Рангея Рагхав - Гибель великого города Страница 21

Но купец с улыбкой прервал ее:

— Нет, красавица, это возможно! И ты сделаешь это. В пылу чувств ты забываешь о своем благе. Прислушайся к голосу своего рассудка! Как и всякий смертный, ты сама должна платить за все, что творишь в этом мире… Манибандх презирает того, кто, не успев совершить преступления, уже считает себя виновным. Только трусы ищут оправдания. Тот же, в ком живет чувство превосходства над другими, присущее настоящим властителям, всякий свой поступок возводит в закон и тем уже оправдывает его… — Вдруг Манибандх показал рукой на дорожку, ведущую к выходу. — Взгляни туда!

По дорожке, направляясь к главным воротам, шли две женщины. Вени без труда узнала их. Одна была Нилуфар, другая — Хэка. Вени проводила их взглядом до самых ворот, где Нилуфар почтительно приветствовали стоящие у входа стражи. Египтянка поистине была красавицей. Вени бросилась в глаза необычайная белизна ее кожи. Она поневоле посмотрела на свои смуглые руки.

— Ты знаешь, куда они идут? — спросил Манибандх, кинув на нее многозначительный взгляд.

Вени не поняла его взгляда. Она думала о том, что эта египетская красавица все еще живет здесь в такой роскоши и в таком почете. И высокочтимый ничем не ограничивает ее свободы. Что за удивительный человек! А вдруг эта пчелка не только перепархивает с одного цветка на другой… Не подослал ли ее на праздник сам Манибандх? Но купец так благожелателен к Вени! Почему же тогда Нилуфар до сих пор живет в его дворце, ест его хлеб?..

Вени не могла больше думать об этом. Взволнованная своими мыслями, она спросила:

— Куда же они идут?

— К поэту!

К поэту! Так говорит сам высокочтимый? И он даже не смутился? Он лжет!

— Можешь ли ты доказать свою правоту, высокочтимый? Где доказательства? — воскликнула Вопи.

— Доказательства? — рассмеялся Манибандх. — Красавица, я не лгу. Сейчас ты убедишься в этом. Мне ужо давно донесли о связи Нилуфар с поэтом, но она, видимо, полагает, что я ничего не подозреваю. Подожди, сама сейчас все увидишь…

Вени кивнула головой в знак согласия. Купец ударил в ладоши, и тут же послышался голос: «Я здесь, господин!»

Перед ними предстал Апап. Вени поразило, с какой быстротой появился слуга в таком уединенном место. Она и не подозревала, что Манибандх предусмотрителен и нигде не появляется без телохранителей-рабов.

Апап стоял перед господином, почтительно склонив голову. Купец спросил равнодушным тоном:

— Куда направились эти женщины?

— Господин, рабу не дано знать.

Манибандх недоверчиво взглянул на него, потом приказал:

— Иди и все узнай!

Апап исчез.

— Собака! — вырвалось у купца. — Теперь я буду покупать рабов только в Мохенджо-Даро!

«Почему он так сердится на этого раба?» — недоумевала Вени, но спросить не решилась.

— Красавица! — обратился к ней Манибандх. — Я вижу, ты полагаешь, что Манибандх хочет тебя обмануть и для того выдумывает всякие небылицы. Ты простодушна, Вени. Ты не знаешь, как грязен мир, ты еще пребываешь в сетях майи[10].

Танцовщица промолчала. Сейчас придет этот негр. Как знать, что он скажет? Сердце ее забилось сильнее. Неужели он подтвердит слова Манибандха? Что она сейчас услышит?

Наконец Апап вернулся.

— Господин, — начал он, — я расспросил всех слуг но никто ничего не знает. Лишь один возничий сказал мне, что раб Сайндхав снарядил колесницу для почтенной госпожи. Она приказала не въезжать во двор, а подождать у ворот. Я видел эту колесницу. Но они уже уехали…

— Ты скажешь наконец то, о чем я спрашиваю? — прервал его Манибандх.

Апап поклонился.

— Господин, простите мою вину. Я знаю только то, что слышал от возничего… Они отправились к дравидскому поэту…

— Ложь!.. — закричала в гневе Вени. — Наглая ложь! Это подстроено! Не может быть! Этому никогда не бывать!

В испуге Апап отступил. Довольный купец захохотал. Танцовщица вдруг смирилась и сказала просительно:

— Манибандх!

Купец сразу же перестал смеяться, и Апап сделал еще шаг назад. Повернувшись к негру, Вени приказала:

— Уходи!

Апап попятился, но, оказавшись за зеленой завесой, остановился. Гулко застучало сердце. Это могло плохо кончиться для него. Окажись высокочтимый более осмотрительным — и быть Апапу затравленным собаками. Но негра удерживала здесь любовь к Хэке. Он услышал:

— Так я убью его! Сегодня же он испустит последний свой вздох… Манибандх, прости меня! До сегодняшнего дня я принимала змею за веревку…

— Но где ты встретишь поэта?

Танцовщица не сразу нашлась что ответить.

— Я пойду к нему в дом… — сказала она наконец.

— Нет, так нельзя, Вени, — возразил Манибандх, подумав. — Знаю! — вдруг воскликнул он, осененный счастливой мыслью. — Вечером Манибандх появится на улице без рабов, как простой горожанин. Я сегодня же все устрою. Этой ночью на берегу Инда ты встретишь поэта.

— А что станет с египетской рабыней? — спросила Вени.

— Я сам позабочусь о ней, красавица! Ты, только ты будешь госпожой всех моих богатств, владелицей всех моих прав, моей жизни — всего!..

У Апапа потемнело в глазах…

Когда Нилуфар вернулась, Манибандх уже был готов отправиться в путь. Не спросив ее ни о чем, словно не заметив ее отсутствия, он сам прошел в конюшню. Сайндхав только что распряг буйволов и положил перед ними охапку травы.

— Сайндхав! — позвал купец.

— Я, господин.

— Вези меня туда, откуда приехала госпожа.

У Сайндхава забегали глаза.

— Возьмешь другую колесницу! — сердито приказал Манибандх.

— Как угодно господину!

Сайндхав заложил колесницу, и вскоре они выехали через главные ворота. Услышав звон колокольчиков, Вени заходила по комнате, сгорая от любопытства и нетерпения. Потом, устав ходить, она опустилась на постель и заснула.

…Манибандх не стал стучаться, он уверенно открыл дверь и позвал:

— Поэт!

Виллибхиттур, вздрогнув, приподнялся на постели. Кого он видит? Совсем недавно здесь была Нилуфар, а теперь… Но ведь она клялась, что никому не скажет о своем посещении!

— Добро пожаловать, высокочтимый! — приветствовал он купца, не вставая с постели.

Манибандх был уязвлен, но сдержался и сел.

— Ты ее оставил? — спросил он.

— Кого, высокочтимый?

— Мне все рассказала Нилуфар. Та женщина, что сейчас была здесь.

Поэт вздрогнул. Нилуфар рассказала обо всем Манибандху! Он не верил своим ушам. Но купец вел себя так спокойно, что трудно было усомниться в его словах.

— Кого, высокочтимый? — снова спросил поэт.

— Ту, которая без сожаления бросила ради тебя все — мать, отца, дом, обычаи, родную землю… Она могла стать супругой правителя Киката, а вместо того умирает в рыданиях… Я дал прибежище этой танцовщице, ведь ее сердце не купишь за деньги! И ты мог так безжалостно бросить ее?

— Неужели это правда? — воскликнул поэт. — Высокочтимым! Я не знаю, что подумать. Я не верю, высокочтимый!

— В этом ее беда, — сказал Манибандх и встал. — Я не хозяин чужих судеб, чужого счастья. Я сделал только то, что повелевает мне долг.

И он решительно направился к выходу.

— Высокочтимый! Выслушайте меня! — крикнул ему вслед Виллибхиттур.

— Что хотел ты сказать? — обернулся к нему Манибандх.

— Могу я увидеть ее хоть раз?

— Если хочешь, сегодня, на берегу Инда!

— Тогда сегодня же, высокочтимый! Если вы сказали правду, я искуплю свою вину! Разве можно обидеть богиню!

— Но… — начал было купец, затем решительно оборвал: — Хорошо! Думаю, ты ее увидишь.

И Манибандх направился к двери. Виллибхиттур вышел проводить его. Тот же самый возничий стегнул буйволов, и колесница быстро покатилась по дороге. Так вот что задумала Нилуфар — разлучить его с Вени! Он вдруг вспомнил, что обещал египтянке встретиться с ней сегодня на берегу Инда. Значит, Нилуфар и Вени придут одновременно? Разве это не возбудит в обеих женщинах подозрения? Не возненавидят ли они обе поэта? И что он им скажет?

Куда плыть лодке, которую гонят ветры с двух сторон, стремясь утопить ее? Увидеть Вени — священный его долг, но как быть с Нилуфар?

…Когда колесница отъехала на некоторое расстояние, Манибандх крикнул:

— Возничий!

— Я, господин!

— То, что мы были здесь, должно остаться тайной. Иначе…

— Хорошо, господин, — поспешно ответил возничий. Он отлично понял смысл этого «иначе».

Манибандх приказал везти его во дворец Амен-Ра. Старый египтянин встретил его у самых ворот.

— Добро пожаловать, высокочтимый! — любезно заговорил он.

Двое рабов разостлали по земле ковер из верблюжьей шерсти, и купцы прошли во внутренние покои.

Хозяин и гость сели. Поговорив о всякой всячине, Амен-Ра вспомнил о недавнем торжестве.