Льюис Котлоу - Занзабуку Страница 41

Танцоры построились в шахматном порядке, каждый в десяти футах от соседа. И тогда появился солист. Это был Бутаре, сын принца и министра королевского двора, члена Биру (совета старейшин).

Его одежда была такой же, как и на других танцорах, за исключением изумительной выделки тоги, которая пламенела в лучах солнца, и казалось, вокруг его ног пляшут языки яркого пламени. Белые зубы Бутаре сверкали в счастливой улыбке, и очарование спектакля усиливалось весельем, которое излучали исполнители.

В молодости Бутаре был, вероятно, одним из лучших танцоров Африки. Его прыжки были удивительно длинны и грациозны, казалось, он парит в воздухе, бросая вызов законам притяжения. Все мускулы его тела участвовали в каждом жесте, каждом движении. Пальцы рук и ног, гибкая шея, сверкающие глаза, тога, волнующаяся грива плюмажа и длинный жезл — все сливалось в единое целое, когда танцор делал пируэт, поворачивался, отступал, вращался и снова устремлялся вперед в нарастающем неистовстве решающего сражения и ликующем триумфе победы над врагом.

Во время короткой передышки танцоры спели песню в честь короля, а затем начался новый, совсем иной танец. Это была пантомима, изображавшая движения венценосного журавля — символа правящей фамилии.

В этом танце было много изящных па, в которых грацию длинноногих журавлей затмили еще более длинноногие ватусси. Развевающиеся плюмажи заменяли танцорам хохолки благородных птиц. В другом танце плюмажи стали гривами прыгающих львов.

В последнем танце — «Громоподобный легион» танцоры изображали наступающую армию, гордую, непобедимую, сметающую все на своем пути. Они ступали по полю уверенно, тяжело, так что его заволокли клубы пыли и задрожала земля. Ватусси пели в такт танцу, и им подпевали все — музыканты и другие танцоры, батва и бахуту.

В «антрактах» раздавались голоса специальных «организаторов веселья». Особенно рьяно они подбадривали танцоров перед последним танцем. Исполнив его, танцоры разбрелись по полю, усталые, но довольные, и пыль медленно оседала на землю под жаркими лучами солнца. Я был очень доволен: в моем киноаппарате лежала цветная пленка, впервые запечатлевшая танцы ватусси.

Неудивительно поэтому, что в 1946 году, приехав в Африку для съемок фильма «Великолепие первобытного», я прежде всего посетил Руанду. Сначала я намеревался проехать от Стэнливилля к Касаи для съемок племени бакуба. Но из-за разных причин мы задержались на пути вверх по берегу реки, и в результате поездка к бакуба была отложена. Я с удовольствием предал забвению две недели сорванных планов и вынужденного безделья и постарался сохранить в своей памяти лишь немногие дни удач.

Я хотел приехать в Руанду к 21 июля — началу больших торжеств. Я проплыл тысячу миль вверх по Конго до Стэнливилля, нанял грузовики и успел вовремя.

У мвами Рудахигвы был приступ малярии, но он тепло встретил меня и не раз дружески вспоминал о наших встречах во время моего первого посещения его страны. Ватусси помогали мне, чем могли, и я удачно снял почти все праздничные церемонии.

Вначале не вся «сцена» попадала в объектив, и первые кадры несколько разочаровали меня. Я упомянул об этом в разговоре с мвами, и по его приказу для нас построили специальную платформу, а погонщики скота и танцоры повторили выступления. Они выступали, казалось, даже с большим воодушевлением, чем в первый день.

Но более всего я обрадовался моему «успеху» у женщин-ватусси. Чужестранцы редко видят эти прекрасные создания. Они сдержанны, избегают общения с малознакомыми людьми и ни разу раньше не снимались. В 1937 году мне пришлось довольствоваться встречей с Кангази, рисунками танцовщиц и формальным знакомством с одной ватусской женщиной. Несмотря на это, я знал, что женщины играют важную роль в общественной жизни Руанды.

Ватусские женщины, в отличие от женщин других африканских племен, почти не выполняют тяжелых работ. Их не выдают замуж против их воли, и они могут при желании развестись. Мужья обращаются со своими женами как с равными, как с друзьями, и женщины имеют в семейных делах такой же решающий голос, как и мужчины. Они умеют плести замечательные вещи. В некоторых плетенках можно даже переносить жидкость. Они ткут изумительные одежды, присматривают за домом и воспитывают детей.

Бельгийское владычество отрицательно отразилось на взаимоотношениях ватусси мужчин и женщин. Бельгийцы стали готовить многих ватусских юношей для колониальной администрации. Но для их сестер и жен школ не создали. Женщины не понимают и не умеют разговаривать по-французски, а этот язык все шире вводится в стране. Они теперь гораздо реже бывают в обществе мужей, чем до прихода бельгийцев.

Потребовалась помощь Рудахигвы для знакомства с несколькими ватусскими женщинами и для съемки фильма о них. Даже при такой «высокой» поддержке мне было нелегко наладить дело. Я не мог заплатить им или преподнести подарки. Я должен был просить их сделать мне одолжение и помочь мне показать всему миру, кто такие женщины-ватусси и чем они занимаются.

Они согласились, но неохотно. Дни съемок шли, и они становились все дружелюбнее и дружелюбнее, хотя всегда оставались сдержанными. В конце я сфотографировал их в паланкине, несомом слугами, и встречу подруг в одном из домов. Я снимал их за работой, за игрой, за едой. Они понимали, что я хочу получить кадры, показывающие их повседневную жизнь, и вели себя совершенно естественно.

Когда я попросил их позировать для беседы со мной, они согласились, но указали, что это необычное явление.

Чем больше я видел женщин-ватусси, разговаривал и работал с ними, тем сильнее было мое восхищение ими. Редко я встречал такую уравновешенность, естественность и безыскусственность.

Когда я уезжал и пытался выразить женщинам-ватусси мою благодарность, они сами поблагодарили меня, и одна из них преподнесла мне подарок: низкую, ручной работы скамеечку для ног. Это был действительно трогательный жест. Я приехал в Африку в поисках первобытного, а нашел здесь такие хорошие манеры и такое благородство характера, какие редко где встретишь.

Но когда пришло время отбирать кадры для «Великолепия первобытного», почти все мои уникальные снимки ватусских женщин были… отвергнуты. «Недостаточно действия», — сказали в Голливуде, а в фильмах Голливуда должно быть много «действия»! Но я все же с большим удовольствием вспоминаю часы, проведенные в обществе очаровательных ватусских женщин.

Глава восьмая