Павел Винтман - Голубые следы Страница 10

1940

Беззвучная симфония

Короткий гром — глухой обвал,Рожденье света и озона,Далеких молний карнавалНад четко-черным горизонтом.

Родиться, вспыхнуть, ослепить,Исчезнуть, не дождись рассвета…Так гаснут молнии в степи,Так гибнут звезды и поэты.

1940

«Какие высокие подвиги в детстве…»

Какие высокие подвиги в детствеШутя совершали, играя в индейцев!Нет дел благородней, нет помыслов   чище,Чем игры орды краснокожих   мальчишек.

И высшая взрослым героям награда,Чтоб дети в их подвиги тоже играли,Чтоб стали Седов и Чапаев игрою,И, значит, — чтоб в будущем были герои.

1940

«Весенний вечер. Корпусов громады…»

Весенний вечер. Корпусов громады,Далекий лес недвижный и горбатый.Как много надо. Как мне много надо.Как мало причитается по штату…

1940

«Я знаю, где ты подсмотрел…»

Но темный берег так пустынен,

А в море ходят корабли.

Я знаю, где ты подсмотрелСиянье алых парусов…Закат татарским сонмом стрелЛетел на розовый песок…Ты был один, ты был — «земля!»,Ты был на ласковом краюПоследним маяком. А я —Тяжелый корпус корабля,Я поворачивал на юг.Стекал зари багровый сокПо крыльям наших парусов.Ты встретил девушку. ОнаНа берегу была одна.Она венок мечты плела,Она единственной была.

Корабль уходил на юг…Ты встретил девушку мою.

1940

«Поверх любви, поверх металла…»

Поверх любви, поверх металлаПлыл черный шлак, холодный шлак…Ты, может, лучшего искала,Ты, может, лучшего нашла.

А я живу, оберегаяСвятую правду рук твоих.А я по-прежнему в трамваеБеру билеты на двоих.

1940

«Ты милее мне всего на свете…»

Из Е. Нарубиной

Ты милее мне всего на свете,От тебя я правды не таю…Только чем же, чем же ты ответилНа любовь прозрачную мою?

Как, бывает, летним днем погожимУпадет короткая гроза, —Поцелуем сердце растревожил,А о том, что любишь, — не сказал.

1940

«Сад был синий, сад был розовый…»

Сад был синий, сад был розовый,Сад был сон.Захлестнуло сердце грозами,Унесло.

Не забудь простого имени,Помни грусть,Я останусь жить, любимая,Я вернусь.

У моей судьбы особаяСердца нить —Даже с смертью не способен яИзменить.

1940

«Не любить — не летать, не заметить…»

Не любить — не летать, не заметитьОкеан голубой чистоты.Мой серебряный северный ветер —Это ты, дорогая, ты.

Это ты в колыханье прибоя,В белом облаке — тоже ты.Потому я и робок с тобою,Что смертельно боюсь высоты.

1940

«Как земля в тревоге ждет рассвета…»

Как земля в тревоге ждет рассвета,Как звезда тоскует по звезде,Как весной желают ветви ветра, —Думаю, родная, о тебе.

Мне нельзя забыть, но страшно помнить,Как ушла ты на заре тогда…Где ж твои горячие ладони,Голубая, нежная звезда?

1940

«Дни ушли и вечера промчались…»

Дни ушли и вечера промчались,Ночи сгасли, не оставив сна…Ты со мной небрежно попрощалась,Свой короткий адрес унесла…

Как теперь мне улицу простуюВ незнакомом городе найти?Где теперь ту девушку найду я,Что однажды встретил на пути?

1940

«Был я сердцу и солнцу послушен…»

Был я сердцу и солнцу послушен,А любил, понимаешь, не так, —Много разных бросали мне в душу,Как в прозрачную воду пятак.

Только, верь, в этом радости нету…Ты одна, ты одна, ты однаЗолотою сверкнула монетой,Чтоб улечься у самого дна.

1940

К чайке (Сонет)

Опять отрезан кем-то лóмотьПшеничной лакомой луны,И снова ночи холодны,И тени тополей огромны.

У неожиданной волныТвои повадки и изломы.И ветру острому и зломуНельзя не звать, нельзя не ныть.

Но где же ты? НеобычайноЗдесь подошла б твоя тоска,Ты так прозрачна, так печальна…

Теперь тебя не отыскать.В краю гранита и пескаТы только точка, только чайка.

1940

Как реки

Девушка должна быть скромницей.Женщина должна быть матерью.Быть должна старуха странницей.Старику должно быть шаманом.Быть должно мужчине воином,Так и течь бы прямо, прямо нам.

1941

К лесу

1. «Ох, не к добру так говорлив топор…»

Ох, не к добру так говорлив топор —Расчетливый, жестокий победитель.— Люблю. Люблю. Ответьте.      Полюбите.—Холодный блеск, горячий разговор.

— Люблю. Люблю. Вы — счастье.      Вы — весна.Не бойтесь, милая. Любимая,      так надо. —Молчит сосна. И кренится сосна.Еще не зная, что такое падать.

2. «Может быть, нравится соснам…»

Может быть, нравится соснам,Если их рубят под корень.Может быть, соснам, как девушкам,Снятся об этом сны.Ветры проносятся косо,В жилах — хмельная горечь, —Маленьким, робким, где уж намДушу понять сосны.

Может быть, им не больно,Может, они довольны.Может быть, даже скучноК небу вздымать стволы.Веткой кивая тучам,Жалуются на участь, —Ведь выбирают лучших,Чтобы наземь свалить.

3. «Ты березка легкокрылая…»

Ты березка легкокрылая,Моя милая;Или сосенка колючая,Моя лучшая.

Ты шумишь дождя одеждами,Моя нежная.Всюду глушь непроходимаяОт любви моей.

Отыщу мою хорошуюПо пороше я,Понатешусь бегом досытаСледом по снегу.

От охотничьей любви моейЕй не скрыться —Я схвачу мою любимуюЗа копытца.

1941

Идиллия

Живем, как дети. Без грехаВыходим на берег нагими.Спокойным, величавым гимномТечет могучая река.

Живем, как дети. Вечерком,Когда луна луга осветит,Шершавые заводим сети,Входя в реку, как входят в дом.

Живем, как дети. На обрывВыносим щедрую награду,Несем, как гроздья винограда,Трепещущие гроздья рыб.

1941

Фрина

Художник женщину любилВ далеком городе Афинах,И небо было голубым,И море было темно-синим.

И в мрамор уходил резец,Ища безмолвного ответа,И женщина была раздета,И был прекрасным образец.

И тело женщины   нагимСамо казалось изваяньем.И мстили женщине враги,Ее гетерой называя.

Стерпела стыд, стерпела боль.Скрипел резец, крошился камень.Из камня родилась любовь,Ушла — и будет жить веками.

Художник женщину любил.В далеком городе Афинах…А ты, а ты согласна бытьМоей гетерой Фриной?

1941