Алексей Соловьев - Обет мести. Ратник Михаила Святого Страница 24

– Кто был, не признал?

– Дак я только со спины и успел узреть! Сашко велел догнать, я и бросился. А только конь его гораздо лучше мово… – Дружинник виновато глянул на своего старшего и тихо спросил: – Искать будем или… вертаемся?

Не ответив, Иван завернул Заграя и шагом поехал назад.

К тому моменту, как они подъехали к месту стычки, у жарко пылающего костра уже собрались все. Олферий суетился возле раненого, наматывая на культю свежую повязку. Увидев Ивана, он угодливо залопотал:

– Травки я ему нажевал и положил, боярин! Травка, чтоб не загнило и кровушку свернуло. Живого до Волока довезешь, не сумлевайся. В деревне я еще раз перемотаю.

– Ты знал, что они отдельно вертаться будут?

Олферий с готовностью рухнул на колени, умоляюще протянув вверх руки:

– Помилуй Бог, боярин! Я б сказал заранее, кабы знал-то!..

– Какой я тебе, к черту, боярин! Встань, сейчас тронемся. За Сашку мне головой ответишь!!

– Гнида продажная! – сплюнул связанный пленник. – Мало тебе плачено было, мразь?! Ниче, недолго куковать осталось, отомстят за меня. Напарник-то мой знает, где живешь, помни!!

Олферий громко шмыгнул носом и еще больше поник. Подойдя к своему коню, он обнял его морду и ткнулся в шею лицом, словно жалуясь молчаливому другу на свою судьбу.

Некоторое время Иван и пленный молча изучали друг друга.

– Так кто второй был?

Презрительная усмешка в ответ. Иван занес уже было руку для нового удара, но Пимен перехватил его запястье:

– Не стоит, Федорыч! Он княжичу и боярину живой нужон. Там на дыбе сам расскажет все, что знает и не знает. Тогда и про второго спознаем!

Иван помотал головой, приходя в себя:

– Спасибо, Пимен! Все верно. За эту сволочь лично отвечаешь, я опять сорваться могу. Смотри, чтоб не сделал с собой чего в болоте аль на реках! Двое за Сашком следят, я замыкающий. Трогаем с Богом!!

Утром достигли Волока Ламского. Взяв с собой пятерых из тех, что оставались с Юрко, заменив коней, оставив Сашко на попечении местного лекаря, имавшего плату из великокняжеской казны, Иван повез пленника в Тверь. Он даже не притронулся к еде, выпил лишь ковш пенистой хмельной браги и теперь рысил по дороге, невидяще глядя вдаль красными от бессонницы и пережитого глазами и в который раз мысленно повторяя слова, которые скажет при встрече с боярином Василием. Беспощадные для себя и горькие. Там пусть хоть княжич судит…

Глава 18

На подъезде к Твери Иван приказал замотать пленника в рогожу.

– Пошто? – не понял один из дружинников.

– Хочешь, чтобы через полчаса вся Тверь знала, что мы его на княжий двор повезли? Чтоб его друзьяки об этом ранее Василия или княжича проведали? Кто будет спрашивать, что это такое, – говорите, мол, ратника московляне подстрелили. Ну, с Богом дальше!

Княжич Дмитрий сообщил боярину Василию, что великий князь, судя по всему, застрянет в Орде надолго. Это означало, что вся котора между Тверью, Москвой и Новгородом целиком ляжет на плечи боярской думы: сын Михаила был еще по-юношески горяч и во гневе вреда для отца мог наделать более, чем пользы. Оттого и вышел Василий из терема навстречу прибывшим воям с хмурым выражением лица.

Но Иван не знал всего этого. Он решил, что известие об упущенном втором каким-то образом уже докатилось до княжеского двора, и встретил хозяина с поникшей головой.

– Вот, боярин, принимай! Переняли у Рузы. От Юрия шел, не иначе…

– Живого не могли схватить? – Теперь уже сам Василий неверно истолковал понурый вид своего десятника. – На что мне покойник?

– Дак это… живой он! Второго вот только упустили… А именно тот и должен был грамотку с собой везти…

С юношеской прытью боярин сбежал с высокого крыльца и подскочил к столь дорогому для него подарку.

– Развязать!! Немедля!! Ах, Ваньша, ах, золотце! Вот удружил, так удружил!!

Удивленный таким оборотом дела Иван спрыгнул с коня и помог освободить пленника. Одного беглого взгляда было достаточно боярину, чтобы расплыться в еще более широкой улыбке:

– Заец?!! Вот так встреча!! Ты ж, сукин сын, сказал, что по деревням поехал дань имать! Аль уже в Московии вотчины заимел?

Он сунулся к измученному боярину, за два длинных конских прогона подрастерявшему на конском хребте в неудобной позе всю свою спесь и взиравшему в грозные очи Василия с неприкрытым ужасом.

– Чего молчишь, мразь? Кто с тобой был второй? Пошто в Москву ездили, с кем там разговоры вели? О чем баяли?!

– Не знаю я ничего, Василий! Он один все делал. Я лишь провожал его да проводника подыскивал.

– Кому ему? Имя?!!

– …

– Имя, мразь!!!

Нужно ли говорить, что молодой десятник ждал ответа с не меньшим напряжением, чем вопрошающий седой мужчина. Произнесенное имя резануло по сердцу не хуже ножа:

– Борька Романец!..

– Ах, ты… – не удержался от бранной ругани боярин. – Чуял ведь, говорил княжичу!! Давно уже измену эту зрел. С кем виделись?! Говори, коли смерть легкую от меня принять хочешь! А поможешь – может, еще и помилую.

– Не знаю я ничего, истинный Бог, не знаю!!

Василий распрямился. Глядя мимо Заеца, глухо приказал кому-то на крыльце:

– Передайте его Митрофану. Пусть приготовит, но без меня не начинает. Допрос сам буду вести, лично! Ну?!

Он страшно сверкнул очами. Тотчас трое дружинников подхватили предателя и волоком потащили его в подземную клеть. Именно там, в специально подготовленном помещении, могучий звероподобный Митрофан устраивал пытки провинившимся.

Бешеный огонь в глазах не погас, когда Василий повернулся к Ивану.

– Говори, что было и как! Почему Романца упустил? Ба, парень, ты, часом, сам-то здоров? Не ранен? Лица на тебе нет!..

– Здоров, боярин, прости, что сплоховал!

Видимо, только теперь Василий понял, что полюбившийся ему парень мучительно переживает бегство княжьего сокольничего. Он в первый раз отмяк лицом и вновь бросил через плечо своему сокалчему [1] :

– Ратных накормить и напоить! Уложить спать. Ко мне в горницу угорского вина и еды! Пошли наверх, Иван, время терпит, пусть Митрофан с ним немного повозится. У многих при одном взгляде на дыбу язык развязывается. Заец с дороги одеревенел, может и кнута не почуять. Пусть обмякнет маненько. Сначала тебя послушаю. Не журись, вижу, что крика ждешь! Все одно большое ты дело сделал! Ниточку привез, теперь потянем и весь клубочек распустим. Тут серьезная измена затевалась, в самой Твери-матушке. Я эту заразу каленым-то железом повыжгу!!

После долгой беседы, хорошего вина и сытной трапезы расслабленный Иван едва добрел до избы и рухнул на полати прямо в дорожной одежде. Он не мог видеть, как сразу после допроса Василий отдал приказ, и отряд дружинников полетел в окраинный Ржев, чтоб имать и привезти в оковах тамошнего князька Федора. Ратные поспешили и в разные концы стольного города, чтобы доставить на княжий двор названных Заецем на дыбе людей. Близкие к великому князю бояре с жаром взялись за клубок заговора, в котором состояли отнюдь не простые смертные. Воистину серебро и неблагодарность людская способны толкнуть на самое черное деяние!!

В этом кипении работы и страстей несколько недель пролетело для Ивана незаметно. Он словно запнулся, когда узнал от товарищей по службе, что из Орды вернулся торговый караван и купец Игнатий уже искал его в людской.

– Один? – жарко выдохнул парень, тотчас подумав о Любане.

– Один был, – удивился такому вопросу вой. – В поводыре купчина вроде как пока не нуждается. Просил, чтоб ты поспешал, с утра они дале, на Торжок, отплывают.

Молодой десятник поспешил на берег реки.

Он нашел Игнатия на лодье, спорящего с каким-то тверичем из-за отреза дорогого сукна, привезенного явно из далекой Кафы.

– Ладно, потом урядим! – оборвал новгородец торг к вящему неудовольствию тверского торгового человека, заметив подъехавшего Ивана. – Погодь, паря, сейчас спущусь, тоже хочу на коне проехаться. Страсть как лодья да вода за эти седмицы надоели.

Он нырнул в небольшой домик на корме и вышел оттуда с двумя увесистыми мешочками. При взгляде на них у Ивана оборвалось сердце: он признал в этих кожаных кошелях свои, в которых передавал серебро за выкуп близкого ему человека.

– Не нашел? – тихо спросил дружинник, принимая деньги и машинально перекидывая связанные вместе кошели через седло. Игнатий ответил не сразу. Лишь взобравшись на другого коня, он произнес, не глядя в глаза Ивану:

– Пошто не нашел? Нашел. Да только она сама ехать сюда не захотела…

Подняв наконец голову, купец встретил удивленно-немигающий взгляд.

– Да-а!! Не захотела вертаться! А все потому, что сыны у нее, а без них она здесь себя не видит!!

– Сыны? Ты что-то путаешь, Игнатий! Не могла она за это время двоих родить.

Купец усмехнулся:

– И троих, быват, за раз рожают бабы. Редко только. Близняки у нее, паря, вот в чем вся штука! Два пацана-близнеца.

Понизив голос и оглянувшись, словно сообщал невесть какой секрет, купец добавил: