И кнутом, и пряником - Полина Груздева Страница 11

Все уже разошлись, и только Ольга Ивановна, наставник младшей дочери, собирала со стола книги и тетради, готовясь идти домой.

— Здравствуйте! — радушно поздоровалась Екатерина. — Я — мама Вали Никитиной. Извините, что на собрании не была, — в пятом классе задержалась. Как моя Валентина?

— Скромная девочка, учится средне. Какие у вас условия в семье? — мельком взглянула на Екатерину Ольга Ивановна и, опустив взгляд на учительский стол, продолжила укладывать вещи в портфель.

— Да какие условия? Мы с отцом целый день на работе, вечером домашние дела. Нас шестеро все-таки, — будто оправдываясь, ответила Екатерина.

— Кто же уроки с Валентиной делает? − продолжила сухо спрашивать наставница, не прекращая заниматься своим делом.

— Сама делает, а старшая их потом проверяет. Они у меня самостоятельные, — в голосе матери зазвучали горделивые нотки.

— Это хорошо, что старшая помогает, но нельзя снимать с себя ответственность за воспитание и обучение Валентины. Это все-таки ваш ребенок, — назидательным тоном завершила разговор классная руководительница.

— Я постараюсь, извините, до свидания, — виновато проговорила Екатерина и вышла из класса.

Уже вечерело, когда Екатерина покинула здание школы. Она шла по затихающим улицам и переваривала то, что услышала. Разговор с Ольгой Ивановной взбудоражил ее и вызвал в душе отвратительное, непреходящее ощущение вины и обиды.

«Умница какая! — мысленно обратилась обиженная мать к учительнице. — А ты попробуй везде успеть. Голова пухнет от дум, чем семью накормить, напоить, одеть и за какие деньги. Разве это зарплата? Только получишь, уже денег нет. Как в прорву все летит. А тут еще Николай дурит. Замучил он меня совсем своим характером».

— Твой-то готовый пришел, — встретила ее у дома соседка. — Может, переждешь у меня, пока уснет?

— Нет, Люсь, я домой. Там дети. Может, обойдется.

Не успела Екатерина показаться на пороге дома, как тут же услышала:

− А, явилась, не запылилась! Ты где шлялась? Дети дома, а ее нет!

Николай сидел за столом, подпирая голову руками. Затуманенные алкоголем глаза тупо смотрели на жену.

− Нажрался, как свинья, и допрос устраиваешь! — резанула словом Екатерина и прошла в спальню переодеться.

Младшие уже лежали в кроватях, только Людка сидела за столом над раскрытой книгой. Она встревоженно посмотрела на мать.

− Ничего, ничего, — попыталась успокоить ее Екатерина и, надев халат, вышла на кухню.

— А губы-то накрасила! Для кого это? Для хахаля? — встретил ее пьяный голос.

— Да я на собрании родительском была, идиот! Залил зенки и не соображаешь, что мелешь.

— Так это для собрания ты так вырядилась, б… такая?!

Тут Людка услышала звук удара и материн крик:

− Ты что, озверел? Ты чего дерешься, гадость вонючая!

Девчонка влетела в кухню. Отец, подперев руками бока, слегка шатаясь, стоял возле матери. Дочь подскочила к ней и закрыла мать собой.

− Папа, не дерись! — умоляюще глядя на отца, заплакала Людка. Но потерявший над собой контроль Николай отшвырнул дочь в сторону:

− Пошла отсюда, а то тоже получишь!

Он снова потянулся к жене, но та отшатнулась, и Николай, не получив опоры, полетел на пол. Екатерина, схватив дочь за руку, толкнула ее к двери и выскочила следом за ней на улицу.

— Беги к тете Люсе! — приказала она дочери.

— А ты куда?

— Не знаю, похожу где-нибудь, пока наш зверь не успокоится.

Людка забежала в квартиру к соседке:

— Тетя Люся! Можно, я у вас посижу. Папа дерется.

— Вот кобель неуемный! Опять руки распускает. Конечно, посиди, а я сейчас. — И вышла из дома.

Не успела Людка сесть, как неожиданно дверь распахнулась. Только в самом страшном сне девочка могла увидеть такое: на пороге стоял отец, а в его правой руке холодно сверкал широкий кухонный нож. Николай обвел мутным взглядом помещение, в упор посмотрел на обреченно застывшую на месте дочь и исчез в темнеющем пространстве. Людка мгновенно сообразила, что он ищет мать, и выскочила следом за ним. Увидев спину отца, сворачивающего за угол, она побежала в ту же сторону.

С ножом в руке, похожий на бандита, Николай размашистым шагом шел по пустой вечерней улице и не оборачивался. Перепуганная Людка, прячась за деревьями, кралась за отцом, не выпуская его из вида. «Куда он идет?» — думала она. Прохожих, как назло, не было видно. Все будто попрятались в свои дома, чтобы не быть свидетелями этой ужасной сцены. И разбушевавшийся мужчина, чувствуя себя хозяином положения, беспрепятственно продвигался вперед.

Перед аптекой Людка наткнулась на большую клумбу с пышными розами. Только недавно обрызганные водой, цветы выглядели свежо и празднично. «А зачем здесь розы?» — почему-то мелькнуло у нее в голове. Видя, что отец все дальше и дальше уходит от дома, девочка повернула обратно.

Мать Людка застала на кухне. Екатерина только что успокоила напуганных малышей и теперь убирала со стола.

— Ты где была? У тети Люси? — спросила она, увидев дочь.

— Нет. Шла за отцом. У него в руке нож. Он ищет тебя. Мам, он нас убьет? — В глазах у девочки заблестели слезы.

— Ну что ты! Ничего он нам не сделает. Побесится и остынет.

Екатерина подошла к дочери, обняла ее и, прижимая ее голову к своей груди, тихо сказала:

− Напугал он тебя. Успокойся и иди спать.

Лежа на кровати, Людка долго прислушивалась к каждому звуку, доносящемуся из кухни − там было тихо.

Отец долго не приходил. Мать закрыла входную дверь на крючок, везде погасила свет и тоже легла. Ночная мгла, как заботливая нянька, приласкала обеих уставших и измученных женщин и укачала их. Разбудил Людку негромкий шум голосов. Лежа в полной темноте, она прислушалась.

— Кать, ты прости меня. Ну, не хотел я. Это все водка, будь она неладна, — просительно говорил отец.

— Ты чего за нож схватился? Совсем из ума выжил? Детей до смерти напугал. Людка вон дрожит от страха как осиновый листок.

— Да не хотел я, —