Генрих Четвертый и Генрих Пятый глазами Шекспира - Александра Маринина Страница 18

– Зачем вы так говорите, отец?! Не бывать такому! – гневно восклицает принц. – Клянусь, я все исправлю! Я принесу вам голову Перси на блюдечке и снова получу право называться вашим сыном. Да, сейчас храбрый Хотспер покрыт блеском славы, а я – бесчестьем, это правда, но я обещаю: все будет наоборот, я отберу у него всю его славу, всю, «до малейшей похвалы». Если у меня получится, вы простите мне мои прошлые грехи, «а если нет, смерть все долги сотрет». И пусть я сдохну, если нарушу свое обещание.

Король весьма доволен сыном.

– Твои слова – смертный приговор для сотни тысяч мятежников, – удовлетворенно констатирует он. – Получишь высокий пост и все необходимые полномочия.

ВходитБлент.

– Что скажешь, Блент? – спрашивает Генрих Четвертый. – Судя по всему, ты сильно торопился.

– Да, у меня срочные новости, государь. Меня известили, что Дуглас и его союзники десятого числа соединились под Шрусбери. Опасность для нашей страны теперь очень велика.

– Мы об этом узнали еще пять дней назад, – отвечает король. – Сегодня лорд Уэстморленд уже отправился в поход, и принц Джон с ним. Ты, Гарри, выступишь с войсками в среду, а мы – следом в четверг. Встречаемся в Бриджпорте. По моим расчетам, нам потребуется двенадцать дней, чтобы перебросить основные силы в Бриджпорт. Дел много, нужно торопиться, медлить нельзя, опасность возрастает с каждым днем.

Уходит.

В этой сцене, как видим, Шекспир настойчиво продолжает омолаживать Генри Перси, утверждая, что он «одних лет» с принцем Генрихом. Напоминаю: Горячая Шпора родился в 1364 году, то есть он более чем на 20 лет старше Генриха, родившегося то ли в 1386, то ли в 1387 году (учитывая, что следующий сын Генриха Четвертого, Томас, родился в 1387 году, можно все-таки склоняться к тому, что Генрих родился в 1386-м, хотя, конечно, всякое бывает). Ну и насчет того, что четырнадцатилетний принц Джон Ланкастерский, третий сын короля, возглавил часть войск, тоже как-то сомнительно. Даже если и так, то возникает вопрос: а где второй сын, Томас Кларенс? Он ведь старше Джона, значит, тем более должен был участвовать в военных действиях. Ответа нет…

Сцена 3

Трактир «Кабанья голова» в Истчипе

ВходятФальстаф и Бардольф.

Нам снова предстоит читать очень длинную сцену, написанную в прозе, поэтому ограничусь лишь сжатым пересказом.

Фальстаф жалуется Бардольфу на то, что после неудачного ограбления «стал постыдным образом сдавать»: он худеет, сохнет, да и настроение ниже плинтуса. Бардольф в ответ подшучивает над внешностью товарища и его обильными телесами.

Когда входит хозяйка трактира, Фальстаф требует от нее ответа: кто обчистил его карманы? Вы ведь помните, что после ухода шерифа принц Генрих в компании с Пето собственноручно обшарил карманы крепко дрыхнувшего Фальстафа и не обнаружил там ничего, кроме счетов из трактира. Хозяйка натурально клянется и божится, что у нее приличное заведение и ни у кого ни разу ничего не пропадало. Фальстаф же настаивает на том, что у него украли нечто посущественнее ничтожных бумажек, а именно: дедовский перстень с печатью, который стоит сорок марок. Начинается злобная перебранка, в ходе которой хозяйка припоминает Фальстафу его долги перед ней: она, дескать, купила сэру Джону дюжину рубашек, а он, неблагодарный, теперь затевает ссору, чтобы увильнуть от расплаты. Кроме того, он задолжал за еду и питье, а еще взял у хозяйки взаймы двадцать четыре фунта. Фальстаф сам факт долгов не опровергает, но платить все равно не хочет и прямо на ходу выдумывает отговорки, звучащие глупо и неубедительно. Мало ли, сколько он должен, если у него пропал дорогущий перстень! Хозяйка в ответ возражает, что перстень был медный, а не из драгметалла, ей об этом, мол, сказал сам принц. Фальстаф возмущен и обзывает принца Генриха болваном и прохвостом, а заодно грозится избить клеветника, как собаку.

Фальстаф и Бардольф у трактира.

Художник Henry Richter, 1829.

А в этот момент как раз входят, маршируя, принц Генрих и Пето.

Хозяйка и Фальстаф пытаются нажаловаться принцу друг на друга: Фальстаф выдвигает обвинения в краже, хозяйка – в клевете. При этом Фальстаф утверждает, что у него пропали не только дедовский перстень с печатью, но еще и «три или четыре билета по сорок фунтов каждый». Размер похищенного растет прямо на глазах у изумленной публики! Генрих невозмутимо замечает, что перстню тому красная цена – восемь пенсов. Хозяйка, обрадованная поддержке, тут же сливает Фальстафа, дескать, он обзывал наследника престола гнусными словами и даже грозился поколотить. Сэр Джон, естественно, все отрицает и снова вступает в перепалку с хозяйкой трактира.

Принц Генрих и Фальстаф.

Художник Henry Courtney Selous, гравер R. S. Marriott, 1860-е.

В конце концов принцу все это надоедает, и он признается:

– Назови меня подлецом, если у тебя в карманах было хоть что-нибудь, кроме трактирных счетов, адресов публичных домов да грошового леденца от одышки. Ничего, кроме этой дряни, там не было. И все-таки ты стоишь на своем и не хочешь отказаться от своей лжи! И тебе не стыдно?

Фальстаф нимало не обескуражен тем, что его ложь разоблачена. Более того, он даже не сердится на Генриха, который нагло и беззастенчиво шарил по его карманам. Правда, перед хозяйкой трактира сэр Джон не извиняется, зато милостиво заявляет, что прощает ее.

Хозяйка уходит. Фальстаф интересуется у принца, что нового при дворе, и Генрих отвечает, что, во-первых, он вернул пострадавшим все деньги, которые отняли у них Фальстаф и компания, во-вторых, он помирился с отцом-королем,