Дзахо Гатуев - Зелимхан Страница 14

Другой проситель, мещанин, имевший «азиатскую физиономию», азиатскую форму, «риск» тоже имевший, «большой на все подвиги», даже один мог пойти, «куда начальство мое прикажет, даже хотя бы к самому Зелимхану в лес», изъяснял в своем заявлении: «Я могу все секреты горцев узнавать и донести вам, ввиду этого я могу быть пользительным во вверенном вам отряде и принести большую пользу и интерес в поимке разбойников и заслужить себе честь и славу и быть для вас по долгу верноподданного честным гражданином».

Нашлись даже поэты временно-охотничьего похода: «Я люблю эту охоту по зверю, обороняющемуся равным оружием», — просился терский хорунжий.

По таким признакам подбирались охотники в отряд. На кого еще могла опереться великодержавная государственность? На что, кроме силы, торжествовавшей, точно свинья, на территории четырех округов и сопредельных районов!

Сила!

Сила опустошала горские сундуки, сила хамила, обыскивая женщин, сила, походя, арестовывала и расстреливала горцев, пока Вербицкий или кто другой еше ознакамливался с «делом».

Жалобы на насилие и грабежи, чинимые отрядом, атаман Вербицкий называл дутыми. Еще бы! Ведь Он утверждал авторитет власти, церкви и овцеводов. Власть, церковь и овцеводы не оставались в долгу. В порядке круговой поруки.

И Вербицкий благодушествовал.

«В одно приблизительно время с нашими родственниками были задержаны некий Осман Дудаев и Вураман Гумыхов, которые при препровождении их до Владикавказа казаками были убиты возле Тарского хутора, — писали в прошении начальнику области несколько ингушей. — Хотя казаки, сопровождавшие их, и говорят, что убиты были Дудаев и Гумыхов при попытке бежать, но в народе ходят упорные слухи, что никакой попытки бежать сопровождаемыми сделано не было и что убийство это произошло совсем при других обстоятельствах… Ввиду упорных слухов о том, что случаи, подобные происшедшему около Тарского хутора, часто повторяются при сопровождении арестованных, почтительнейше просим ваше превосходительство ради человеколюбия…»

По поводу Гумыхова было несколько строк в «Терских Ведомостях». — «Отдельные лица из ингушей, надевая маску невинности, возбуждают жалобы, якобы на неправильные действия некоторых команд из временно-охотничьего отряда войскового старшины Вербицкого. Так поступил недавно и Уму Хаджи Русинов Гумыхов, который подал прошение, жалуясь, что команда его напрасно притесняет, требуя оружия, которого ни у него, ни у его сыновей нет. Через несколько дней после жалобы у него оказалась трехлинейная винтовка пехотного образца № 71669. Интересно знать, откуда у этого невинно притесняемого винтовка и для чего она у него?».

Сын Уму Хаджи, как это видно из прошения, лишился возможности отвечать не только «Терским Ведомостям». Немного спустя те же «Ведомости» под заголовком «Нарушение присяги» сообщили: «Начкоманды, производившей обыск в доме Хаджи Гумыхова, сказал ему, что прекратит обыск, если тот присягнет, что в доме у него нет оружия. Хаджи присягнул, и в это самое время нашли у него винтовку. Вскоре после этого Гумыхов заболел и умер».

Так старый, христиано-мусульманский чудодей-бог наказал клятвопреступного Хаджи, быть может, сам же подбросив винтовку пехотного образца № 71 669.

А Зелимхан? Зелимхан, близкие его, в Экшкун-юрте живут. Месяц живут, два живут. Три. Это можно. Это хорошо. Четыре тоже ничего. Пять. Шесть. Семь тоже можно. А почему год нельзя?

Глаза у людей зоркие. И разные. Забеспокоился

Зелимхан. Узнают — хозяевам плохо будет. Разорят. Сошлют. Лучше на горы уехать.

В Экшкун-юрте хорошо. Хозяева хорошие. А раз хорошие, можно ли подводить? Уедем, Би-ци! Уедем, Зезык! Можно ли подумать, что вы во вражьих руках окажетесь? Медди, Энист, Магомет и тот, который должен только появиться… Солта-мурадовский Ломали. Лучше Зелимхан сам в тюрьму пойдет. Лучше Зелимхан сам под расстрел пойдет.

— На горах лучше. Там тоже хороший народ есть. Везде хороший народ есть. И плохой.

Поехали опять. Но задержались в дороге — на хуторе Ляж-кэ: второй сын родился у Зелимхана — Омар-Али. На целую педелю задержались из-за маленького в Ляж-кэ.

В Ке-кэ друзья, кунаки в Ке-кэ. Сподвижники. Обосновались у них. Целый год прожили. В Ке-кэ народ на подбор: все одной фамилии и предавать некого: предать Зелимхана — своих предашь.

На плоскости продолжал разбойничать атаман Вербицкий, Зелимхан потратил на него месяц — не убил. Нехорошо. Зелимхан, 10 лет абрек, столько вреда врагам не сделал, сколько Вербицкий за три месяца сделал. Убить его надо. Иначе люди смеяться будут над Зелимханом.

Зелимхан приехал в Грозный. Приехал, чтобы рассчитаться с Вербицким, сполна рассчитаться…

….В Грозном прибежал вечером Саик к Д-беку.

— Около Гранд-отеля Зелимхан. Вербицкого убьет сейчас.

Д-бек на ходу втиснулся в пиджак. Побежал. Увидел на мосту Зелимхана: стоял, смотрел в окна гостиницы. На улице ли воскресные проповеди читать? На улице ли отговаривать? Прошел мимо и на ходу, веря в свой авторитет старшего, друга и интеллигента, бросил:

— Микирдац (нельзя)!

И ушел Зелимхан, опять не убив.

В Ке-кэ ехал через Чечню. В Сенсире встретил па улице доносчика, ябеду встретил. Убить надо ябеду. Но даже ябеду не убьешь спроста.

— Танцуй лезгинку! — Зелимхан ябеде сказал. Начал танцевать ябеда. Трудно без музыки. Просит Зелимхана:

— Ты хоть посвисти.

— Сам свисти, сам танцуй.

Сам свистит, сам танцует ябеда, и опять его убить не за что. Придумал еще Зелимхан:

— Теперь ты, как баба, танцуй.

— Я с самого начала, как баба, танцую.

Засмеялся Зелимхан и тронул коня. Уехал: смешной человек ябеда — смешного человека убивать не за что.

Побывал в Харачое Зелимхан. В Харачое Бийсултан к Зелимхану вышел. Маленький, четырнадцать лет ему: еще год прожить надо, чтобы винтовку можно было носить.

Когда Гушмазуко из дому к Зелимхану ушел, когда Солтамурад ушел, Бикату с семилетним Бийсултаном к своим ушла. К Элсановым. Четырнадцать лет теперь Бийсултану. Узнал он, что в Харачое Зелимхан, — вышел к нему.

— Отца убили, брата убили. Трудно мстить, когда ты один. Я пойду с тобой.

— Ты маленький. Тебе со мною тяжело будет. Подожди, когда тебе пятнадцать лет будет.

— Ты один брат у меня.

Взял с собой Бийсултана Зелимхан. Проехал до Ке-кэ Чечню и Ингушетию от края до края. Тяжело. Измываются над чеченами солдаты и казаки. В каждом селе экзекуции. За что? Недавно же Зелимхан сам начальника области просил простить его. Хитрый генерал: написал, что не может. Недавно даже в Государственную думу жаловался Зелимхан. Где Тохтамыш сидит — туда. Дума тоже ничего не может. Неужели Зелимхан сильнее генерала, сильнее думы. Какое такое начальство, которое ничего не может?

— Дали бы мне власть…

— Тебе не дадут. Зелимхан. Когда революции негу — тогда генералы командуют, когда революция — тогда… Как в Персии. Теперь Саттархан там.

— Хороший Саттархан, молодец Саттархан!

— Когда в России революция будет, ты как Саттархан в России будешь.

— Это очень хорошо будет. А революция скоро

будет?

— Теперь не скоро.

— Плохо… А почему во Франции: революции нет, а царя все равно выбирают.

— Там уже была революция. Даже три раза была.

— У нас пока один раз была.

— Жалко. Значит — когда три раза революция, тогда царя не будет.

— По-разному бывает…

Чечню, Ингушетию от края до края проехал Зелимхан. Тяжело. Измываются над чеченами из-за него. Из-за Зелимхана. Почему генерал не простил его, почему Дудников не простил его. Неужели зло, которое они делают, лучше того, которое Зелимхан делает?

— Уо!

В Ке-кэ сказали: пронюхали, что здесь Зелимхан. Собрался из Ке-кэ. Четыре коровы было — двух отдали соседям. В пастушеские коши переселился Зелимхан: там молока — реки…

Жили у пастухов. Лепешки пастухам склеивали. От дыма глаза в шалашах слезились — у больших и у маленьких. Грудных.

Из Харачоя новая весть: Дудников отряд в Харачой привел и окружил дома оставшихся еще в Харачое родственников:

— Где Зелимхана жена, Солтамурада жена где?

— Не знаем.

Дудников сложил около стен солому:

— Сожгу. Где Зелимхана жена?

— Не знаем.

Арестовал Дудников всех и разжег один костер:

— В Сибирь сошлю… Где Зелимхана жена?

Не выдержал кто-то: сказал, что у ингушей, на Ассе. А где точно — не знает.

Пришла такая весть из Харачоя. Значит — Зелимхану глубже в горы уходить надо. Туда, где и пастухов нет.

Бродил Зелимхан день по горам. Два бродил. Вернулся радостный:

— Красивое место для вас нашел.

Зелимхан не ошибся.

В апреле. Вербицкий опять ехал во Владикавказ. С ним Дудников. Он говорил Вербицкому, что по приезде сообщит ему «особенно секретные сведения об общем деле». Во Владикавказе (в вагоне нельзя было) Дудников показал «оригинальный, начерченный чеченцем план или скорее схему долины р. Ассы». План этот был результатом Дудниковской экспедиции в Харачой. На плане лес. В лесу поляна (версты две в квадрате), «а па этой поляне стоят две жилые башни, в которых и сохраняется семья Зелимхана; может случиться, что п сам Зелимхан будет там».