Павел Винтман - Голубые следы Страница 22

Одно у меня было утешение — дочь; мне посчастливилось — она в буквальном смысле, как копия, лицом походила на Павла! Будто ему, пусть в иной ипостаси, предстояла вторая жизнь.

Но со временем все настойчивей и настойчивей стал мучить меня другой вопрос: а как же поэт Павел Винтман? С гибелью лейтенанта Павла Винтмана прекратилась и его жизнь?

В мае 1943 года я собрала несколько стихотворений Павла, преимущественно фронтовых (ведь шла еще война!), и послала их в один из столичных литературных журналов. И что же? Ответ пришел — скорый, немногословный и, главное, однозначный: «В стихах, присланных Вами, к сожалению, не все ладно с русским языком. Рукопись возвращаем». И — все. Под лаконичным этим приговором стояла фамилия более или менее известного в те годы прозаика…

Я не стану сейчас ее называть: писателя этого, вероятно, давно нет уже в живых; во всяком случае, в последние лет тридцать я нигде не встречала ни одной новоизданной его книги, ни — даже — нескольких, подписанных им, строчек в периодике…

Когда вышел в Киеве посмертный сборник стихотворений Павла «Голубые следы», у меня мелькнула мысль: послать ему книгу. Неужели он не вспомнит своей обидно сухой, бездушной отписки вдове погибшего всего десять месяцев тому назад автора? Но передумала. Стоило ли все это ворошить?

Я не стала бы так подробно останавливаться на этом эпизоде, если бы не его последствия: по получении бездушной отписки у меня опустились руки. Слишком велик был в моих глазах авторитет столичного журнала, и слишком мало я могла полагаться на свое собственное мнение. А ведь военные стихи Пина мало кто, кроме меня, читал; недаром он время от времени повторял в своих письмах: «Ты мой единственный читатель и критик». Могла ли я переспорить то категоричное «не все ладно с русским языком»?

Неожиданное опровержение этого вердикта я получила много позднее, в 1973 году. К тому времени стихи Винтмана уже увидели свет в целом ряде изданий, в том числе вышедших в Москве; у Винтмана появились читатели и — даже — добровольные популяризаторы. Им-то и пришла в голову мысль послать подборку стихов Павла известному мастеру художественного слова Вячеславу Сомову. И вот строчки из письма Вячеслава Вячеславовича: «…Стихи хорошие, человек талантливый их писал, и, что нынче редко, в полном ладу с русским языком»…

Воскрешение же Павла Винтмана как поэта состоялось в 1958 году, благодаря писательнице Ариадне Григорьевне Громовой, бывшей киевлянке, в довоенные времена хорошо знавшей Пина, а после войны жившей в Москве. Мы случайно встретились с ней в один из моих приездов по служебным делам в столицу, и она первая развеяла мои сомнения и просто-таки приказала прислать ей стихи Винтмана. Так они появились в сборнике «Стихи остаются в строю», вышедшем в издательстве «Советский писатель», потом новая подборка была опубликована в сборнике «Имена на поверке» (1963 г.), потом еще ряд подборок — в журналах «Знамя», «Радуга» (Киев), в альманахе «Поэзия» (№ 13, 1974 г.)…

Надеюсь, меня не обвинят в нескромности или излишней скрупулезности, прочтя этот перечень. Очень уж дорога мне каждая увидевшая свет строчка Павла, слишком дорого каждое слово, сказанное или написанное о нем и о созданном им, — ведь только так он теперь живет и может жить!..

С большим волнением я узнала в 1973 году, что стихами Винтмана заинтересовались студенты Воронежского университета — ведь Павел и погиб в полутора десятках километров от Воронежа. В марте упомянутого года меня телеграммой вызвали в Воронеж: группа студентов, предводительствуемая филологом Мариной Дацковской, нашла в селе Шилово братскую могилу, в которой вместе с двумястами боевых своих товарищей похоронен лейтенант Павел Ильич Винтман.

И вот я в селе Шилово стою у обелиска, на котором высечены имя, отчество и фамилия моего мужа… Описать, что я испытывала в те минуты, мне вряд ли когда-нибудь удастся. А потом в сопровождении директора местной школы Ивана Васильевича Попова мы с Мариной по узкой проселочной дорожке направились из Шилово в Трушкино; по обеим сторонам этой дорожки стелились недавно только оттаявшие мартовские поля, на которых в июле сорок второго много дней шли тяжелые, кровопролитные бои. Где-то здесь и оборвалась жизнь Павла…

28 марта в помещении Воронежской областной организации Союза писателей состоялся вечер, посвященный памяти и творчеству Павла Винтмана. Выступали писатели А. Лифанов, Ю. Гончаров, Ю. Воищев, В. Гордейчев, доцент кафедры советской литературы ВГУ В. Скобелев, студенты-филологи и не филологи читали стихи Павла.

Я и вправду скрупулезно фиксирую каждую публикацию стихов Павла и каждый отклик о них, каждое проявление уважения к его памяти; разбудите меня среди ночи, и я, не заглядывая в папки с вырезками, скажу, какого числа, месяца, года появилась подборка стихов Винтмана в «Комсомольской правде», а когда во владимирской областной газете «Комсомольская искра»; когда вышла в эфир передача радиостанции «Юность», посвященная стихам Павла, и когда в Саду поэтов при восьмилетке села Крюковщина, что под Киевом, был посажен тополь в его память… Я за всем этим вижу одно: пока о нем помнят, он живет.

Я уже упоминала, что в Киеве был издан сборник Павла Винтмана «Голубые следы»; он выпущен в 1977 году издательством «Радянський письменник». А подготовить его и «проложить» ему путь помогли бывшие университетские и вообще — довоенные товарищи Павла — Л. Вышеславский, Н. Тихий, А. Бродский, которые, когда я (к сожалению, с опозданием) «вышла» на них, заинтересованно и энергично стали мне помогать. Спасибо им!

Не могу пожаловаться: «Голубые следы» не прошли незамеченными. Вот строки из полученных мною писем:

«…Книга получилась цельная, серьезная, по-настоящему хорошая… Уверен, что книга П. Винтмана, излучающая грозный и трагический свет своего времени, найдет свое место в истории нашей литературы».

«…Радуюсь тому, что был когда-то причастен к первой публикации Павла. Собранные воедино, строки поэта свидетельствуют о том, как много он мог бы сделать…»

«…Стихи его явно талантливы и очень в духе, в стиле и в поэтике нашего поколения…»

«…Испытываю волнение от того, что это не просто сборник стихотворений, с которыми еще одно имя спасено от забвения… Волнует, что книга эта — еще одно наглядное, зримое, материальное подтверждение, что не может пропасть и не пропадает доброе, сделанное для людей…»

Есть много других отзывов от поэтов, писателей, от однокашников Павла и просто — от читателей, впервые узнавших о существовании такого поэта.

Я написала «узнавших о существовании»… Горькая радость вдовы поэта: как поэт мой Павел — живет!

1989

Николай Холод. Командир нашей роты

[25]

В начале июля 1942 года я возвращался в свой полк, который находился в районе села Шилово под Воронежем. Поездом доехал до станции Графская, а оттуда попутным транспортом до станции Масловка. Рано утром направился в сторону передовой. Госпитальная тишина несколько притупила чувство бдительности, и я беспечно, невзирая на то, что местность может просматриваться и простреливаться противником, двигался к реке Воронеж. Вдруг кто-то сильным толчком свалил меня в овраг, заросший кустарником. И тут же рядом разорвалась мина.

Солдат, который меня толкнул, крепко, по-фронтовому, выругался и потом спросил: «Куда тебя несет?» Я сказал, что иду в расположение Н-ского полка. А он мне ответил: «Вот ты и пришел!»

Это был 737 стрелковый полк. В штабе мне сказали, что я должен, как стемнеет, переправиться через реку на правый берег в 9-ю роту пулеметчиком. Меня зачислили в пулеметный взвод.

Утром рано к нам в пулеметный расчет подошел лейтенант и стал расспрашивать о самочувствии, все ли мы позавтракали, а, увидев меня, спросил: «Что, новичок, откуда родом?» Я сказал: «Из Запорожской области, а теперь вот прибыл из госпиталя». А он говорит: «Я думал, ты еще необстрелянный, а, выходит, уже успел в госпитале побывать».

Когда он ушел, я спросил товарищей, кто это был, мне сказали: командир 9-й роты Винтман. Так у нас произошло знакомство.

Позже мы много раз встречались, особенно, когда выпадет затишье. Лейтенант Павел Ильич Винтман был очень простой и душевный человек. С солдатами он обращался и как командир, и как отец, особенно внимателен был к молодым. Я как молодой солдат при встречах с ним тоже ощущал его душевность. Но мало времени было у нас для встреч…

20 июля 1942 года рота получила приказ остановить противника в районе села Шилово, выбить его с господствующей высоты и освободить населенный пункт. Бой был тяжелый. 9-я рота наступала чуть правее церкви, где очень крутой склон горы. Пулеметный расчет продвинулся почти к склону горы, и тут к нам подбежали Павел Ильич и замполит роты. Лейтенант крикнул, чтобы перевели огонь в сторону колокольни и потом добавил, подбадривая нас, что к вечеру Шилово все равно будет наше. И вдруг он соскочил с бруствера и бросился наперерез убегавшим солдатам.