Энтони Ричес - Стрелы ярости Страница 24

Кадир проводил солдата долгим взглядом, а потом расстроенно повернулся к своему центуриону:

– У меня другие методы.

Марк пожал плечами. Его огорчила такая реакция.

– Понимаю, но нам нужно как можно скорее подготовить их к сражению. Выбора у нас не остается. Придется тебе, опцион, забыть о жалости, иначе наши люди не смогут передвигаться и участвовать в сражении наравне с остальной когортой.

Кадир горестно кивнул, а Марк продолжил:

– Вчера мы потратили восемь часов на переход, который должен был длиться в два раза меньше. Не успели мы выйти из города, как солдаты уже стерли ноги в кровь. Если лучники выйдут в поход в таком состоянии, то будут для когорты тяжелым грузом. Поэтому у меня всего два варианта: дать им спокойно набраться сил и подождать, пока ноги у них полностью заживут, или заставить превозмочь боль и получить более быстрый результат. Ноги у них огрубеют достаточно быстро. Но мне нужна твоя помощь, ты должен быть со мной рядом, когда я буду их подгонять, чтобы они понимали, что им придется отдавать все силы, до последнего.

Кадир недоверчиво посмотрел на него.

– А если сил совсем не осталось?

Марк мрачно улыбнулся.

– Так не бывает. У всех есть запас, о котором мы даже не догадываемся. Вопрос только в том, как заставить их это почувствовать. У Дубна для этого свои методы, у меня, Руфия и Юлия – свои, но результат, которого мы хотим достигнуть, один для всех. К концу обучения они смогут идти весь день и петь во все горло на последней миле. Они будут строиться в шеренгу и останавливать атаки варваров вместе с остальной когортой. Мы сделаем из них настоящих пехотинцев, я тебе обещаю, но при этом они не перестанут быть лучниками.

Центурия маршировала еще двадцать минут, пока Марк не решил, что они дошли до запланированного места. Морбан подал сигнал к остановке, и, вторя ему, трубач прогудел на одной ноте.

– Привал. Можете выпить воды, но к пайку пока не прикасаться.

Измученные хамианцы опустились на землю. Марк позволил им немного отдышаться, а потом постучал учебным мечом по солдатскому щиту, требуя внимания.

– Восьмая центурия, вы совершили одну важную ошибку. Кто может мне сказать, какую именно? Никто? Серебряный сестерций тому, кто ответит. Нет, Морбан, ты уже знаешь ответ.

Хамианцы немного оживились и стали переглядываться.

– Ну, так как? Никто не знает. Ответ прямо перед вами.

Солдаты непонимающе воззрились на Марка.

– Стоило мне объявить привал, как вы повалились на спины, совершенно наплевав на все на свете, – произнес он нарочито презрительным тоном. – Только бы вам налиться водой, а стража не выставлена, что за холмом – неизвестно, и кто поджидает за деревьями – тоже.

Он указал на кромку леса в двухстах шагах от них и пронзительно свистнул. Из-за деревьев показались вооруженные люди в доспехах и моментально выстроились в боевую шеренгу.

– К счастью для вас, это всего лишь Пятая центурия, а не отряд синеносых, мечтающих спустить с вас шкуру. Из этого следует извлечь два урока. Во-первых, впредь вы будете отдыхать стоя. Каждая палатка должна выставить дозорного, который будет следить за тем, что происходит вокруг. А теперь, кто знает, каким будет второй урок?

Хамианцы смотрели на него пустыми взглядами. Центурион укоризненно помотал головой.

– Второй урок – это основы пехотного боя. Через две минуты эти солдаты нападут на вас в точности так, как это делают синеносые, когда им предоставляется такая возможность. Так что можете применить на практике те навыки, которые вы усвоили сегодня утром. Построиться в шеренгу! Пошевеливайтесь!

Вечером, когда солнце уже опустилось за горизонт, солдаты Восьмой центурии вернулись в казарму, где залечивали раны и возилась со стертыми в кровь ногами. Четыре центуриона собрались за чашей вина в офицерской харчевне. Марк так быстро опорожнил свою и потребовал другую, что Руфий удивленно поднял бровь, а Юлий и Дубн обменялись многозначительными взглядами.

– Можно подумать, что у тебя был трудный день, а не приятная прогулка по горам, как сегодня. Или тебя что-то беспокоит?

Марк тяжело вздохнул.

– А вы как думаете? Завтра мы отправляемся в Шумную лощину и через несколько дней после этого сразимся с местными племенами. Как, во имя Коцидия, я смогу сделать из хамианцев настоящих пехотинцев прежде, чем им придется вступить в бой с людьми, которые всю жизнь только и делали, что учились убивать таких, как они?

Юлий насмешливо пробормотал, жуя вяленое мясо:

– Один день, и ты уже готов сдаться? Только из-за того, что мои парни поколотили твоих?

Марк прикрыл глаза, вспоминая, как Пятая центурия разгромила Восьмую, несмотря на то что была вдвое меньше их по численности. Грубая прямолинейность нападения не помешала разгромить несчастных хамианцев в пух и прах. Возвращение к Холму прошло в тягостном молчании.

Сидевший напротив Руфий покачал головой.

– Отчаяние нашего юного друга объясняется его неопытностью.

Он отодвинул чашу и положил обе руки на исцарапанную поверхность стола.

– Марк, тебе прежде приходилось иметь дело с новобранцами? Твои подвиги с Девятой центурией не в счет. Тебе достались уже обученные пехотинцы, просто их некому было повести за собой. Я не сомневаюсь в том, что ты способен командовать опытными бойцами. Я просто спрашиваю, приходилось ли тебе возиться с деревенщиной, которая никогда до этого не держала в руках меча?

Марк медленно покачал головой:

– Нет, я недолго служил в гвардии…

– В преторианцы обычно берут тех, у кого уже есть хоть какой-то опыт. И совсем другое дело – получить тупых и ленивых юнцов и сделать из них отличных солдат. Это своего рода искусство.

Юлий глубокомысленно кивнул, и даже Дубн одобрительно посмотрел на умудренного опытом центуриона.

– В первый день, когда ты выстраиваешь их на плацу, они не знают, где у них лево, где право, не говоря уже о том, с какого конца у копья острый наконечник. И перед тобой стоят восемьдесят человек, кто-то ленивый, кто-то тупой, и абсолютно все – невежественны. Обычно центуриону не на кого положиться, кроме как на ветеранов, которые будут подгонять их сзади, и на опциона, который, если тебе повезет, уже имел опыт подготовки рекрутов. Ну, и еще на несколько простых правил, усвоенных в общении с более опытными и, возможно, более мудрыми людьми за время твоей службы.

Руфий переглянулся с остальными двумя, и оба они одобрительно закивали.

– Есть только три сложности, которые надо преодолеть, чтобы превратить глупых подростков в подготовленных солдат, готовых сражаться с варварами. Первая очевидна: надо использовать каждую свободную минуту, чтобы тренировать навыки владения мечом, щитом и копьем, во всех возможных ситуациях, будь то атака или оборона, пока для них это не станет столь же естественно, как дыхание. Если центуриону удастся этого добиться, солдаты будут выполнять приказы не задумываясь. Номер два: надо привести их в форму. Если потребуется, они должны быть готовы бежать весь день, и центурион должен бежать рядом с ними, чтобы не лишиться их уважения. Но это все легко. Без номера три ты получишь кучку тренированных идиотов, которые знают, как метать копье, но не понимают, зачем это нужно.

Руфий замолчал и отхлебнул вина, чтобы промочить горло. Присутствовавшие в харчевне офицеры слушали его с понимающими улыбками. Он обвел рукой вокруг себя.

– Видишь, и молодой Келий, и израненный в боях ветеран Ото – оба понимают, к чему я клоню. Номер три – труднее всего. Тут не существует одного решения, которое годилось бы для всех, потому что каждый из нас делает это по-своему, в зависимости от того, как ему сподручнее и как научили его самого. У одних офицеров это получается само собой, для других это трудно и не получается внушить это до конца своим подчиненным. Я на это способен, и все остальные – тоже, иначе бы нас здесь не было. И еще я знаю, что без этого твои лучники не выучат даже основных движений. Я мог бы научить тебя, как это сделать, если бы ты позволил…

Он окинул друга долгим оценивающим взглядом.

– Но?

– Ты добрый парень. Образованный. Культурный. Ты учился у гладиаторов и убил достаточно врагов, чтобы никто не сомневался в твоей доблести. Мы все это признаем, но…

Марк поставил чашу на стол, и в его голосе послышались нотки раздражения.

– Продолжай.

– Все просто. Третья сложность заключается в том, что с ними ты должен быть настоящим сукиным сыном. В этом все дело. Твои новобранцы должны понимать, что, если дадут тебе хоть малейший повод, ты задашь им такую трепку, что они обосрутся от страха. А я не уверен, что у тебя хватит злобы и ярости, чтобы сделать из них пехотинцев. Времени у тебя почти не осталось.

В следующее мгновение дверь харчевни отворилась, и в зал ввалился какой-то здоровенный детина. Подняв на него глаза, Руфий воскликнул: