Жюль Верн - Пятнадцатилетний капитан Страница 61

— Нет, нет! — воскликнул ученый, словно возражая какому-то оппоненту. — Нет, эту постройку хозяева покинули совсем недавно.

— Кто же спорит с вами, господин Бенедикт? — сказал Дик Сэнд. — Когда бы термиты ни покинули свое жилище — год тому назад или сегодня, — для нас важно лишь одно: нам его уступили.

— Нет, подожди, — возразил кузен Бенедикт, — очень важно узнать, почему термиты ушли отсюда. Ведь вчера, а может быть, и сегодня утром, эти хитроумные сетчатокрылые еще жили здесь: видите, даже камедь не успела затвердеть…

— Но какое нам до этого дело, господин Бенедикт? спросил Дик Сэнд.

— Только инстинкт мог заставить термитов покинуть свое жилище. Посмотрите: в ячейках не осталось ни одного насекомого! Больше того, они заботливо унесли все личинки до последней. Так вот, я повторяю: все это произошло не без причины — предусмотрительные насекомые чувствовали приближение грозной опасности.

— Быть может, они предвидели, что мы вторгнемся в их жилище? — смеясь, сказал Геркулес.

— Вот как? — воскликнул кузен Бенедикт, которого задела за живое шутка славного негра. — Неужели вы считаете себя сильнее этих храбрых насекомых? Несколько тысяч термитов быстро превратили бы вас в обглоданный скелет, если бы нашли ваш труп на своем пути.

— Велика хитрость — обглодать мертвеца! — ответил Геркулес, не желавший сдаваться. — А живого Геркулеса им не съесть! Я легко раздавлю сотню тысяч термитов!..

— Вы раздавите сто тысяч, двести тысяч, пятьсот тысяч, миллион, — живо возразил кузен Бенедикт, — но не миллиард! А миллиард термитов съест вас, живого или мертвого, обгложет до последней косточки!

Во время этого спора, который на первый взгляд мог показаться праздным, Дик Сэнд задумался. Замечание кузена Бенедикта произвело на него большое впечатление Он не сомневался, что ученый, отлично знающий повадки насекомых, не ошибся в своих предположениях. Если инстинкт побудил термитов покинуть их городок, — значит, пребывание в нем действительно грозило какой-то опасностью.

Но так как нечего было и думать уйти из этого убежища в минуту, когда гроза бушевала с небывалой яростью, Дик Сэнд не стал ломать голову над тем, что казалось совершенно необъяснимым, и только заметил:

— Вы сказали, что термиты оставили в муравейнике свои запасы продовольствия, господин Бенедикт? Это напоминает мне, что свой-то провиант мы принесли с собой. Предлагаю поужинать. Завтра, когда гроза пройдет, мы решим, что делать дальше.

Тотчас занялись приготовлением ужина. Как ни велика была усталость путешественников, она не ослабила их аппетита. Консервам, которых должно было хватить еще на два дня, был оказан отличный прием. Сухари еще не успели отсыреть, и в продолжение нескольких минут только и слышно было, как они хрустят на крепких зубах Дика Сэнда и его товарищей. А мощные челюсти Геркулеса работали как настоящие жернова мельницы.

Но миссис Уэлдон едва притронулась к еде, и то лишь потому, что Дик просил ее об этом. Дику показалось, что мужественная женщина чем-то глубоко озабочена и более печальна, чем во все предшествующие дни. А между тем маленький Джек чувствовал себя лучше. Приступы лихорадки больше не повторялись, и теперь он спокойно спал на глазах у матери в ячейке термитника, где ему устроили мягкую постель из одежды. Дик Сэнд не знал, чему приписать уныние миссис Уэлдон.

И без слов ясно, что кузен Бенедикт воздал должное ужину. Не следует, однако, думать, что ученого занимало качество или количество кушаний, которые он поглощал. Нисколько! Он был просто рад случаю во время ужина прочитать спутникам лекцию о термитах. Ах, если бы в покинутой постройке остался хоть один термит, один-единственный!..

— Эти изумительные насекомые, — начал ученый-энтомолог свою речь, мало заботясь о том, слушают ли его товарищи, — принадлежат к сетчатокрылым: сяжки у них длиннее головы, челюсти сильно развиты, нижние крылья по большей части одинаковой длины с верхними. В состав этого интереснейшего отряда входят пять групп: скорпионовые мухи, муравьиные львы, золотоглазки, веснянки и термиты. Не может быть никаких сомнений в том, что насекомые, жилище которых мы — быть может, совершенно напрасно — заняли, принадлежат к последней из перечисленных групп.

Дик Сэнд с этой минуты начал внимательно слушать лекцию кузена Бенедикта.

Уж не догадался ли энтомолог после находки поселения термитов, что путешественники находятся в Африке? Это было вполне возможно, хотя ученый вряд ли представлял себе, какая роковая случайность забросила его вместо одного материка на другой. Поэтому Дик с большой тревогой слушал его лекцию.

А кузен Бенедикт, оседлав любимого конька, понесся во всю прыть.

— Для термитов, — сказал он, — характерны лапки с четырьмя суставами и замечательно сильные роговидные челюсти. Есть порода мантисп, порода рафиди, порода термитов, известных под названием белых муравьев, к ним относятся термит «роковой», термит с желтым щитком, термит, убегающий от света, термит кусающий, разрушитель…

— А какие термиты построили этот конус? — спросил Дик Сэнд.

— Конечно, тот вид, который известен науке под названием «воинственных термитов», — ответил кузен Бенедикт таким тоном, словно говорил о македонянах или о каком-нибудь другом античном племени, славившемся воинской доблестью. — Да-с, воинственные термиты разного размера! Разница между Геркулесом и карликом была бы меньше, чем между самым большим и самым маленьким из этих насекомых. Есть между ними «рабочие» — термиты длиною в пять миллиметров и «солдаты» — длиною в десять миллиметров, самцы и самки длиною в двадцать миллиметров, встречается и чрезвычайно любопытная порода термитов — «сирафу», длиною в полдюйма, у них челюсти как клещи, а голова больше тела, как у акул! Это акулы среди насекомых, и при схватке между сирафу и акулой я не держал бы пари за акулу!

— Где обычно водятся воинственные термиты? — спросил Дик.

— В Африке, — ответил кузен Бенедикт, — в Центральной Африке и в южных ее областях. Ведь Африка — прославленная страна муравьев. Стоит прочитать, что писал о муравьях Ливингстон в последних своих заметках, доставленных Стенли.

Доктору Ливингстону посчастливилось несравненно больше, чем нам с вами: ему довелось быть свидетелем великого сражения между двумя армиями муравьев — черных и красных. Красные муравьи, которых называют «драйвере», а туземцы именуют «сирафу», победили. Побежденные черные муравьи, «чунгу», после мужественного сопротивления вынуждены были покинуть поле битвы. Но они отступили в полном порядке, захватив с собою личинки. Ливингстон утверждает, что никогда ни люди, ни животные не проявляют такого воинственного пыла. Перед сирафу отступает даже самый храбрый человек, ибо своими сильными челюстями эти термиты мгновенно вырывают у врага куски живого тела. Сирафу боятся и бегут от них даже львы и слоны. Ничто не может остановить натиск армии сирафу — ни деревья, на которые они легко взбираются до самой верхушки, ни ручьи, — они переходят через них по своеобразным висячим мостам, образованным их сцепившимися телами. А как многочисленны полчища термитов! Другой исследователь Африки, дю Шеллю, в течение двенадцати часов наблюдал прохождение одной нескончаемой колонны термитов. Впрочем, что удивительного в том, что они шествуют мириадами? Эти насекомые поразительно плодовиты, самка воинственного термита может снести в день до шестидесяти тысяч яичек! Туземцы употребляют в пищу этих сетчатокрылых. Подумайте, друзья мои, что может быть вкуснее печеных термитов!