Ева Воляк - Архипелаг мореплавателей Страница 39

— Пава, успокой своего сына. Он мешает церемонии питья кавы. — Когда после двукратного напоминания мальчик не успокоился, Тангалоа рассердился не на шутку и ударил мальчика палкой. Он рассек ребенка пополам, а затем самым беззаботным тоном предложил:

— Пава, пусть твой сын будет нашей закуской к каве. Это твоя половина, а это — моя. Но Пава не хотел есть сына и плакал. Тангалоа сжалился над ним:

— Подайте мне еще чашку кавы! — крикнул он. Когда ему подали каву, он вылил несколько капель на землю и сказал:

— Эта кава вернет мальчику жизнь. — Тотчас же разрозненные части соединились, и сын Павы ожил. В память об этом событии всегда, перед тем как выпить каву, часть напитка стряхивают на землю, а детям возбраняется заходить в дом, где собрались вожди.

Дева из Фагалоа

Фале постепенно наполнялось. Вожди усаживались в ряд слева от нас, каждый у строго определенного рангом и положением столба, поддерживающего крышу. Напротив них расположились ораторы. Последней вошла таупоу со своей свитой, единственная женщина на церемонии питья кавы; ей предоставлена привилегия готовить напиток. Таупоу, как правило, дочь вождя самого высокого ранга.

Княжну Фагалоа зовут Фа. Она выступает в этот день в полном параде: на шее ожерелье из красных гибискусов, на бедрах короткая юбочка из пальмовых листьев, ради приличия надетая поверх праздничного платья. На голове возвышается красивая туинга. Это очень эффектный и экзотичный головной убор. Носить его имеют право только титулованные особы: таупоу, манаиа, матаи… Он выглядит как львиная грива с прицепленной к ней короной. Туинга сделана из человеческих волос (для того, чтобы они стали более жесткими и светлыми, их смазывают коралловой известью), а также из множества палочек, ракушек, перьев и… зеркал.

Фа занимает свое место в шеренге вождей. У ее скрещенных ног стоит самый важный реквизит церемониала — чаша для приготовления кавы. Я смотрю на чашу с уважением. Она исключительно красивая и старая. Круглая, широкая и мелкая, на трех коротеньких ножках. В результате многолетнего пользования ее середина отливает всеми цветами радуги. Такие чаши, вырезанные из одного куска дерева, охотно покупают туристы. Число ножек за последние несколько десятков лет намного увеличилось. От традиционных трех-пяти оно подскочило до двадцати и более. Это объясняется чисто меркантильными соображениями — стоимость чаши складывается из расчета десять шиллингов «за ножку».

Справа от таупоу сидит наливалыцик воды, слева — разносчик чаши, а сзади — вытрясатель фильтра. Когда все расселись по местам, Фэа представил нас собравшимся. В соответствии с самоанским светским кодексом, он говорит совершеннейшую отсебятину. С жарким красноречием он приписывает нам все достоинства, какие только известны человечеству. Ораторы, сидящие напротив, все отлично понимают, но тем не менее причмокивают и поддакивают. Лишь Фэа закончил длинный перечень наших несуществующих достоинств, разгорелась долгая дискуссия на тему, кто из ораторов будет приветствовать нас от лица хозяев. Эта словесная перепалка, которая называется фаатау, испокон веков составляет неотъемлемую часть самоанских собраний. Каждый оратор стремится убедить остальных, что только его искусство красноречия и остроумие не имеют себе равных, и поэтому только он при всем его уважении к своим выдающимся друзьям достоин представлять присутствующих.

Часто заранее известно, кто будет ведущим оратором. Но фаатау происходит все равно, чтобы дать возможность всем присутствующим продемонстрировать свое мастерство. Настоящая ожесточенная словесная борьба разгорается только в тех случаях, когда ставится на карту престиж или от гостей ожидаются ценные дары. Главному тулафалс достается тогда львиная доля.

Мы с интересом наблюдаем за сложным ритуалом жестов. Небольшой фуэ в правой руке оратора весьма красноречивый реквизит. Он становится живым, как дирижерская палочка. Перед началом выступления оратор перекидывает фуэ через левое плечо, потом через правое, затем он вытягивает его перед собой на длину руки, притягивает к ногам, хватает обеими руками и кладет на пол перед собой. Левым локтем оратор опирается о колено, ладонь правой руки остается на полу. Время от времени оратор как бы нехотя отрывает руку от пола и гладит ею фуэ. Это ласкательное движение подчеркивает, акцентирует внимание на определенном месте его плавной речи. В конце торжественного выступления оратор снова хватает бич: рукоятку правой рукой, «хвост» левой.

Мне показалось, что время остановилось — может быть, сегодня, может быть, пятьсот лет назад… Шум моря то усиливается, то замирает по мере того, как волны разбиваются о рифы и умирают в лагуне. Жара забивает все поры тела и утяжеляет веки. Жарко! Фа спрятала лицо в ладонях. Из-под туинги стекают капли пота. Я смотрю на нее. Она молодая и красивая, хоть и по европейским стандартам немного тяжеловата. Церемониальная дева…

Я думаю, долго ли еще будут существовать таупоу в самоанских деревнях. В наше время ее акции сильно обесценились, а ведь всего несколько десятков лет назад она была самой почитаемой девушкой в деревне. Специальная группа женщин сопровождала ее и прислуживала ей. Ночь она проводила в специальном фале, окруженном свитой девушек, а расторопная матрона, обычно вдова вождя, следила за ее сном и — девственностью.

Замужество церемониальной девы являлось событием большого политического значения. Естественным кандидатом в мужья мог быть манаиа, молодой холостяк с высоким социальным положением, выполняющий в деревенском обществе обязанности, аналогичные обязанностям таупоу. Во время сватовства он вместе со своим оратором и юношами из ауманги отправлялся с официальным визитом к таупоу и нес ей различные лакомства. Окруженная стайкой девушек, она вежливо принимала его и любезно выслушивала речь тулафале гостей, а затем своего оратора. После первого визита следовал второй, который отличался от первого количеством даров и продолжительностью речей. Обычно в этот визит таупоу принимала предложение. Тогда юноша возвращался в деревню, но оставлял у своей избранницы двух или трех ораторов и сватов, которые с этого момента не покидали ее ни на минуту, даже спали с ней в одном фале и длинными рассказами о красоте, доблести и прочих достоинствах нареченного старались возбудить в будущей жене чувство горячей любви.

Поэтому в такой ситуации свадьба означала освобождение невесты. Но прежде чем оно могло произойти, семья таупоу должна была собрать приданое: циновки, сиапо, ароматное кокосовое масло… Если у нас приданое предназначается молодым, то у самоанцев в большинстве случаев его получает семья будущего мужа, которая со своей стороны отвечает за угощение и главное за поставку большого количества свиней к свадебной церемонии.