Наталья Павлищева - Хозяйка Блистательной Порты Страница 22

Об этом не раз думала и валиде. В последние годы после того, как Повелитель едва не погиб от руки Фирюзы, выдававшей себя за сестру шаха Тахмаспа Перихан-ханум, его сердцем полностью завладела Хуррем, и новых наложниц уже не покупали. Любая попытка приобрести для гарема молодых красавиц вызывала просто гнев Хасеки, так было, когда Хафса решила подарить двух славянок – по одной Сулейману и самой Хуррем, Хуррем возмутилась так, что пришлось забирать обеих, а взамен дарить евнухов.

Но для девушек пять лет много значат, гарем старел на глазах. Хуррем не желала этого замечать, конечно, она не могла запретить Хатидже-султан покупать себе красавиц, но та тоже боялась неверности Ибрагима-паши и предпочитала служанок постарше и пострашней. Хафса старалась не давать Хуррем поводов для ссоры и предпочитала верную, хотя уже не такую быструю Самиру. А вот Махидевран привезла с собой отменных красавиц, видно, нарочно выбирала на рынке для поездки. Самой не вернуть сердце Повелителя, так хоть кто-то из рабынь сумеет завоевать его.

– Махидевран, где ты таких служанок набрала? И не глупые…

Баш-кадина усмехнулась одними глазами, вслух смиренно произнесла:

– Я постаралась для гарема Мустафы набрать красивых и умных девушек.

Хафса решила, что пришла пора поговорить откровенно, тем более они остались одни, а султан возвращается из похода.

– Надеешься, что Повелитель вернет тебя в гарем?

Лицо Махидевран стало каменным. Она вовсе не глупа и понимала, что свое время упустила. Вернуться, чтобы подсунуть на глаза султану новую красавицу из тех, что привезла? Нет, это глупо, кто знает, что у них на уме? Вздохнула, расправила складки ткани на коленях, произнесла тихо, так чтобы не услышал никто, кроме валиде:

– Буду просить перевести Мустафу в Манису. Достоин ведь. Он в Конье хорошо справился, все так говорят. Наследник должен править в Манисе.

Хафса кивнула:

– Это разумно. Я тоже буду просить. С Хуррем сейчас не ссорься, ни к чему.

Но поссориться пришлось… И именно из-за красавицы-служанки.

Две красивы, далеко не глупы и так и стреляли глазами по сторонам. Большие темные глаза, нежная, словно персик, кожа, красивой формы губы… Не так часто бывает, когда все лицо красиво, чаще хороши глаза, именно они видны в прорези яшмака, блестят, зовут в неведомые дали… или, наоборот, пугливо подрагивают ресницы…

У этих не подрагивали, то ли от природы не отличались боязливостью, то ли Махидевран научила, были готовы взять Повелителя приступом.

Это совсем не понравилось Роксолане – одно дело Махидевран, которая для Сулеймана ушла в прошлое, но совсем иное эти две юные красавицы. Распорядилась:

– Зейнаб, узнай, кто они такие, что умеют и что знают.

Старуха покачала головой:

– Вай, госпожа, они простые служанки, погостит хозяйка, и уедут…

Но что-то в голосе верной Зейнаб заставило Роксолану насторожиться.

Так и было, хитрая Махидевран привезла не кого попало, она подобрала таких, чтобы поговорить умели тоже. Обе знатного рода, много знали и умели. Серьезная опасность…

И злиться на Махидевран глупо, это ее право иметь красивых, умных служанок. Но к возвращению из похода Повелителя этих красавиц быть в гареме не должно, Роксолана хорошо помнила лже-Фирюзу и свои тогдашние мучения. От воспоминаний на сердце похолодело: а вдруг и эти приехали, чтобы отравить Повелителя?! Махидевран была бы выгодна смерть Сулеймана, ее сын становился следующим султаном, а она сама валиде-султан.

– Зейнаб, разве можно быть уверенной, что это не новые Фирюзы?

– Не бери грех на себя дурными мыслями, Хуррем, – в минуты серьезных разговоров старуха обращалась к Роксолане, словно к младшей, а не старшей по положению, – не подозревай Махидевран в страшном.

Но возникшая мысль уже не отпускала…

– Зейнаб, Махидевран может ничего не знать. Откуда они? Конья совсем рядом с Тебризом, может, их Тахмасп прислал?

– Конья рядом с Тебризом? Совсем рядом, месяц пути, госпожа.

Но Роксолана стояла на своем:

– Тахмасп хитрый, если смог прислать Фирюзу в Стамбул, что стоит прислать убийц в Конью?

Резон в ее словах был, но Зейнаб не видела смысла в этих разговорах.

– Сделай что-то, чтобы эти служанки перестали быть привлекательными.

– Госпожа!

– Зейнаб, я прикажу кому-то другому…

Но поступила иначе.

– Махидевран, продайте мне ваших красавиц?

– Каких?

– Тех, что привезли с собой, – Роксолана кивнула на стоявших в стороне и явно шепотом обсуждавших ее служанок. – Вы же хотите, чтобы они были ближе к Повелителю? У меня будут ближе…

– Но я не собиралась их продавать.

– Тогда подарите. Я вам подарю других, еще моложе и красивей, которые понравятся шех-заде Мустафе. Не для себя же вы покупали красавиц?

Глаза Роксоланы смотрели с вызовом, Махидевран невольно смутилась. Конечно, не для себя, а для Сулеймана она привезла Джамилю и Надиру. Имена девушек соответствовали сути – «Красавица» и «Редкая». Отказать Хуррем опасно, но и отдавать девушек тоже не хотелось. Но Роксолана не отставала:

– Что или кого вы хотите взамен? Или… – она понизила голос почти до шепота, – лучше посоветовать Повелителю перевести шех-заде Мустафу править в Манису?

Это был удар в самое яблочко! Сумеет ли попросить за внука валиде, послушает ли ее султан, а вот если попросит Хуррем, наверняка послушает.

Роксолана наблюдала, как у Махидевран борются два чувства – осторожности и ненависти. Поскольку теперь цель появления красавиц в гареме больше не была секретом, стало ясно, что Роксолана просто не допустит их до Повелителя, зато сделает все, чтобы навредить Махидевран, а то и просто оклеветать баш-кадину. Взгляд женщины не обещал в случае неуступчивости соперницы ничего хорошего, Роксолана решила отстаивать свои интересы любыми способами. Появление Махидевран подсказало ей, что спокойствия не будет даже при отсутствии баш-кадины в гареме.

– Так что вы предпочтете – переехать в Манису, отдав мне этих красавиц, – Роксолана кивнула на насторожившихся служанок, – или вернуться с ними в Конью? Не думаете же вы, что я позволю им попасть на глаза Повелителю?

Сказано откровенно, но никто, кроме Махидевран, не слышал, Роксолана тоже научилась беседовать одними губами. Перед Махидевран стоял нелегкий выбор – принять выбор Хуррем, рискуя не получить ничего, или согласиться с ее предложением, получив Манису для Мустафы.

Роксолане надоела нерешительность Махидевран, она поднялась и, прощаясь, вдруг добавила:

– Что даст вам их появление на ложе Повелителя? Едва ли они станут рисковать жизнью ради вас и шех-заде, скорее воспользуются случаем ради себя.

Махидевран вдруг поняла, насколько права Роксолана: даже попав в спальню Сулеймана, любая из девушек не стала бы рисковать, пытаясь убить его, скорее наоборот, сделала бы все, чтобы в этой спальне задержаться.

– Я дарю их вам, Хасеки. Если они вам так нравятся.

Роксолана на мгновение замерла, потом обернулась, приложив руку к сердцу:

– Благодарю, баш-кадина, вы очень щедры. Я выполню свое обещание…

Не стоило говорить, что султан и так намеревался после возвращения из похода перевести наследника в Манису, пусть это выглядит подарком от Хуррем для Махидевран. Конечно, намекнуть и даже попросить Сулеймана нужно обязательно, он очень любит, когда Хасеки просит о том, что близко его собственным мыслям и что легко выполнить. Роксолана просто научилась предугадывать многие мысли и чаянья Сулеймана и просила о том же.

Джамиля и Надира перешли в комнаты Хуррем. Гарем не удивился: Хасеки держит самых красивых наложниц перед глазами, чтобы знать, не в спальне ли они у Повелителя.

Обитательницы гарема на все лады обсуждали новость:

– Хуррем зря надеется, что Повелитель не заметит красавиц…

– Рядом с ней-то заметит скорей…

– Да, не во всем Хуррем умна. Иногда совершает глупости.

– К тому же их красота так заметней…

Девушки не рисковали уточнять, как это «так», но все понимали, что не такие уж большие глаза Роксоланы будут казаться меньше по сравнению с огромными темными очами Джамили, а высокий рост Надиры только подчеркнет небольшой самой Хасеки.

Но гарем забыл, что главное у Роксоланы не красота, она красива, в гареме нет уродин, а главное – умна и душевна. В данном случае душевность не поможет, нужно применять ум.

В уголке рыдали две красавицы – Джамиля и Надира. Почему? Новая хозяйка – Хасеки Хуррем – решила срочно выдать их замуж. О, это были очень выгодные браки, не за евнухов или базарных нищих, девушки становились женами богатых стамбульцев. Правда, четвертыми, и мужья стары, а их старшие жены тяжелы на руку, но и это для рабынь подарок судьбы.

Стать четвертой, зато законной женой богача – разве не радость? Что же плакать? Стар, болен, мало на что способен, а старшая жена дерется? Зато законно замужем.