Льюис Котлоу - Занзабуку Страница 39

С 1946 года для встречи с королем нужно разрешение бельгийского резидента, и простые туристы не добились бы аудиенции с Рудахигвой.

Он стал своего рода выставочным экспонатом, но в действительности он значит гораздо больше этого. Возвратимся, однако, к 1937 году. Тогда было немного посетителей, и желающих встретиться с королем всегда тепло принимали. Король все еще жил в инзу и был доступен, хотя его окружала многочисленная и блестящая свита.

Когда Кангази и я прибыли к порогу его дома — ее несли в паланкине, а я шел рядом, — король Рудахигва, ростом более семи футов, вышел нам навстречу и крепко пожал мне руку. Хотя мвами был одет не более роскошно, чем его придворные, он выглядел импозантно. Однако он встретил меня свободно и непосредственно. Его лицо портили несколько выдававшиеся вперед зубы, но он был живым, умным и вождем с головы до пят.

Мы немного побеседовали по-французски — король владел этим языком в совершенстве, и я почти не запинался, после чего я подарил мвами черный шелковый зонтик и маленький шелковый флажок, что, казалось, понравилось ему.

Я не знал, был ли он просто вежлив или ему действительно понравились мои подарки, потому что выбрать подарок королю — далеко не легкая задача. Люди, привыкшие раздавать блестящие безделушки африканцам, неизбежно попадут впросак в стране ватусси — народа с древней культурой.

Я слышал о путешественнике, посетившем Ньянзу вскоре после восшествия на престол Рудахигвы. После интервью с королем европеец подарил ему несколько ничтожных дешевых украшений. Рудахигва поблагодарил его так вежливо, как если бы безделушки были драгоценными камнями, но лишь посетитель удалился, он с пренебрежением швырнул безделушки своим слугам.

Мвами Рудахигва показал мне великие церемониальные барабаны — священные реликвии, которые повсюду возят за ним. Барабаны — пульс Африки: большие барабаны, маленькие барабаны, «щелевые» барабаны, барабаны, сделанные из дуплистой колоды и гудящие высоко, когда ударяют по одному концу, и низко, когда бьют по другому, барабаны, по которым колотят, и барабаны, которые трут. Они играют на танцах, играют на праздниках, созывают на совет и на войну, объявляют о прибытии вождя и передают длинные сообщения.

В Руанде королевские барабаны имели имена. Три из них — Ишакве, Иньяхура и Инумву — гремели каждое утро, возвещая, что король проснулся и все ватусси должны проснуться. Они возвещают и о его отходе ко сну. Даже если король не лег, никто не может бодрствовать после сигнала. Это традиция, а Рудахигва настаивает на сохранении традиций.

Самый священный барабан ватусси Калинга — символ королевской власти. Он означает то же, что в других странах корона, скипетр и государственная печать, вместе взятые. Когда бельгийские власти захотели изгнать Музингу, они отобрали у него Калингу.

Без барабана король лишился всего своего могущества, престижа и авторитета в глазах подданных, и он знал это. Музинга сдался без боя. Вскоре после воцарения Рудахигвы Калингу передали ему. Пока король имел священный барабан, и он, и его сторонники знали, что Рудахигва — настоящий мвами.

В конце беседы король пригласил меня на большой праздник, длящийся три дня. Во время него устраивают торжественный парад священного скота, балетное представление, соревнование в прыжках в высоту и многое другое. Такие праздники бывают два-три раза в году, и я приехал вовремя.

Перед праздником я несколько дней путешествовал по стране: смотрел, снимал и беседовал с людьми. Побывал я и у низложенного короля Музинги, жившего в непритязательной, но удобной инзу. Ростом выше сына и более простой, Музинга казался раздраженным и озлобленным. Однако он тепло приветствовал меня и спросил: «Нет ли у вас каких-нибудь лекарств для моих глаз?» Музинга сильно страдал от катаракты. Он казался совершенно разочарованным, когда у меня не оказалось нужных лекарств.

Затем он попытался произнести несколько фраз по-немецки. Этот язык, без сомнения, напоминал ему дни величия и славы. Руанда и Урунди были частью германской Восточной Африки до Первой мировой войны.

Я заметил мало следов долгого немецкого господства в Руанде-Урунди. Все, что я могу теперь припомнить, — тщетные попытки Музинги произнести иностранные звуки, напоминавшие ему двадцатилетний (из тридцати шести лет) период его царствования. Я почувствовал жалость к одинокому старому диктатору: он, должно быть, понял мои мысли и подарил мне изумительно красивое плетеное ватусское изделие.

Королевские церемонии в Ньянзе были даже более эффектны, чем я ожидал. Мвами Рудахигва в центре, в роскошном белом одеянии и прелестном головном уборе, с жемчужным ожерельем и крестом из белого обезьяньего меха, выглядел более блестящим, чем обычно. По бокам от него расположилось семьдесят пять благороднейших ватусси.

Они расположились у края огромного поля и ожидали «парад» длиннорогих животных; принадлежавших лично королю называли иньямбо, другим ватусси — инзанга.

На другой стороне поля толпились сотни рядовых африканцев, некоторые из них участвовали в церемонии, другие просто смотрели на восхитительное зрелище. Даже деревья, росшие неподалеку, были усеяны людьми, взобравшимися на них, чтобы лучше видеть происходящее.

Перед началом съемки я заметил, что король держит в руке шелковый флажок — мой подарок. Сзади стоял слуга с черным зонтиком.

Праздник начался с прыжков в высоту. В землю воткнули два тонких прямых стебля тростника, к ним прикрепили тонкую планку. Перед планкой находился твердый холмик в несколько дюймов высотой. Затем юноша-ватусси обмотал свою тогу вокруг талии и отошел на двадцать шагов — невероятно длинных — от планки.

Разбежавшись, он оттолкнулся от холмика и перелетел через планку. Техника его прыжка напомнила мне ту, которую американские спортсмены начали применять всего лет двадцать назад.

Сначала планку установили на высоте пять с половиной футов, и все прыгуны — их было пятеро или шестеро — оставили ее по меньшей мере на фут внизу.

Планку быстро поднимали, пока не дошли до восьми футов. Все прыгуны преодолели высоту так же легко, как вначале. Я, как и каждый путешественник, видевший прыжки ватусси, надеюсь, что их команда приедет когда-нибудь на Олимпийские игры. По международным правилам им не разрешили бы пользоваться маленьким холмиком, но я полагаю, что после непродолжительной тренировки они привыкнут прыгать без него.

Следующим номером была стрельба из лука, в искусстве которой бахуту и батва не уступали ватусси. Луки ватусси были очень большими, но это не повышало точности поражения цели, и пигмеи батва стреляли не хуже из своих крошечных луков.