Эрих Раквитц - Чужеземные тропы, незнакомые моря Страница 75

Однако того, чего все-таки Мунго Парк достиг, было не так уж мало. Он окончательно установил, что реки Гамбия и Сенегал ни с Нилом, ни с Нигером не связаны. Нигер приготовил ему особый сюрприз. Волны этой реки катились в северо-восточном направлении, как раз туда, откуда Нил питал свои воды. И у всех, с кем сталкивался Мунго Парк, он получал одну и ту же справку: Нигер всегда течет навстречу восходящему солнцу.

Если бы у Парка хватило сил добраться до Тимбукту и еще далее, то он установил бы, что знает только полправды, а именно, что, описав большую петлю, Нигер течет снова к югу и впадает в Атлантический океан на несколько тысяч километров юго-восточнее того места, где находятся его истоки. Но и без точных данных о Нигере все остальное, о чем сообщил Мунго Парк в Лондоне, когда, ограбленный и больной, он возвратился после двухлетнего пребывания из африканской глуши, было настолько сенсационно, что молодой ученый, едва достигший 26-летнего возраста, стал сразу знаменит.

В 1805 году Мунго Парк начал свое второе путешествие, на этот раз с твердым намерением окончательно установить течение Нигера. Но река, исследование которой стало задачей его жизни, взяла эту жизнь. В 1806 году Мунго Парк утонул в стремнине возле Буса в теперешней северной Нигерии во время атаки его маленького отряда местным кочевым племенем.

В 1797 году, в том самом году, когда Мунго Парк возвратился из своего первого путешествия, в Каире заканчивал свои приготовления к разгадке тайны Нигера Фридрих Конрад Хорнеман из Хильдесгейма. Он тоже не устоял перед чарами Черного континента и, отказавшись от занятия теологией, предложил свои услуги Африканскому обществу.

Чем же особенным отличился Хорнеман, что его сочли достойным доверия? Быть может, не чем иным, как только громадным воодушевлением и неукротимой энергией, побудившими лондонских господ послать в экспедицию именно этого молодого человека. В Каире терпение Хорнемана подверглось длительному испытанию. Дело в том, что в это время в Египте по стопам Александра Македонского шел Наполеон, и Хорнеман не мог двинуться дальше, не заручившись предварительно его поддержкой и не выправив необходимые документы. Правда, сразу же за первыми песчаными дюнами самоуверенное генеральское «Н», открывшее в Европе многие двери, стоило здесь не больше ржавого гвоздя; но форма была соблюдена — Хорнеман был представлен Наполеону, и тот милостиво «разрешил» ему трогаться в путь.

Итак, едва ли предвидя, что ему предстоит, молодой немец со своим небольшим караваном, покачиваясь на горбе верблюда, взял курс на Мурзук в области Феццан. Путь лежал через наиболее опасную и неприветливую часть пустыни, в которой караванные тропы отмечались лишь множеством скелетов людей и животных.

Хорнеман дошел до Мурзука и стал первым европейцем, последовавшим дорогой, которую и сегодня еще едва одолевает автомобиль. Но если бы он лучше знал географию Северной Африки, то мог бы дойти до Мурзука и с меньшим трудом. Хорнеман ориентировался по карте французского географа и картографа д'Анвиля (1749 года), согласно которой Мурзук был так же далек от Триполи, как и от Каира. Правда, старые волки пустыни говорили Хорнеману, что из египетской столицы путь будет более долгим и трудным. Но молодой исследователь не мог предположить, что предписанный ассоциацией маршрут в самом деле вдвое длиннее. И он решил придерживаться полученной инструкции.

Уже в самом начале своего путешествия Хорнеман едва не поплатился головой. Это случилось в оазисе Сива[330], где до него только два раза побывали европейцы: Александр Македонский и англичанин В. Г. Браун. Арабы обратили внимание на некоторые противоречия в действиях и поведении немца, выдававшего себя за мусульманина. Поставленный перед священным советом, он спасся только благодаря тому, что сумел, не задумываясь, бегло прочесть любую суру из корана. А спутник Хорнемана, какой-то подобранный им в Каире немецкий авантюрист, тот знал коран даже наизусть, ведь он 12 лет назад принял мусульманство и совершил целых три хаджа в Мекку. Такая ученость рассеяла все подозрения высоких судей, и оба путешественника могли спокойно продолжать свой путь.

Из столицы Феццана — Мурзука — Хорнеман направился в Триполи, чтобы доложить английскому консулу о результатах путешествия и прежде всего о своих деловых наблюдениях, которыми «Африканская ассоциация» интересовалась более всего.

Муса бен-Юсуф, как именовал себя наш хильдесгеймец, стал осторожнее. После занятия Каира французами разоблачение христианина в Северной Африке было бы для того равносильно смертному приговору. Поэтому, прежде чем начать свое новое путешествие, Хорнеман заклинал консула не начинать никаких поисков, разве только в том случае, если в течение трех лет он ничего не даст о себе знать; любые запросы неминуемо вызвали бы подозрение мусульман. Сначала англичанин не соглашался дать такое обещание. Но в конце концов признал, что так, пожалуй, будет лучше. Этот разговор происходил в декабре 1799 года.

…Три условленных года миновали, а Хорнеман не вернулся. За это время Наполеон прошел всю Европу, на полях сражения люди гибли тысячами. Так чего же стоила жизнь одиночки, затерявшегося где-то в далекой, незнакомой Африке! Только через 20 лет Лондонское географическое общество начало систематические поиски. Выяснилось, что Хорнеман, пройдя торговые города Кацину и Сокото, пробился до среднего течения Нигера и был, возможно, первым белым, увидевшим город Тимбукту, сказочную «царицу Сахары». Быть может, он даже добрался до озера Чад, но все эти сведения основывались лишь на показаниях туземцев, которые, как ни странно, а все еще по истечении такого долгого времени помнили удивительного светлокожего Муса бен-Юсуфа. Сам же исследователь не оставил после себя ни следа, ни строчки, которые могли бы пролить свет на его судьбу.

После этого на целых 20 лет исследование Африки почти совершенно заглохло, и только в 1822 году в путь отправились англичане Клаппертои, Аудни и Денхем[331], первыми заглянувшие в магометанский Судан.

Денхем и Аудни направились к озеру Чад, Клаппертои же попытался разведать течение Нигера. Спустившись из Сокото вниз по течению, он увидел то, о чем Мунго Парк мог только догадываться, а именно: Нигер течет на юг!

Следующая экспедиция, предпринятая Клаппертоном в 1825 году вверх по течению от устья Нигера (Невольничий берег Гвинейского залива) до Сокото, окончательно удостоверила, что река, текущая у Тимбукту на восток, изливает свои воды в Гвинейский залив. Таким образом, тайна Нигера была окончательно разгадана. Но Клаппертои погиб в Сокото от лихорадки. Известие о его триумфе доставил в Лондон сопровождавший его молодой слуга Ричард Лендер[332] — единственный из европейцев оставшийся в живых; позже Лендер исследовал верхнее течение Нигера.