Эльвира Ватала - Великие любовницы Страница 22

Но пора нам возвратиться, дорогой читатель, к нашему Генриху VIII, который новоиспеченным мужем и без особой помпезности охотно посещает альков своей супруги Катерины Арагонской. И пошли, конечно, беременности, но не дети. И за что им несчастье такое? В 1511 году родился сын — тут же умер, в 1513 году — выкидыш, в 1515 году сын — умер. В 1518 году дочь — выкидыш. И еще несколько раз подряд выкидыши. И только одна дочь, родившаяся в 1516 году, останется в живых. Ею будет Мария Тюдор, «кровавая Мэри», сжигающая на кострах еретиков — протестантов и верная католической религии своей матери. Генрих VIII не мог быть Доволен родами жены. Ему непременно нужен был сын, тем более что он прекрасно знал, что способен зачать наследника. Его любовница Бетси Блаунт родила ему сына. Генрих VIII произвел его в звание герцога Ричмонда и объявил первым пэром Англии. Катерина Арагонская восприняла это как пощечину для себя, особенно когда в 1525 году король вообще прекратил с ней всякие сексуальные сношения, убедившись, что из его сношений с женой получаются одни выкидыши. Он поместил Катерину вместе с дочерью в отдельном замке и окончательно от нее отделился. Сиди теперь, голубушка, — молись, рубашки мне шей, а в этом деле она была большая мастерица, и Генрих VIII всегда носил рубашки, сшитые Катериной. Тем более он не пожелал ее больше видеть в своей спальне, что внешне от бесконечных беременностей, не увенчивающихся родами, Катерина подурнела и потолстела: талия широкая, а лицо желтое, как пергамен. Эстет Генрих VIII не переносил непривлекательных женщин у себя на дворе, тем паче в своей постели. Словом, тяжелые, безрадостные дни выпали на долю Катерины Арагонской. Мать ее Изабелла и отец Фердинанд получают от дочери грустные письма, с размазанными от слез буквами. Но такова уж участь покинутых королев: или в монастырь иди, или молча прозябай в своем замке, заливаясь слезами и молитвами. Но даже в слезах и молитвах не дали спокойно пожить Катерине. Генриху VIII приспичило с ней развод взять, а брак объявить недействительным, поскольку он уже умирает от любви к другой женщине и ее готов сделать королевой. Посланцы пришли к Катерине Арагонской подобру, по-хорошему, с конкретным предложением: добровольно отречься от брака с Генрихом VIII, а то хуже будет. «Извольте признать, ваше величество, что ваш брак был недействителен, и вам тогда, как инвалиду военному, дадут хорошую пенсию, какое-то там почетное звание герцогини присвоят, особняк подарят, и живите себе спокойно, сколько душа и господь бог пожелают. Ну естественно, звание королевы у вас отберут. Королевой вы уже быть не можете». Катерина ни в какую. Как это брак признать недействительным? А что тогда с Марией будет? Ведь она тогда станет внебрачным ребенком и никогда, как своих ушей, не видать ей английского трона? И она заявляет: «Хоть жгите меня, хоть тысячу раз убейте, я от своего звания королевы, законной жены Генриха VIII, не откажусь никогда».

Рассвирепел Генрих VIII от такой неуступчивости жены.

Тут король страстью любовной истекает, по ночам от любви спать не может, а эта вредная баба, вдовушка подстарелая, ничуть в его положение войти не желает и его намерениям жениться на другой препятствует. И пошла, дорогой читатель, страшная волынка бракоразводного процесса, на долгие годы было вынесено альковное грязное белье на публичное обозрение всей Европы. Римского папу в это дело вмешали. Король с пеной у рта доказывает, что брак следует признать недействительным, поскольку… А собственно, какие аргументы у короля для расторжения брака и признания его недействительным? Причин как будто нет. Мужу своему Катерина Арагонская не изменяла, любовников не имела, прелюбодеяние не больно-то можно ей пришить! Детей исправно рожала, и не ее вина ведь, что они или умирали, или были выкидыши! Но не мог ведь король сказать во всеуслышанье подобно тому неумному волку, признавшемуся перед ягненком: «Уж виноват ты тем, что хочется мне кушать». «Уж виновата ты в том, что я хочу жениться на Анне Болейн». И он придумывает такую вот «вескую причину». Брак следует признать недействительным, поскольку здесь произошло кровосмешение (а к этой статье Римский костел очень строгим был). Король женился на вдове своего родного брата. Эдак, опомнился Генрих VIII! Что, раньше не знал этого? Но если Катерина Арагонская докажет, что она не спала с Артуром, то есть что физической связи не было, то никакого кровосмешения не произошло. И Катерина, забыв всякий женский стыд, перед судебными высшими органами королевства и под присягой доказывает, что первый муж ее «не брал». Что она осталась нетронутой. Брак был «неиспробованным». Значит, второй брак законен. Давайте, господа, своих свидетелей! Приходят свидетели: короля и королевы. Первые утверждают, что король Артур такого хилого был сложения, что, конечно, совладать физически с супругой не мог. Прачки подтверждают, что простыни ни разу не были… Ну, сами понимаете, почему они относительно чистые! Другие вспоминают слова Артура, вышедшего из спальни Катерины: «О, я так опьянен, будто пива напился».

Судьи спорный вопрос решить не могут: опьянен, опьянен! Ну, может, он испанского вина малость хватанул; и не об опьяняющих прелестях жены тут речь. И пока эта волынка со стиркой алькова шла, папа окончательное решение принял: «Брак признать действительным. Никаких веских аргументов против его незаконности у Генриха VIII нет».

«Ах, так! — рассвирепел Генрих VIII. — Ну, я вам покажу! Римские папы, терзающие королей своими епитимьями на протяжении столетий, для меня не указка, у меня в Англии народ от них страдать не будет». И Генрих VIII отделяется от Римско-католического костела и становится главой англиканской церкви.

Чувствуете, дорогой читатель, что за сила, что за хватка у этого короля и что за великая его любовь, ради которой даже религию изменить можно. Ведь примерно с этого момента протестантская религия стала главной религией в Англии, и народ охотно пошел за королем. Но что это за женщина такая, сумевшая внушить королю такую неземную любовь? Она, дорогой читатель, откроет плеяду «Альковов отрубленных голов».

Альковы отрубленных голов

 ороли, королевы, их любовники, любовницы, забрызганные кровью, замаранные преступлениями, сложившие головы на плахах, в вихре всеиспепеляющих неистовых страстей, неподвластных никакому разуму, рассудку, забывшие о долге, чести, человечности, наконец, таков этот альков, внешне вполне благопристойный с полагающимися ему роскошным балдахином и пологом, вышитыми лучшими мастерицами страны золотым шитьем и уютно приютившими монаршью пару. Но не спится в роскошной мягкой постели ни Марии Стюарт, ни Генриху VIII, ни Марии Антуанетте, ни Людовику XVI, ни Изабелле Французской, и на безмятежном шелковом розовом покрывале, опушенном горностаем, уже видны пятна крови.

Анна Болейн

Сколько же, дорогой читатель, о ней написано! Многообразие литературного жанра поражает: поэмы, исторические романы, повести, научные трактаты. На сколько экранов мира перенесен этот образ, раздражающий нас, волнующий нас, восхищающий нас, не дающий нам покоя и никого не оставляющий равнодушным!

Вот уже свыше триста лет интригует нас эта загадочная личность. И самое интересное — ее мало кто любит. Чаще ненавидят. Какую-то редкую антипатию, а нередко и ненависть вызывает эта одиозная личность, а в сущности, бедная королева, несправедливо обвиненная, несправедливо казненная и вообще-то достойная жалости и нашего сострадания. Но даже у нас, сердобольных женщин, никогда ее не видевших, не знающих, она вызывает не сострадание, а мстительное чувство: так ей и надо. Почему? Существуют, дорогой читатель, такие вот одиозные личности, которые какими-то непонятными, эманирующими из них биотоками, что ли, вызывают нашу неприязнь. Вспомните, как почти поголовно все женщины почему-то невзлюбили обаятельную умную жену одного современного правителя, хотя ничего плохого она никому не сделала. Но непомерная гордость, высокомерие, властность, плохо скрываемое презрение к «маленьким» людям — вот те черты характера, которые народ не прощает людям, стоящим на социальной лестнице выше их. По силе антипатии, какую до сих пор внушает Анна Болейн, вторая жена Генриха VIII, английского короля, с ней может сравниться только Мессалина, жена римского императора Клавдия Тиберия, любовница французского короля, а потом и его тайная жена Ментенон при Людовике XIV, да наша последняя русская царица Александра Федоровна, чью надменность некоторые историки фальшиво принимали за застенчивость. И полились на бедную, больную, вконец истерзанную царицу потоки ненависти: «Во всем виновата немка».