Эдмон Лепеллетье - Путь к славе Страница 19

– Если хотите, – застенчиво ответил он, – я вернусь в лагерь и приведу ребенка.

Екатерина пожала плечами.

– Не могу себе представить тебя, ла Виолетт, с ребенком на руках.

– А если я пойду с вами? – с живостью сказала Бланш. – О, Екатерина, позволь мне идти с тобой!

– А опасность? А пули? А часовые?

– Ничего этого я не боюсь. Разве мать может бояться, когда дело идет о свидании с ее ребенком?

Екатерина уже была готова согласиться на ее просьбу, когда шум голосов заставил их замолчать и спрятаться в тени деревьев. Это был барон Левендаль, окруженный слугами с факелами в руках.

– Доложите мадемуазель де Лавелин, – приказал барон одному из слуг, – что пора приступить к церемонии и что я жду ее в часовне вместе с маркизом.

Перейдя площадку перед замком, он направился к маленькой часовне, видневшейся посреди лужайки.

– Боже мой! Я погибла! Они заметят мое отсутствие! – прошептала Бланш.

– Надо выиграть время. Но как? Ах, есть одно средство, только очень сомнительное, – сказала Екатерина. – Что, если бы кто-нибудь пошел туда вместо вас? Это на четверть часа задержало бы их розыски.

– Четверть часа? Это было бы спасением! – сказала Бланш. – Я успела бы выйти из парка и укрыться в деревне. Кто знает? Может быть, я добралась бы до французских аванпостов. Да, это чудная мысль. Но кто же может заменить меня?

– Я! – сказала Екатерина. – Но нельзя терять ни минуты. Давайте ваш плащ. Скорее! Вот уже идет барон!

Убедившись, что для церемонии все готово, барон отправился к маркизу, намереваясь мимоходом отдать в конюшнях последние приказания относительно своего отъезда. Тотчас после венчания он рассчитывал уехать с молодой женой в Брюссель. Наступление австрийской армии и неизбежность сражения заставили его назначить свадьбу и отъезд раньше предполагаемого.

Екатерина поспешно закуталась в плащ Бланш, а мадемуазель де Лавелин накинула на себя запасной плащ и, крепко поцеловав энергичную маркитантку, удалилась в сопровождении ла Виолетта, гордого своей новой ролью охранителя путешествующей знатной дамы. Екатерина с тревогой провожала их глазами, пока они не исчезли в темноте.

«Бедный маленький Анрио! Увижу ли я его когда-нибудь? – с волнением думала Екатерина. – А что, если моему Лефевру также не придется увидеться со мной? Ах, не надо думать об этом; надо как можно лучше разыграть роль невесты!»

Она смело направилась к низкой, ярко освещенной комнате, где слуги болтали после ужина.

– Доложите барону, что мадемуазель де Лавелин ожидает его в часовне! – отрывисто сказала Екатерина, остановившись на пороге, и медленно удалилась, стараясь придать величие своей походке и боясь запутаться в складках чересчур длинного плаща.

Близ часовни она услышала шум шагов и голоса.

– Так ты действительно знаешь пароль, Леонард? – спросил барон.

– Да, – ответил тот, к кому обращался Левендаль, – мне удалось узнать его. Я заманил курьера к нам в кухню, пообещав сообщить ему разные сведения, и напоил его, потому что его томила жажда и, вероятно, также сон, потому что он теперь крепко спит.

– А его бумаги? – с живостью спросил Левендаль.

– Я прочел их. Ничего важного, кроме пароля, который я запомнил.

– Хорошо, Леонард! Беги скорей к австрийцам, предупреди дежурного офицера! – И с этими словами барон вернулся в замок.

«Что это значит? – спросила себя Екатерина. – Какой пароль они узнали? Уж не наш ли?»

С минуту она колебалась. Может быть, ей следовало бежать во французский лагерь и поднять тревогу? Но она обещала своей покровительнице обмануть ее преследователей, оставшись вместо нее в часовне. Нет, сперва она исполнит свое обещание, а потом успеет добежать до лагеря и предупредить Лефевра об измене.

Екатерина с решительным видом вошла в часовню, сгорая от нетерпения поскорее увидеть барона, а потом ускользнуть, чтобы поднять тревогу в отряде мужа.

«Что, если их захватят во сне! – с ужасом думала она. Но свойственная ей беззаботность скоро взяла верх. – Нет, храбрецы тринадцатого полка спят только одним глазом; они не подпустят австрийцев на ружейный выстрел, несмотря на то, что их пароль похищен; они покажут, что у нас бдительная стража и что мы остерегаемся изменников».

Несколько успокоившись, она опустилась в одно из кресел, приготовленных перед алтарем для жениха и невесты.

В углу коленопреклоненный священник усердно молился, не обращая на Екатерину ни малейшего внимания.

Она с любопытством разглядывала изображения крестного пути, украшения на дарохранительнице, мерцавшую в темноте лампаду и четыре зажженные свечи, разливавшие печальный свет. Ожидание казалось ей бесконечным.

Вдруг дверь часовни с шумом растворилась; послышались шум шагов и бряцанье сабель.

Чтобы продлить обман, Екатерина плотнее завернулась в свой плащ и, стараясь скрыть лицо, опустилась на колени.

Священник медленно поднялся с колен и, приблизившись к алтарю, начал вполголоса читать положенные молитвы. Барон Левендаль, со шляпой в руке, подошел к той, кого принимал за свою невесту, и сказал с улыбкой:

– Я надеялся, мадемуазель, иметь честь и счастье лично проводить вас в это святое место вместе с вашим батюшкой… он не меньше меня радуется вашему согласию. Я понимаю вашу застенчивость и охотно прощаю ее. Позвольте мне занять место рядом с вами!

Екатерина молчала и не трогалась с места.

Маркиз приблизился в свою очередь.

– Ты хорошо сделала, дочь моя, – вполголоса сказал он: – Я рад, что ты наконец образумилась! – Затем он прибавил уже громко: – Да сними же этот дорожный плащ, Бланш! Невежливо венчаться в таком виде! Наконец, надо оказать честь нашим гостям, свидетелям с твоей стороны и со стороны твоего мужа; это офицеры генерала Клерфэ! Открой по крайней мере свое лицо! Да улыбнись же! В такой день, как сегодня, это обязательно!

При упоминании об австрийских офицерах Екатерина сделала резкое движение, от которого плащ распахнулся, и из-под него показалась юбка с трехцветным шнурком. Маркиз почти сорвал с нее плащ и крикнул ошеломленный:

– Это не моя дочь!

– Кто вы? – спросил не менее озадаченный барон.

В эту минуту священник обернулся к присутствующим и протянул руки, бормоча:

– Да благословит вас, всемогущий Господь Бог! Мир вам… – Он ждал, чтобы ему ответили: «И со духом твоим», но общее замешательство было так велико, что никто не следил за богослужением, австрийские офицеры тоже приблизились к Екатерине.

– Француженка?! Маркитантка?! – с комическим ужасом воскликнул ют, который казался начальником.

– Ну да, француженка! Екатерина Лефевр, маркитантка тринадцатого полка! Это вам не по сердцу, голубчики мои? – воскликнула мадам Сан-Жень, выпутываясь из длинного плаща Бланш; она готова была смеяться в лицо озадаченному жениху, высунуть язык взбешенному маркизу, щелкнуть пальцами перед носом австрийцев, с тревогой озиравшихся вокруг, точно они ожидали, что из исповедальни или из алтаря выскочат солдаты 13 полка, название которого так гордо бросила им Екатерина.

XVIII

Когда прошли первые минуты изумления, один из офицеров, положив руку на плечо Екатерины, произнес:

– Мадам, вы моя пленница!

– Ну-ну! Вот еще! – сказала Екатерина. – Ведь я не сражаюсь. Я здесь в гостях как парламентер.

– Перестаньте издеваться! Вы пробрались в этот замок, которым я овладел именем его величества императора австрийского. Вы француженка на австрийской территории, и я вас арестую!

– Вы уже нынче и женщин арестовываете? Это не очень любезно!

– Вы маркитантка.

– Маркитантки не солдаты.

– Я арестую вас не как солдата, а как шпионку! – произнес офицер и, сделав знак своим спутникам, приказал: – Позвать четверых солдат и увести эту женщину. Не спускать с нее глаз!

Барон Левендаль, бросившийся в комнату Бланш, вернулся в часовню совершенно расстроенный.

– Господа, – начал он сдавленным голосом, – эта женщина способствовала бегству мадемуазель де Лавелин, моей невесты. Где мадемуазель де Лавелин? – с гневом обратился он к Екатерине.

Она расхохоталась и ответила:

– Если вы желаете видеть мадемуазель де Лавелин, то вам придется расстаться с господами австрийцами и отправиться во французский лагерь… вот где она ожидает вас!

– Во французском лагере?! Что ей там понадобилось?

– Это должно успокоить вас. Не у французов же станет она искать Нейпперга, к которому вы ревновали ее, – сказал маркиз, пытаясь ободрить ошеломленного жениха.

– Может быть, – произнес барон. – Но что заставило ее бежать к французам? Уж не влюблена ли она в Дюмурье?

– Мадемуазель пошла к своему ребенку, – спокойно сказала Екатерина.

– К своему ребенку?! – в один голос воскликнули маркиз и барон, одинаково озадаченные.

– Ну да! К маленькому Анрио, прелестному херувимчику… от вас такой, наверно, не мог бы родиться, барон! – насмешливо добавила мадам Сан-Жень, поддразнивая обманутого жениха.