Генри Мортон - Южная Африка. Прогулки на краю света Страница 8

Надежды португальцев полностью оправдались одиннадцать лет спустя, когда Васко да Гама действительно обогнул мыс, поднялся вдоль восточного побережья (поскольку все это происходило во время Рождества, то прибрежная область получила название Наталь) и бросил якорь в Каликуте. Этот момент знаменовал собой начало краха Венеции. Былые торговые маршруты утратили значимость, и постепенно вся средиземноморская торговля пришла в упадок. Какое-то время венецианцы не осознавали масштаба постигшей их катастрофы. Затем встревожились, попытались принять меры. Они даже предлагали пробить Суэцкий канал. А корабли тем временем продолжали двигаться в обход африканского Капа, и все сокровища Востока уплывали в Лиссабон. Затем на сцену выступила Голландия, она тоже пробовала свои силы в этой древней торговле пряностями. Голландцы, надо сказать, оказались способными учениками — со временем они даже превзошли своих португальских учителей. Очень скоро Голландия монополизировала (и сохраняла за собой на протяжении полутора столетий) исключительное право торговли с Востоком. В этой схеме Столовая гора занимала важное место, ибо располагалась как раз на полпути в Индию.

Для человека, только что совершившего 36-часовой перелет в Южную Африку, странно было сознавать, что когда-то тот же самый путь занимал у португальских и голландских моряков без малого полгода. К тому моменту, как они достигали Капа, добрая половина команды погибала от цинги и лихорадки, остальные же были настолько истощены, что едва могли продолжать плавание. Единственным лекарством от этих проклятых болезней служили свежие овощи, сок лимона и хотя бы краткосрочное пребывание на суше. И тогда родилась идея организовать своеобразный плацдарм на Капе, однако этому мешала жесточайшая конкурентная борьба в Индии. Никто не желал тратить время и деньги на долговременные проекты. Надо понимать, что для людей той эпохи южная оконечность Африки — где встречаются два океана и где всегда штормит — казалась несравненно более диким и опасным местом, чем спокойная Вест-Индия или даже далекие американские берега.

И если португальцы рассматривали Кап как край злобных дикарей, которые сидят наготове с отравленными стрелами, то англичане и голландцы прежде всего видели в нем место, где можно запастись свежей водой и полезными травами. А еще они наладили здесь своеобразное почтовое сообщение: моряки оставляли свои послания под плоскими камнями и надеялись, что какой-нибудь собиратель щавеля обязательно на них наткнется и передаст дальше. Весьма полезное место, однако никто не хотел селиться на Капе. Как-то раз (должно быть, взыграл дух комедии) было предложено, чтобы обе Ост-Индские компании — Голландская и Британская — объединили усилия и построили совместную перевалочную базу для идущих в Индию кораблей. Однако для реализации этого проекта ничего не было сделано. В 1627 году два англичанина скорее из спортивного интереса вскарабкались на Львиный хребет и во славу своего короля Иакова I водрузили там «Юнион Джек». Красивый жест, но не более того. И снова долгое время ничего не происходило. Так продолжалось до самого 1652 года, когда на Капе высадился Ян ван Рибек во главе группы соотечественников. Голландцы возвели временные жилища и стали потихоньку обживаться. Развели домашних животных, в небо потянулся дымок, окрестности оживились детскими голосами. Так белый человек пришел на юг Африки.

Гостиница моя располагалась в Си-Пойнте, очаровательном пригороде Кейптауна. Ясным летним утром я проснулся с первыми лучами солнца и вышел на балкон. Мне была видна кромка берега, на которую накатывали волны с Атлантики. Я долго смотрел, как они одна за другой бегут издалека, изгибаются, на мгновение замирают и затем с шумом разбиваются о прибрежные скалы. Ярко светило октябрьское солнце. По моим ощущениям с каждым днем становилось все теплее и теплее. Несколько постояльцев гостиницы из числа самых энергичных уже оккупировали пляж. Я обратил внимание, что одна и та же группа людей — в купальных шлепанцах, с огромным медицинским мячом и в сопровождении крайне подвижного пса — ежедневно появлялась на этой полоске травы. Были и другие, еще более решительно настроенные: они с раннего утра плескались в небольшой каменистой бухточке, сообщавшейся с прохладными водами океана. В саду под балконом цветные няньки катали детские колясочки; мальчик-садовник усердно поливал из шланга клумбу алых и белых канн. Время от времени бухту пересекал корабль, державший курс на восток — в Порт-Элизабет, Ист-Лондон или Дурбан.

С дальнего конца балкона я мог видеть блестевшую на солнце громаду Львиной Головы. Вокруг нее лепились чистенькие белые виллы и современные корпуса многоквартирных домов. Все строения были обращены фасадами к Атлантике, их окружали аккуратные палисадники, в которых буйно цвели бугенвиллеи, гибискусы и вьющиеся розы хорошо знакомого нам сорта «Дороти Перкинс». Я невольно задумался о благотворном влиянии мягкого климата на жизнь людей. Мне кажется, я бы с удовольствием поселился в подобном месте и тихо наслаждался вечно длящимся летом. Хотя мне часто доводилось слышать жалобы южноафриканцев на здешнюю погоду — как они устали от постоянного слепящего солнца, как жара изматывает и разжижает кровь, как они тоскуют по английскому дождичку — я, хоть убейте, им не верю.

Тихо шурша резиновыми шинами, мимо спешили электрические троллейбусы. Любопытно, что здесь их называют «безрельсовыми трамваями», или же трембусами на африкаанс. Когда-то это название бытовало и у нас в Англии, но давно вышло из употребления. А жаль… На мой взгляд, при всей своей странности, оно наиболее точно определяет данный вид транспорта. И еще одно маленькое наблюдение: уличные светофоры в Южной Африке называют «роботами» (сегодня едва ли кто из англичан вспомнит это архаичное словечко и времена, когда оно использовалось).

Как приятно проснуться солнечным утром, не строя далеко идущих планов и не имея особых дел — если, конечно, не считать делом ознакомительную прогулку по городу. Безрельсовый трамвай доставил меня в центр Кейптауна, на Сент-Джордж-стрит, заполненную в этот час толпами домохозяек. Я с удовольствием наблюдал, как местные дамы прогуливаются по улице, заходят в магазины за ежедневными покупками. Если судить по их внешнему виду, то с этим городом все в порядке. Никакие кризисы или катаклизмы не мешают течению счастливой, цивилизованной жизни. Женщины, которых я видел, выглядели веселыми, здоровыми и довольными, а это, по моему мнению, в немалой степени способствует спокойной и уравновешенной жизни в любой стране мира.