Карл Май - Капитан Кайман Страница 5

В то время как о том, кто вошел последним, нельзя было сказать особенно много, тот, кого он сопровождал, в другой обстановке, несомненно, не остался бы незамеченным.

Он не был физически очень сильным человеком, однако своеобразная, не часто встречающаяся манера держаться придавала его облику властность и силу. Правильное, красиво очерченное и сильно загоревшее лицо было обрамлено густой черной бородой. Одет он был с иголочки, а оружие — его самого и его спутника — имело такой вид, будто его только что принесли из магазина, такое оно было гладкое и чистое.

Настоящий траппер или переселенец испытывает неодолимое отвращение к внешнему лоску. При этом больше всего его раздражает начищенное до блеска ружье; грязь же на нем свидетельствует, по его мнению, о том, что оно употребляется не для украшения, но верно служит в смертельной схватке с врагом. Здесь, где цена человека определяется вовсе не тем, как он одет, замашки щеголя довольно быстро вызывают неприязнь и нужен весьма небольшой предлог, чтобы она проявилась.

— Добрый день, друзья! — произнес вошедший, снимая с плеча двуствольное ружье и ставя его в угол, что никогда не пришло бы в голову опытному человеку. И, повернувшись к хозяину, который рассматривал его наполовину с любопытством, наполовину с презрением, он спросил:

— Где здесь можно найти мастера Винклаи?

— Хм, вполне возможно, что это я и есть, — пробурчал тот.

— Возможно? — Вошедший был немного уязвлен. — Что это значит?

— Это значит, что вообще-то меня зовут мастер Винклаи. Иногда, правда, нет — когда мне это не нравится.

— Так! И как вам сейчас нравится?

— А это в зависимости от того, что вам нужно от мастера Винклаи, сэр!

— Для начала промочить горло мне и моему приятелю, а потом я хочу получить от вас одну справку.

— Насчет выпить — вот, будьте любезны! И справку я тоже постараюсь вам дать такую, что лучше и не бывает. Я ведь знаю, как надо обходиться с джентльменом.

— Оставь джентльменов в покое, Винклаи, здесь они не в цене! — сказал приезжий господин, между тем как он с недовольной миной отвел от губ бокал. — Мой вопрос касается Дедли-Гана[8].

— Дедли-Гана? — удивленно спросил хозяин. — Что вы от него хотите?

— Это мое дело, если позволите. Я слышал, он у вас бывает?

— Хм. И да и нет, сэр. Если угодно. Раз уж вы не даете мне ответ на мой вопрос, то разрешите и мне не дать ответ на ваш. Здесь есть люди, которые, вероятно, знают то, что вам нужно. Из них двое очень хорошо знакомы с тем, кого вы ищете.

Он замолчал и повернулся спиной. Приезжий, поставленный на место таким чисто американским манером, спокойно обратился к остальным:

— Это правда — то, что говорит Винклаи?

Ответа не последовало. Тогда он повернулся к длинному:

— Не будете ли вы столь добры дать мне ответ, мистер Немой?

— Послушайте, вы, меня зовут Холберс, Пит Холберс. Но если вы спросите еще триста человек вместо меня, то и тогда никто из них не будет знать, почему отвечать должен именно он. Чего вы хотите от Дедли-Гана?

— Ничего такого, что было бы ему неприятно. Мое имя — Генри Мертенс, и я с моим другом Петером Вольфом прибыл с востока, чтобы кое-что найти здесь, в лесу. Сейчас мне нужен надежный и расторопный человек. Дедли-Ган как раз такой, и я хотел бы вас спросить, как с ним встретиться.

— Может быть, он и есть тот человек, который вам нужен, но вот хочет ли он сам этого — это другой вопрос. Мне не кажется, что вы ему подходите.

— Да? Может быть, вы и правы, а может, и нет. Итак, вы не хотите мне помочь?

Холберс не спеша повернул голову и посмотрел в угол, где сидел тот, кто не сдвинулся с места при известии о приближении чужих.

— А ты как думаешь, Дик Хаммердал?

Все это время Дик сидел наклонив голову и уделял столь пристальное внимание содержимому своего стакана, что до сих пор даже не счел нужным поднять глаза на вошедших. Сейчас он обернулся и сдвинул шляпу на затылок, будто для того, чтобы дать мозгам побольше простора для разумного ответа.

— Это неважно, что я думаю. Пусть ищет Полковника! — сказал он, после чего повернулся обратно и снова уперся взглядом в свой стакан. Чернобородый, однако, остался недоволен таким кратким и неполным ответом и подошел поближе к Дику.

— Кто такой Полковник, мистер Хаммердал? — спросил он.

Дика это весьма удивило.

— Это неважно, кто такой Полковник. Полковник — значит главный. Дедли-Ган у нас главный, вот мы и зовем его Полковником.

Чернобородый не смог удержаться от смеха, услышав подобного рода логические рассуждения от траппера. Он примирительно положил руку ему на плечо и попытался продолжить разговор:

— Ну, не горячитесь! Если человека о чем-нибудь спрашиваешь, он обычно тебе отвечает. Так поступают везде, и я не думаю, что в Арканзасе должно быть по-другому. Где можно найти этого Полковника?

— Неважно, где его можно найти. Вы с ним встретитесь, и хватит об этом!

— Хо-хо, дружище, мне этого мало. Я хочу знать, где и когда это произойдет.

Дик Хаммердал удивился еще сильней. Его, вольного человека прерий, кто-то заставляет ввязываться в ненужный ему разговор? Этого он не мог оставить просто так. Дик взял со стола свой стакан, не слишком охотно допил его и затем поднялся. Теперь его можно было охватить взглядом с ног до головы.

Если бы мы рискнули взять для сравнения присутствующего здесь же Пита Холберса, то Дик Хаммердал являлся полной его противоположностью. Это был низкорослый и чрезвычайно толстый парень, какие в Америке встречаются не так уж часто, и трудно было с первого взгляда решить, вызывает ли его облик непроизвольное желание смеяться или внушает страх. Толстое, короткое туловище было втиснуто в жилет из буйволовой кожи, однако исходная субстанция, из которой жилет этот был сделан, к описываемому времени отсутствовала, поскольку каждая дыра, по тем или иным причинам появлявшаяся на нем, латалась первым попавшимся куском шкуры или другим имеющимся материалом и теперь жилет состоял из одних заплат, которые лежали друг на друге, как куски черепицы на крыше. Ноги его были обуты в весьма странный род обуви; во всяком случае, название «сапоги» или «ботинки с гетрами» к ней не подходило, а на голове красовался сильно потертый бесформенный предмет, когда-то, должно быть, бывший шляпой. Шрамы и царапины на тщательно выбритом обветренном лице с маленькими пронзительными глазками придавали его облику довольно воинственный вид; руки свидетельствовали о привычке к тяжелому труду.

Вооружение Дика было обычным для белого охотника, однако ружье, которое он положил перед собой на стол, стоило того, чтобы рассмотреть его поближе. Честно говоря, оно и на ружье не очень-то было похоже, а производило, скорее, впечатление дубинки, выломанной где-то в лесу и припасенной для ближайшей драки. Приклад давно потерял свою первоначальную форму, был местами расщеплен, весь изрезан, расцарапан — как будто его изгрызли крысы; между ним и дулом набилось такое количество пыли, грязи и всякой всячины, что в результате дерево, железо и не имеющий отношения к делу мусор образовали неразделимое целое. Даже лучший европейский стрелок не решился бы сделать выстрел, воспользовавшись таким ненадежным сооружением, из опасения, что оно тут же разлетится на куски; однако в прериях и сейчас еще довольно часто можно встретить подобного рода ружье — кажется, что его и зарядить-то нельзя, однако его хозяин очень редко мазал.