Юсиф Чеменземинли - Девичий родник Страница 10

И, обнявшись, вместе они упали на ковер».

Мудрец, окончив сказание, опустился на ступень храма. Звуки свирели усиливали печаль, рожденную рассказом.

17

Едва мы хотели подняться на шестую ступень, как шестой старец начал свой рассказ:

«В Индии была деревня. Жители этой деревни сеяли пшеницу, пасли стада, но как–то раз случилась засуха. Народ трижды в день выходил на молебни, совершал жертвоприношения и ждал помощи богов. Но, словно противясь мольбам, небеса молчали. Народ отправился за помощью к брамину. Брамин созвал народ на всеобщее молебствие.

Мужчины, женщины и дети, бросив жилища, вышли на поле и, воздев руки к небесам, стали возносить молитвы.

— Агни 32, Иидра 33, Риту 34! Вас призываем!

— О светлый, лучезарный Агни, помоги нам!

— О Индра, вольный царь, сойди к нам, сойди и прими нашу жертву!

— Риту, о надежда времени, не отвращай от нас своей благости.

— Взгляните на нас с высоты, о небожители, и не лишайте нас своей благости!

— Светозарный Агни, гласа певцов, хвалебные песнопения несутся к твоим стопам, сойди и вкуси из чаши — сомы 35.

— Индра, тебя призываем, взойди на свою двухконную золотую колесницу и усади рядом с собой Маруту 36, о друг вина и веселья, сойди и обрадуй нас!

— Великолепный, могучий, страшный Индра, взгляни и прими нас под свое покровительство, не жалей своей влаги для наших дождей. Пошли знак своей милости нашим нивам!

— Сойдите, сойдите, о владыки неба, и озарите нас. Сойдите и примите наши даяния. Сойдите и вкусите нашего медвяносладкого вина.

Но молитвы брамина не действовали на небеса. Засуха продолжала уничтожать посевы.

Не раз выходил народ на молебствия, но ни капли влаги не послали в ответ небеса. Хлеб сгорел, и голод вверг людей в пучину бедствий.

С наступлением зимы все разбежались по окрестностям. Грабя встречные по пути села, голодающие продвигались вперед. Присоединившись к ним, голодные из других областей образовали целую шайку. Уничтожив скот и все живое, люди стали пожирать друг друга.

Стали по очереди резать детей. У одной вдовы был один–единственный девятилетний сын. Догадавшись, что очередь доходит до него, она стала придумывать способы для его спасения.

Наконец в полночь, привязав мальчика к доске, она опустила его в воды Ганга.

— О сын мой Гатама, — сказала она, — для матери страшней всего видеть гибель своего дитяти. Ступай, да будет над тобой милость Маруты. Если и случится с тобой что–либо, это будет не у меня на глазах. Я вырастила тебя в трудах и лишениях и не перенесу твоих страданий, я не жалела для тебя своего молока и пусть лучезарный Агни не лишит тебя своего милостливого взора. Не забывай свою мать. Единственную память, оставшуюся от отца — золотое запястье — я завязываю на твою руку; когда взглянешь на него — вспомнишь мать. Отчаянные крики ребенка слились со стенаниями матери. Волны умчали мальчика, не перестававшего кричать: «мама, мама!»

И берега старого Ганга оросились слезами.

Через два дня доска с мальчиком села на мель. Пришедший за водой старец увидел его и вытащил на берег, где сидело до сорока голых мужчин.

Усадив ребенка, они накормили и напоили его и стали задавать вопросы:

— Что на свете больше всего? — вопросил один.

— Агни, — ответило дитя.

Все в один голос:

— Факиры это отрицают!

Следующий:

— Что человеку нужнее всего?

— Еда, воздух и питье, — ответил мальчик.

Все сразу:

— Факиры это отрицают!

— Кто величайший вождь?

— Брамин.

— Факиры это отрицают!

— Кто повелитель людей?

— Царь.

— Факиры это отрицают!

Словом, все мысли, слышанные ребенком от взрослых, факиры отрицали и отвергали.

Наконец, один из факиров обратился с вопросом:

— Кто управляет телом?

Мальчик, подумав:

— Голова.

И вдруг факиры, отделив головы от туловищ, побросали их на землю и все сорок голов крикнули зараз:

— Факиры это отрицают!

Ребенок пришел в ужас, в испуге вскочив с места, он прильнул к обезглавленным телам. Факиры успокоили мальчика. К обеду факиры отправились в лес, притащили по змее и, отрезав по кусочку от головы и хвоста, тут же поели. После еды каждый, взвившись птицей, забрался на вершину дерева. Испуганный мальчик снова залился слезами. Но факиры успокоили и приласкали его».

В это время Джейнис, сжав мне руку, прошептал:

— Старик, очевидно, принимает нас за дураков. Может ли человек летать? — Я с трудом сдержал насмешливую улыбку, просившуюся на уста.

Старик продолжал:

«Прошли месяцы и годы, ребенок привык к чудесам факиров и они поведали ему тайны своих действий.

Гатама прожил несколько лет средь факиров и в совершенстве овладел их наукой.

Раз, взглянув на запястье, он вспомнил мать. Рассказав факирам о своих злоключениях, он простился с ними и отправился в дорогу…

Двигаясь вдоль Ганга, по направлению к северу, он по пути показывал фокусы и так добывал себе пропитание. Наконец он добрался до одной деревни. Гатама собрал людей, начал показывать свое искусство.

Сперва он отделил голову от туловища и бросил наземь, затем, отделив одну руку, другой протянул ее какой–то женщине; взглянув на руку факира, женщина увидела на ней запястье и упала без чувств. Гатама, внимательно взглянув на нее, крикнул:

— О мать моя!

И через минуту мать и сын, прильнув друг к другу, залились слезами радости».

18

Надо было подняться на последнюю ступень. Едва умолкли звуки свирели, как седьмой старец, поднявшись с места, спокойно промолвил:

— Стойте, стойте, и выслушайте последний рассказ старца.

Мудрец начал:

«Известный в Атинах своим богатством и роскошью муж по имени Нестор с некоторых пор стал регулярно посещать принадлежащие ему серебряные рудники. В последнее время вопрос о ресурсах сильно занимал правительственные круги, серебру отводилось не последнее место в доходах страны.

Будучи опытным коммерсантом, Нестор учел положение и увеличил внимание и заботу к собственным промыслам. Однако состояние их его не радовало, он был недоволен: во–первых, количество работающих на рудниках рабов было недостаточным, во–вторых, с точки зрения потребности, производимая рабами работа не давала благоприятных результатов. Всюду были следы лени, обмана и злоупотреблений.

У Нестора было правило: для назидания остальным везде, где б он ни был, подвергать нескольких провинившихся рабов суровому телесному наказанию. И теперь было наказано немало народу, но на этот раз Нестору пришлось столкнуться с невиданным до сих пор средь рабов фактом.

Раб по имени Филипп осмелился выругать Нестора. С тяжелым чувством покинул Нестор рудники. По пути в Атины, он свернул на рынок живого тела. Перекупщики привезли на продажу много рабов. Среди них были люди различных племен и рас. Курчавые, большеглазые айсоры, веснушчатые, с мясистыми носами израильтяне, изящные с тонкими, благородными чертами лица мидийцы, косоглазые скифы, негры, пестро разодетые жители Кападоссии, лидийцы и островитяне привлекали взоры.

Среди предназначенных для продажи было немало женщин и девушек разного возраста. Ввиду небольшой конкуренции и сравнительно невысоких цен, Нестор, купив двадцать пять рабов и приказав поставить клейма, отправил их в сопровождении надсмотрщиков на рудники. И затем, чтоб получить необходимые ему сведения о корабле, следующем из Египта, направился к берегу, но, вспомнив вдруг, что по его приказу в доме его готовится пир и созваны гости, повернул обратно.

Чтоб еще пышней украсить вновь сооруженный особняк и придать ему больше блеска и великолепия, Нестор заказал известнейшему скульптору высечь на белом мраморе свое изображение.

Ежедневно он с час позировал знаменитому Алкамену. Вычислив, что до начала пиршества он сумеет выполнить и эту обязанность, Нестор отправился в мастерскую скульптора. Но расчет оказался неверным. Алкамен задержал его.

Приехав домой, Нестор застал гостей в сборе. Попросив извинения, он прошел в гинекей 37 и приказал подавать на стол.

Рабы бросились исполнять приказание господина.

Среди гостей были лучшие поэты, философы и мудрецы Атин. Пир начался. После трапезы провозгласили молитвы в честь богов и народных героев. Головы гостей увенчали венками из роз; поданы были наилучшие вина.

В комнату вошла прелестная девушка с цитрой в руке. Легкое платье обрисовывало ее пленительную фигурку. Ее сопровождал юноша редкой красоты со стройным сильным телом. Юноша держал в руках свирель.

Начались музыка и танцы. Чарующая гармония звуков, сливаясь с пьянящим наслаждением, рожденным вином, создавала вокруг юных музыкантов возбуждающую атмосферу. Гости попали во власть Эроса 38.