Рамиз Алиев - Изнанка белого. Арктика от викингов до папанинцев Страница 35

В истории «Святой Анны» вообще слишком много неясностей, информация, которой мы располагаем, фрагментарна. Сведения о подготовке и начальном этапе экспедиции можно почерпнуть из сохранившихся писем Жданко и Брусилова, последние из которых были отправлены из Югорского Шара. Судьба писем, переданных участниками экспедиции с группой Альбанова, осталась тайной. В то время как копия судового журнала и предписание, переданное Брусиловым Альбанову, были доставлены им на Большую землю, частные письма, по-видимому, не дошли до адресатов. Альбанов в своей книге несколько раз упоминает жестянку с почтой, она прослеживается вплоть до конечной точки – мыса Флора. Альбанов никак не проясняет эту ситуацию, хотя, при желании, мог бы предложить какую угодно версию событий – книга Альбанова была издана в 1917 году, когда уже было ясно, что «Святая Анна» не вернётся.[98] Дневник Конрада был опубликован лишь в 2011 году; он, по-видимому, был переписан и откорректирован автором[99] и во многом расходится с рассказом Альбанова.

Валериан Альбанов ненадолго пережил своего капитана: он бесследно исчез в Гражданскую войну – по слухам, погиб в 1919 году. Александр Конрад прожил до 1940 года, но никогда не рассказывал ни о походе по льдам, ни о жизни на «Святой Анне». Примечательно, что некоторое время Конрад и Альбанов продолжали служить на одном судне (ледорезе «Канада»), следовательно, конфронтации между ними не было.

Благодаря сохранённой Альбановым копии судового журнала на картах Карского моря появились жёлоб Св. Анны и остров Визе, предсказанный на основании анализа траектории дрейфа «Св. Анны» В.Ю.Визе, участником экспедиции Седова.

Трагедия Брусилова обогатила не только географию полярных стран, но и литературу. История «Святой Анны» легла в основу двух романов русских классиков – Б. Пильняка («Заволочье», 1925) и В. Каверина («Два капитана», 1938–1944). Любопытно, что оба писателя дословно использовали в тексте фрагменты из дневников Альбанова – что является подтверждением блестящих литературных способностей штурмана. Пильняк сам путешествовал на судне «Персей» по Полярному морю, и именно морская часть романа выглядит наиболее убедительно. Особенно заострена у Пильняка и начисто лишена романтизма тема женщины на корабле – именно в женщине он видит угрозу физическому выживанию экспедиции, оказавшейся в экстремальной ситуации. «Два капитана» Каверина – это синтез трёх историй: основой сюжета является история «Св. Анны», но в неё включены некоторые подробности экспедиции Седова (поставка негодных собак и снаряжения) и Русанова (найденный столб с надписью). Каверин предлагает и свою версию пропажи почты (утонувший почтальон). При подготовке романа писатель общался с полярниками – в частности, с Пинегиным, участником экспедиции Седова.

Угнать «Геркулес»

9 июля 1912 года из Александровска-на-Мурмане вышло в море небольшое судно «Геркулес». К экспедиции, которой руководил известный геолог В. А. Русанов, старались не привлекать лишнего внимания – цели её были весьма деликатными. Снаряжённая на государственные средства, экспедиция должна была обследовать Шпицберген, который был в это время фактически ничейной землёй, и к нему проявляли интерес многие страны, в первую очередь Норвегия. В задачи Русанова входило комплексное исследование архипелага, главным образом залежей угля. Также он должен был собрать информацию об активности иностранцев на архипелаге.

По предложению Русанова для экспедиции была куплена в Норвегии деревянная промысловая яхта «Геркулес» в 65 тонн водоизмещения, 22,4 метра в длину, с керосиновым двигателем мощностью 18 сил. Судно было рассчитано на работу во время летнего промысла во льдах, но, безусловно, непригодно для зимовки в условиях дрейфа [24]. На должность капитана В. А. Русанов пригласил двадцатитрёхлетнего Александра Кучина.

Рис. 3–15. Александр Кучин – участник экспедиции Амундсена на «Фраме»

АЛЕКСАНДР СТЕПАНОВИЧ КУЧИН (1888–1913?) (рис. 3–15) родился в Онежском уезде в семье капитана Степана Кучина. В 1909 году окончил Архангельское торгово-мореходное училище с золотой медалью. После училища Кучин изучал океанографию у Хелланда-Хансена[100] в Норвегии. Именно в качестве океанографа, по рекомендации Хелланда-Хансена и Нансена, Александр Кучин поступил в экспедицию Амундсена на «Фраме», где был единственным иностранным участником, что, несомненно, свидетельствует о его экстраординарных способностях. Именно Кучин фактически вынес на себе научную программу экспедиции – сам Амундсен наукой особо не интересовался, и экспедиция его преследовала большей частью спортивные цели (достижение полюса). Когда Амундсен развернул «Фрам» на юг, вместо того чтобы идти, как обещал, к Северному полюсу, это вызвало во всем мире, и в Норвегии, весьма негативную реакцию. И научные результаты, полученные Кучиным, стали одним из важных аргументов в защиту Амундсена [31]. В сентябре 1911 года Кучин оставил экспедицию в Буэнос-Айресе и к началу 1912 года вернулся в Россию.

Помимо океанографических работ, Кучин успел внести вклад в развитие русско-норвежских связей – он в совершенстве владел норвежским и составил первый русско-норвежский словарь.

Сначала В. А. Русанов предложил руководство судном опытному полярному капитану И. П. Ануфриеву. Но тот был уже связан другими обязательствами и предложил вместо себя замену. Однако Русанов остановился на кандидатуре Кучина, вероятно, потому, что хотел видеть в составе экспедиции профессионального гидролога. В экспедиции в качестве научного работника и врача также участвовала невеста Русанова, француженка Жюльетта Жан. Присутствие женщины, да ещё иностранки, в государственной полярной экспедиции было делом в высшей степени необычным, но Министерству внутренних дел, видимо, пришлось уступить Русанову. Всего в экспедиции состояло 4 научных работника (В. А. Русанов, Р. Л. Самойлович, З. Ф. Сватош, Ж.Жан) и 7 членов команды. Штурманом был однокурсник Александра Кучина Константин Белов; студент Политехнического института Константин Семёнов выполнял обязанности механика. Другими словами, весь командный состав судна был очень молодым по сравнению с начальником экспедиции, никто из руководителей не обладал серьёзным опытом плаваний в полярных водах.

Запас продуктов был рассчитан примерно на год, это казалось вполне естественным, учитывая возможность зимовки на архипелаге. Однако и ранний выход, и покупка судна вместо его аренды, и увеличенный запас продуктов – всё это оказалось частью заранее продуманного плана, которым Русанов до поры до времени ни с кем не делился. В этом можно усмотреть аналогию с поступком Амундсена, который за два года до описываемых событий принял решение развернуть «Фрам» на юг. Также и Русанов фактически превысил свои полномочия и направил судно на восток, в Карское море. Параллель с Амундсеном просматривается ещё и в выборе судна – Русанов часто сравнивает «Геркулес» с «Йоа», небольшим парусно-моторным судном Амундсена, на котором последний покорил Северо-Западный проход. Именно этот тип судов Русанов считал оптимальным для решения своей задачи – прохода вдоль берегов Сибири.

Рис. 3–16. Портрет В. А. Русанова

ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ РУСАНОВ (1875–1913?) (рис. 3–16), подобно многим современникам, начал свою научную карьеру в северной ссылке, куда попал за участие в революционном движении. После освобождения он так и не смог окончить Киевский университет, поскольку не имел права проживать в крупных городах России. Однако это не помешало ему выехать из России и получить геологическое образование в Сорбонне. С 1907 года он участвовал в нескольких экспедициях на Новую Землю, первая поездка (1907) была предпринята по собственной инициативе, в 1908 году он участвовал во французской экспедиции Шарля Бенара, затем в экспедициях, организованных русским правительством. С 1910 года он сам руководил экспедициями. Постепенно область интересов Русанова начала сдвигаться от геологии к океанографии. В 1910 году он выступил с программной статьёй [105], в которой обосновывал возможность и необходимость морского сообщения с Сибирью. Этот вопрос тогда волновал многих, и хотя первые успешные плавания были совершены ещё в XIX веке, устойчивое сообщение ещё не было налажено. Русанов предложил свой способ решения проблемы:

«До сих пор с непоколебимым и непонятным упорством стараются пройти в Сибирь через Карское море, огибая или Новую Землю, или Вайгач, возможно южнее: через Югорский Шар, через Карские Ворота, в более редких случаях, через Маточкин Шар. Я предлагаю как раз обратное. Я предлагаю огибать Новую Землю как можно севернее, а Карское море совсем оставлять в стороне. Правда, такой путь на 250 вёрст длиннее, но зато он гораздо надёжнее».