зафрахтовано для экспедиции. Как бы то ни было, новое имя не прижилось.

Небольшой запас топлива быстро закончился, к Земле Франца-Иосифа шли, сжигая в топках «Фоки» концы, смоченные машинным маслом, и моржовые шкуры.

Во время второй зимовки в бухте, которую Седов назвал Тихой, на северо-западе острова Гукера, в экспедиции появились первые заболевшие цингой. Хотя охота была довольно успешной, добытое мясо не удалось сохранить, и участники экспедиции питались в основном сушёной рыбой и солониной, кашей и макаронами [93]. Среди заболевших был и начальник экспедиции.

«Мой девиз – лёгкость и подвижность»

Полюсной партии, состоявшей из Седова и матросов Пустошного и Линника, предстояло пройти около 2200 км. При этом они располагали запасом питания всего лишь на четыре месяца для людей и на полтора – для собак [23]. Визе отмечает [33, с. 259], что матросы отправились с Седовым добровольно, но вряд ли представляли, что продуктов хватает лишь до полюса, но никак не на обратный путь. К началу своего похода к полюсу Седов уже был тяжело болен. Судя по симптомам, это была цинга. Квалифицированного врача на судне не было – его роль выполнял ветеринар Кушаков, человек, далёкий от полярной медицины. В таких условиях поход был равносилен самоубийству, и Седов это понимал не хуже Визе и Пинегина, которые безуспешно пытались отговорить его от рокового шага. Покидая экспедицию, Седов сдал командование Кушакову. В своей инструкции Седов просил его не ждать полюсную партию дольше, чем до 1 августа, и ни в коем случае не оставаться ещё на одну зимовку. Также Седов просил Кушакова не заниматься снаряжением спасательной экспедиции:

«По приходе в Россию не беспокойтесь ходатайствовать о посылке за нами судна, т. к. это будет напрасная трата средств, ибо если нам суждено будет уцелеть, то мы и самостоятельно доберёмся домой» [72].

Рис. 3–14. Маршрут экспедиции Г. Я. Седова. Показан также путь «Св. Анны» Г. Л. Брусилова и для сравнения – дрейф «Фрама»

3/16 февраля группа вышла в поход на север. Поклажа была размещена на трёх нартах, в каждую из которых было запряжено восемь собак. Сначала продвигались вперёд довольно быстро, преодолевая около 15 вёрст в день. Однако уже через несколько дней Седов не смог идти дальше, стал терять сознание и велел матросам привязать его к нартам. Он не выпускал из рук компаса, так как боялся, что матросы могут обмануть его и развернуться на юг. 16 февраля дневник его обрывается, 20 февраля Седов умер. В это время группа ещё находилась в пределах архипелага Земля Франца-Иосифа, немного не дойдя до острова Рудольфа. Через две недели матросы вернулись на «Фоку». Из их слов следовало, что начальника они похоронили на острове Рудольфа, но могила его так и не была найдена. По возвращении в Архангельск было проведено дознание, поскольку обстоятельства гибели Седова могли вызвать подозрение. Но записи Седова, которые он вёл, пока хватало сил, послужили для матросов оправдательным документом, и производство было прекращено.

Во время второй зимовки умер И. А. Зандер, единственный механик на судне. Но машину всё же удалось подготовить к выходу в море. По пути «Фока» зашёл на мыс Флора, где могли быть остатки топлива. Этот мыс был уже знаменит – за восемнадцать лет до прихода «Фоки» здесь совершенно случайно англичанином Джексоном были спасены Нансен с Йохансеном. И теперь чудо повторилось – в этом же месте «Фока» спас единственных выживших участников экспедиции «Святой Анны» – штурмана В. И. Альбанова и матроса А.Э.Конрада.

Путь домой был чрезвычайно трудным – постепенно сгорели в топке фальшборта, надстройки, внутренние перегородки. Потом стали сжигать бимсы через один.

Уже оказавшись в обитаемых местах, участники экспедиции узнали о начавшейся мировой войне.

Завершение экспедиции Седова

Прибыв 17 августа 1914 года в Архангельск, экспедиция столкнулась с новыми бедами. Комитет имел огромные неоплаченные долги и смог рассчитаться лишь с командным составом экспедиции. Прожив месяц на судне, без тёплой одежды и средств к существованию, матросы, не видя другого выхода, обратились с прошением на высочайшее имя [131]:

«Ваше Императорское Величество, Всемилостивейший Государь!

Два года тому назад под командою ст. лейт. Седова мы отправились в экспедицию к Северному полюсу. Нам было обещано, что о семьях наших позаботятся, и мы смело шли за нашим начальником. Много лишений и много невзгод нам пришлось перенести вследствие недостаточного оборудования экспедиции. Чаша испытаний переполнилась, когда наш дорогой начальник, настойчиво преследуя свою заветную мечту водрузить русский флаг на Северном полюсе, погиб смертью идейного мученика. Мы возвращались домой изнурённые, жаждущие отдыха. На Земле Франца-Иосифа, кроме Седова, погиб Зандер. Мы остальные были почти сплошь больные; двое лежат в больнице. Вместо отдыха на родине нас ждало горькое разочарование: нас бросили на произвол судьбы на полуразрушенном экспедиционном судне без гроша денег. Весь офицерский состав получил полностью следуемое жалованье и немедленно же уехал; нам же не заплатили заслуженного. Повергая к стопам Вашего Императорского Величества наши верноподданнические чувства, мы слёзно просим обратить монаршую милость на наше горестное положение.