Ричард Маак - Путешествие по долине реки Усури. Том I. Страница 51

Лось имеет мало значения в быту туземцев, потому что им редко случается убивать его. Шкура его имеет у них такое же употребление, как и оленья; сверх того, части шкуры, содранные с ног у животных, убитых осенью и зимою, идут на подбивку лыж. В случае недостатка лосей, туземцы употребляют для этого такие же части шкур, снятые с настоящих оленей.

VII. SOLIDUNGULA.

48) Equus Caballus L. Лошадь домашняя.

У ходзенов: мори́.

У манджуров: мори́нь; жеребец: адзирга́нь.

У китайцев: ма.

Лошади, которые находятся теперь в усурийской долине, введены сюда или китайцами, или русскими. В настоящей статье я сообщу сначала сведения, которые мне удалось собрать о лошадях, введенных китайцами.

Этих лошадей мы находим в хозяйстве населения только по верхнему и некоторой части среднего течения Усури; их держат здесь в большем или меньшем количестве, смотря по степени развития земледелия.

На верхнем течении Усури и на некоторых его притоках, напр. на Фудзи и Даубихе, равно как и в стране, лежащей на запад от озера Кенгка, земледелие производится в обширных размерах и, сообразно с этим, лошадей здесь очень много. Последние приносят большую пользу при пахании земли. Но особенно важны они для китайцев, как вьючные животные, что и очень понятно: в странах, где вовсе нет езжих дорог, приходится все возить на спине лошадей, несмотря на трудности и неудобства, сопряженные с этим первобытным способом возки кладей. Весьма часто тянутся различной величины караваны с верховьев Усури, по берегам Даубихи, а отсюда, через горы, в города Гирин, Нингуту и Хун-чунь; они везут пушные товары и корень жень-шень и каждая лошадь несет вьюк от 4 до 5 пудов весом. Из названных городов караваны возвращаются назад с жизненными припасами и другими товарами. В упряжь, в странах, о которых идет здесь речь, лошади не употребляются; по крайней мере я не видал, чтобы они исправляли эту работу в тех местах, которые я сам посетил. На верхнем и среднем течении Усури этих животных держат некоторые ходзены и большая часть живущих здесь китайских торговцев. Спускаясь по Усури, я видел лошадей в последний раз в селении, лежащем против устья Имы, так что этот приток Усури надо принять за предел распространения по усурийской долине лошадей, введенных китайцами. Они употребляются здесь не только как вьючные животные[81], но служат также здешним манджурским чиновникам для сообщения в Гирин различных донесений по государственным делам. От Имы до устья Усури я не видал лошадей ни у китайцев, ни у местных жителей тунгусского племени; потому что и те немногие лошади, которых держали в селении Турмэ, были уже прежде (в 1855 году) разорваны тиграми. На верхнем и среднем течении Усури ходзены, которые держат лошадей, употребляют их только осенью и весною, когда отправляются надолго в горы на охоту; особенно полезны бывают они охотникам при охоте за оленями, когда приходится преследовать раненное животное.

Лошади, которых держат китайцы и ходзены, происходят из страны, орошаемой Сунгари, и принадлежат к той же породе, которую мы находим у китайцев и манджуров, живущих на Амуре. Они средней величины, обыкновенно в два аршина вышиною, сильны, сносливы и, по большей части, хорошего характера. Шерсть у них по большей части густая, средней длины; масть бывает весьма различна, но самые обыкновенные цвета ее — темные. Голова пропорциональная, с широким, прямым лбом; шея короткая с длинною гривою (которую обыкновенно подстригают очень коротко); спина прямая; брюхо полное; грудь широкая; ноги сухие, крепкие, с копытами средней величины и хорошо развитыми. На зиму эти лошади, большею частью, подковываются, что, впрочем, производится в городах, стоящих на Сунгари, так как жители усурийской долины сами ковать не умеют. Особенно тщательного ухода за этими животными я не заметил. В течение теплого времени года они находят превосходный корм на роскошных лугах, которыми так богата усурийская страна; в зимнее же время лошади добывают себе необходимую пищу, разгребая снег; но тогда их, по большей части, кормят также и сеном, а при сильной работе, сверх того, еще бобами (тури, Phaseolus vulgaris) и итальянским просом (сизу, Sorghum vulgare).

Со стороны русских первые лошади доставлены были в усурийскую долину в 1858 году, к устью Усури; а в сентябре следующего года уже можно было найти этих животных, хотя и в небольшом числе, почти во всех русских поселениях на протяжении 300 верст от Амура.

49) Equus Asinus L. Осел.

У ходзенов: эйха́нг.

У манджуров: эйхэ́нь.

У китайцев: лю (причем ю произносится как французское и).

Мул, у ходзенов: льо́зонг, а у китайцев: льо́дза.

Ослов можно найти в усурийской долине только при верхнем течении Усури и при Фудзи; их держат здесь некоторые достаточные китайцы, занимающиеся земледелием, и местные жители, разводящие жень-шень — впрочем, всегда в очень незначительном числе. Эти животные, как я слышал, употребляются здесь преимущественно для того, чтобы приводить в движение мельницы. В посещенных мною частях усурийской долины я ослов не видал. Около верховьев Усури случается по временам видеть и мулов, потому что они попадаются иногда в числе других вьючных животных, на которых доставляются сюда товары из Гирина.

Китайцы едят ослов и, как мне говорили, часто убивают их для употребления в пищу из нежелания истреблять рогатый скот — особенно в то время, когда испытывают недостаток в припасах, доставляемых охотою.

VIII. PINNIPEDIA.

50) Phoca sp. Вид тюленя.

У ходзенов, при озере Кенгка: геохса́.

Один топограф, который объехал на лодке озеро Кенгка, говорил мне, что на южном берегу этого озера китайцам и ходзенам случается иногда поймать тюленя. У китайцев, живущих на северо-восточном берегу, при истоке Сунгачи, я не видал тюленьих шкур, и ничего не слыхал об этом животном. Правда, они рассказывали мне о каком то звере мудури[82], который будто бы водится в озере Кенгка; но это, без сомнения, есть не более, как произведение их фантазии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Оканчивая обзор зверей усурийской долины, я не могу умолчать еще о тех млекопитающих, которые не нашли места на предыдущих страницах, но которые, однако же, заслуживают быть упомянутыми в числе животных этой страны; я разумею те виды, о которых можно думать, что они здесь встречаются, но относительно которых местные жители сообщили сведения, слишком неполные для того, чтобы с уверенностью причислить эти виды к фауне усурийской долины. К числу таких видов надо отнести, во-первых, россомаху (Gulo borealis; у ходзенов: онгдо́), южная граница которой должна проходить, по мнению г. Шренка[83], в горах Геонг. Сам я не нашел в усурийской долине никаких следов этого животного и большая часть местных жителей говорили мне, что оно у них не водится. В близких к реке горах правого берега оно положительно не встречается, но некоторые из туземных охотников говорили мне, что орочи убивают иногда россомаху в области истоков реки Фора, вливающейся в Усури справа. Признав эти показания за справедливые, надо принять, что в береговом хребте, в котором вообще заметен отпечаток северного характера, южная граница россомахи выгибается к экватору. В этих же горах водится, как мне говорили, и другое животное (по-ходзенски хуре́н-сингири, т. е. горная мышь), которое, по слышанному мною описанию его образа жизни и наружного вида, надо отнести к роду Lagomys. Оно живет на горных осыпях, где, даже и зимою, часто случается видеть его и слышать свистящие звуки, которые оно издает. По словам туземцев, оно встречается на береговом хребте по всему его протяжению, проникая с ним и в область источников Усури, и также водится в более близких к реке горных цепях. Всего вероятнее, что этот вид, распространенный так далеко на юг, есть L. hyperboreus, который уже был найден около Удского Острога.