Василий Седугин - Князь Игорь

Василий Седугин

Князь Игорь

ГЛАВА 1

I

В апреле 903 года в племенном центре дреговичей Турове великому князю Киевскому Олегу внезапно занеможилось. Может, сказался долгий путь по Руси во время сбора дани, а возможно, прохватило где-то свежим, весенним ветерком. Несколько дней пролежал он в горнице князя Дороты, надеясь на скорое выздоровление. Наконец созвал старшую дружину – бояр, пригласил отца Рогволда и Игоря, наследника престола великокняжеского, завещанного отцом его Рюриком. Все стали рядом с постелью Олега, только Игорь, как обычно, притулился в сторонке. Олег кинул на него недовольный взгляд. Высокий, светловолосый и голубоглазый, и внешностью и характером пошел он в свою мать, мало взяв у отважного и воинственного Рюрика. Сколько стараний приложил Олег, чтобы вырастить из него смелого и мужественного человека: и рассказывал скандинавские сагио подвигах викингов, и заставлял скакать на коне, сражаться на мечах со сверстниками, участвовать в военных играх… Все напрасно! Игорь легко овладевал и искусством верховой езды, и всеми видами оружия, не уступая однолеткам, но по-прежнему оставался тихим, спокойным и странно задумчивым, его взгляд всегда был устремлен куда-то вдаль или в сторону, а мысли летали далеко-далеко, и Олегу казалось порой, что живет его родственник не в настоящей, а в выдуманной жизни. И характер у него выработался мягкий, уступчивый, совсем непригодный для великокняжеского престола.

Нет, не таким должен быть правитель огромной державы. Руководство страной – это постоянная борьба за сохранение власти, борьба напряженная, жестокая, безжалостная. Он, Олег, ни минуты не колебался, истребляя врагов Рюрика и своих личных. Именно он помог властительному родичу расправиться с любимцем новгородской вольницы Вадимом, а затем и его соратниками. У него не дрогнула рука, когда надо было умертвить князей Аскольда и Дира, чтобы овладеть богатым и привольным Киевским княжеством. А сколько тайных врагов и недоброжелателей устранил он за время своего княжения!..

Игорю такая власть не по плечу. Он вялый и нерешительный человек, настоящий мямля. Такой правитель сможет только разрушить, но не укрепить созданное им государство. К тому же он невероятно упрям. Понятно: в тихом омуте черти водятся. Вбил себе в голову, что опорой князя должна быть дружина из коренного народа – русичей. Моего отца пригласили править в эту страну, и народ не должен смотреть на нас, как на завоевателей, говорил он. Варягов горстка, закрутись какая-нибудь заваруха, нас передавят, как тараканов. Откуда он взял такие мысли, кто ему их нашептал? Набрал себе сотню дружинников из славянских парней, к слову сказать, воинов отчаянных и смелых. Жилиони с варяжскими воинами дружно и слаженно, но все равно Олегу это было не по душе.

Другое дело – Рогволд, его сын. Вот он стоит сейчас перед ним, широкоплечий, с длинными сильными руками и мужественным, непреклонным взглядом. Прикажи ему, и он выполнит любое поручение, если надо – не пощадит ни друга, ни товарища. Вот ему он, Олег, вверил бы судьбу державы без колебаний.

– Вся ли дань собрана с болотного народа? – спросил он слабым голосом.

– Целиком, отец. Уложены в лодки-однодеревки, и готовы к отправлению.

Олег на некоторое время прикрыл глаза. Все молча и почтительно смотрели на великого князя, ждали дальнейших указаний. Наконец он проговорил, не поднимая век:

– Закупите столько лодок, сколько необходимо для дружины. Мы возвращаемся в Киев.

Рогволд оживился. Предстояло собрать дань с древлян, но отец к ним не поедет, а поручит это дело ему. Он уже привык выполнять самые важные поручения, на зависть другим боярам. В племени древлян его примут как великого князя, со вниманием и подобострастием, он вволю попирует и погуляет и вернется в Киев с торжеством и почетом.

– Значит, к древлянам ты не поедешь, отец? – осторожно спросил он…

Олег долго молчал. Он думал над тем, кого послать к лесному народу. Он хорошо знал это воинственное, полудикое племя. Древляне издавна были недругами полян и частыми набегами «обижали» их. Только полтора десятилетия назад они были приведены к покорности Киеву, но продолжали настойчиво ненавидеть киевскую власть. Надо было бы направить к ним Рогволда с сотней дружинников, но неизвестно, как встретят там иноземных воинов, не постигнет ли их судьба некоторых прежних слуг Олеговых, которые нет-нет да и пропадали в дремучих лесах обширного края.

Единственный выход – славянская дружина Игоря. Как бы ни хотелось в очередной раз выдвинуть на первое место своего сына, но, видно, придется смириться и направить к древлянам Игоря. Если он успешно справится со сбором дани, будет большая прибыль казне. Не справится – лишний раз киевляне увидят беспомощность наследника престола, а уж там как боги рассудят…

– Игорь, подойди ко мне, – проговорил Олег.

Игорь вздрогнул, растерянно посмотрел вокруг себя. Бояре отступили, освобождая место возле великого князя. Рогволд, догадавшись о решении отца, на вершок вынул и вновь загнал в ножны меч, отошел в сторону, исподлобья глядя на Игоря.

Игорь подошел к постели Олега. Великий князь стал испытующе глядеть ему в глаза. Наконец проговорил:

– Поручаю тебе важное дело. Со своей сотней завтра отправишься в Искоростень, соберешь дань с древлян. Будь строг и справедлив, исполняя великокняжескую власть. Суди и ряди мудро. Доверяйся уму, а не сердцу, устанавливай правду и искореняй кривду. Но неуклонно блюди государственные интересы, не позволяй обмануть нечестным и лихим людям.

Олег говорил обычные в таких случаях слова наставления. Игорь склонил голову в знак покорности:

– Исполню, великий князь.

Уходя, он ощутил на своей спине ненавидящий взгляд Рогволда.

II

Наутро сотня Игоря отправилась в путь. Почти тотчас при выезде из крепостных ворот она попала в бескрайнее море лесов, дорога запетляла среди дубовых и сосновых массивов, попадались заросли липы, берез, выделялись темно-зеленые ели, казавшиеся мрачными среди по-весеннему светлой зелени деревьев. Стоял апрель, день был солнечный. В высоком голубом небе плыли белые крутобокие облака, кружили редкие ленивые коршуны. Не было еще слышно летнего, сильного гудения насекомых, зато воздух был наполнен пением птиц. Игорь поражался перемене леса. Еще пару недель назад, когда они добирались до Турова, деревья стояли голые, сиротливые, продуваемые холодными ветрами. А сейчас все вокруг зазеленело. Листва была такой ярко-зеленой, будто кто-то подкрасил ее огромной кистью да вдобавок навел блестящий глянец.

На душе Игоря было легко. Удалось вырваться из-под неусыпной опеки, надоедливого догляда. Наконец-то он стал полным хозяином. Мерная езда на лошади да тишина и обаяние леса настраивали на неторопливые думы, погружали в размышления. Отца и матери он не помнил. Воспитателем его был родич Олег, которого он звал дядей. Потом появился другой воспитатель – Олаф, варяг. Был он воином в дружине Олега, прославился своими подвигами. Учителем же оказался жестоким, в военных играх и упражнениях требовал от Игоря неукоснительного выполнения своих указаний, часто наказывал и даже сек княжича. Особенно был неумолим, когда заставал за играми с мальчиками-русами. Он требовал, чтобы Игорь дружил только с варяжскими детьми. Но их было мало, и с ними было скучно. Казались они какими-то озлобленными и вызывающе-воинственными, по любому поводу среди них возникали ссоры и драки, а иногда они дрались без всякого повода, как сами говорили – «по любви»: расквасят друг другу носы, набьют синяков, а потом продолжают играть, будто ничего не случилось. Такой жестокости он не понимал и не принимал. Ему предпочтительнее были забавы со сверстниками-славянами. Лихо было уйти всем гуртом в ночное стеречь коней, не спать у костра, под ночные шорохи, жевание и вздохи лошадей слушать разные диковинные истории… Или отправиться на заливные луга в Заднепровье, где после весеннего половодья в лужах и озерках оставалась крупная рыба, ее ловили голыми руками, жарили в костре, отправлялись рвать дикий лук, а летом – собирали землянику и клубнику… А какой азарт охватывал во время рыбалки по утренней или вечерней зорьке!.. Да мало ли было забав среди мальчишек-русичей… Из них, своих сверстников, и набрал потом Игорь себе дружинников.

Когда подрос, все-таки настоял, чтобы варяга-воспитателя убрали и вместо него назначили другого, тоже из Олеговой дружины, но уже славянина Верещагу. Невысокого роста, живой, подвижный, с веселыми хитроватыми глазками, он тотчас засыпал Игоря разными прибаутками и присказками. Что ни день, то новый рассказ про древнюю славянскую жизнь. Да такой рассказ, которого он, Игорь, никогдашеньки не слышал.