Кейт Уиггин - Ребекка с фермы «Солнечный ручей» Страница 24

То она выносила во двор молоко для усталого охотника или рыболова, то вникала в семейные истории разъезжающих по стране лудильщиков и зеленщиков, то просила разрешить ей поужинать или заночевать у ребят из соседней деревни — порой тети и слыхом не слыхивали о тех, к кому уходила Ребекка. Если говорить о природе всех этих знакомств, которых, казалось, было больше чем надо, то они весьма сильно различались. Девочка заводила их порой с горячностью и упорством, но они всякий раз оставляли ее неудовлетворенной, даже разочарованной. Настоящей близости не возникало, поскольку в большинстве окружающих не было содержательности и глубины.

Больше других Ребекка любила Эмму Джейн. Девочки в чем-то походили друг на друга, но и тут не было настоящего душевного родства. Добрососедская привязанность, постоянство, преданность — все это нравилось Ребекке в Эмме Джейн. Однако за этими хорошими качествами хотелось отыскать и другое: неординарность, ум, — а как раз этого и не хватало. Эмма Джейн, будучи годами старше Ребекки, оставалась еще наивной и незрелой девочкой. Умом и чувством юмора, несомненно, обладала Хильда Мезерв, и Ребекке всегда было о чем с ней поговорить. К тому же у Хильды были более обширные интересы, потому что она регулярно ездила к своим замужним сестрам в Миллтаун и Портленд, однако Хильда была язвительной, резкой, не умела сочувствовать, и это отталкивало в ней Ребекку. А вот с Диком Картером она могла вести интересный разговор об уроках. Это был весьма честолюбивый мальчик, строивший смелые планы на будущее и обсуждавший их с Ребеккой, но, как только она начинала делиться своими планами, его интерес к разговору заметно угасал. Стремления поразмыслить над чем-то возвышенным не было ни у Хильды, ни у Дика, ни у Эммы Джейн, и от этого в их отношениях с Ребеккой существовала недосказанность.

С Кобами, «дядюшкой Джерри» и «тетушкой Саррой», была дружба иного сорта — очень приятная для Ребекки, но в некотором отношении и опасная. Визиты Ребекки всякий раз повергали их в трепет восторга. Ее шутки, экспромты и просто наблюдения над жизнью неизменно поражали пожилых супругов. Любое ее высказывание они готовы были воспринимать как пророчество. И Ребекка, не избалованная похвалами, стала находить удовольствие в том восхищении, которое она внушала людям, пусть даже это были всего лишь милые скучные старички мистер и миссис Коб.

Тетушка Сарра бросалась в погреб или к буфету, как только маленькая фигурка возникала на гребне холма, и ставила на стол желейный торт или пирог. Один вид дядюшки Джерри, всегда в одной и той же белоснежной рубашке с длинными рукавами, приятно согревал сердце Ребекки, когда она заглядывала в окно кухни. Пока не выпадал снег, мистер Коб часто выходил посидеть на досках, сваленных возле дома, в надежде увидеть, как Ребекка шагает по тропинке, ведущей прямо к их порогу.

Осенью Ребекка помогала старику выкапывать картошку или выбирать из стручков бобы, а зимой, когда дядюшку Джерри сменял на почтовой службе младший помощник, она частенько прибегала к нему на вечернюю дойку. Пожалуй, он был единственным мужчиной в Риверборо, с которым Ребекка могла откровенничать. Она поверяла ему тайны своего сердца, делилась своими надеждами, мечтами и честолюбивыми помыслами. У себя в кирпичном доме Ребекка упражнялась в гаммах и этюдах, а у кабинетного органа Кобов пела пташкой под собственный аккомпанемент — неискушенные слушатели воспринимали ее выступления как чудо.

Здесь она была счастлива, здесь ее любили, здесь она превосходила себя и выкладывалась сполна. И все же ей хотелось найти кого-то, кто бы не только любил, но и понимал ее, говорил с ней на одном языке, считался с ее желаниями, разделял ее увлечения. Может быть, в огромном мире Уорехама и обретались где-то такие родственные души…

Пожалуй, Джейн Сойер понимала свою племянницу ненамного глубже, чем ее сестра Миранда. Обе они недоумевали по поводу характера и поведения Ребекки. Разница же была в том, что Джейн, недоумевая, в то же время и сочувствовала, и если она не понимала каких-то чудачеств юной племянницы, то при этом никогда не сомневалась, что мотивы поступков Ребекки хорошие и добрые. А Миранда Сойер в чем-то изменилась за время нашего повествования, правда, перемены эти были так малы, что никому не бросались в глаза.

Семья больше не обедала на кухне, хотя раньше это казалось вполне приличным. Однако теперь их было трое и они вкушали пищу в столовой на белой скатерти. Трапеза стала обильнее и аппетитнее, поскольку стали считаться с присутствием в доме ребенка. Утренние часы проходили веселее благодаря сборам Ребекки в школу: надо было позаботиться о корзинке с завтраком, а в непогоду — о зонтике, дождевике, калошах. У сестер вошло в обычай стоять возле окна, дожидаясь, пока Ребекка в последний раз махнет с дороги рукой. Джейн в глубине души гордилась тем, что у девочки округлились подбородок и щеки, улучшился цвет лица. Младшая тетя обращала внимание на то, как у племянницы быстро растут волосы, и, когда миссис Перкинс принималась расхваливать пригожесть Эммы Джейн, тетя Джейн сразу заводила разговор о том, какие у Ребекки толстые и блестящие косы.

Джейн всякий раз брала сторону Ребекки, когда заходил спор о том, шить ей платье из коричневой или малиновой шерсти; она выдерживала настоящую войну с сестрой, горячо обсуждая покупку плюмажа из красных перьев или черной фетровой шляпки. Никто не догадывался, какое наслаждение испытывала Джейн в глубине своего сердца, когда смотрела на темную головку, склоненную над школьной тетрадью. А как она радовалась, когда Миранде случалось уйти вечером на молитвенное собрание! Тогда Ребекка читала ей вслух «Гайявату», «Барбару Фритчи», «Песню рожка», «Ручеек»! Ее тусклое, унылое существование расцветало под благодатными каплями этой духовной росы. Ее притупленный ум светлел от общения с юностью. Она зажигалась от «живительной искры небесных огней» в присутствии Ребекки.

Девочка больше не мечтала о том, чтобы стать художницей, подобно мисс Рос. На этом пути вставало непреодолимое препятствие: не находилось учителя. Тетя Миранда не считала, что Ребекка обладает таким редким талантом, ради которого стоит делать затраты. «Доморощенная живопись» мало ценилась в Риверборо. Хромолитография и замечательные гравюры на стали уже входили в моду. У Ребекки могла лишь теплиться весьма слабая надежда, что ей позволят брать уроки музыки у мисс Мортон, которая играла на большом церковном органе. Тут все зависело от матери молодой органистки — достаточно ли будет стога сена, чтобы расплатиться за уроки. Старшая Мортон пока не принимала окончательного решения, соображая, выгодно ли кормить корову чужим сеном и при этом отдавать внаем собственные травяные луга.

Вообще, тетя Миранда считала уроки музыки, равно как, и все прочие изыски воспитания, банальным, бессмысленным и дурацким времяпрепровождением. Но иногда она милостиво позволяла племяннице один час в день играть на старом домашнем пианино и была не против прибавить еще время на уроки, если Джейн все же осуществит сделку с миссис Мортон.

С фермы «Солнечный ручей» приходили обнадеживающие новости. У кузины Энн умер муж, и Джона, любимого брата Ребекки, взяли управлять хозяйством вдовы. Энн бралась оплатить его обучение в хорошей школе, а он за это должен был ухаживать за лошадью и коровой. Но самое главное, в распоряжении Джона оказалась домашняя библиотека покойного доктора — около сорока томов медицинской литературы.

Джон страстно мечтал о том времени, когда станет деревенским доктором, а Ребекка займется хозяйством у него в доме. Ему представлялось, как он сквозь снежные заносы скачет верхом по зову милосердия. А порой являлось не столь драматическое, но не менее заманчивое видение: у него свой выезд, лошади везут дилижанс вдоль обсаженной деревьями дороги, на сиденье рядом стоит большая докторская сумка, а у другого окна сидит Ребекка в черном шелковом платье.

Ханна теперь носила обруч для волос и длинные платья, все это было подстать ее высокому росту. Марк однажды сломал ключицу, но она благополучно срослась. Мира подросла и обещала стать очень хорошенькой. Еще одна новость состояла в том, что на проектируемом железнодорожном перегоне между Темперансом и Пламвиллем предполагали сделать станцию неподалеку от фермы Рэндаллов, и тогда их земля, сейчас ничего не стоящая, будет иметь хоть какую-то цену. Миссис Рэндалл не желала задумываться над тем, как можно было бы улучшить жизнь. Аурелия была готова от зари до зари гнуть спину ради куска хлеба для своих детей, но жила сегодняшним днем, а не будущим. Таков удел всех матерей, чья собственная судьба сложилась тяжело и безрадостно.

Глава XVII. Серые дни, золотые дни

С того Дня Благодарения, когда состоялось празднество в доме Симпсонов, минуло больше года, и Ребекка оглядывалась на пройденный путь, перебирая события по месяцам, отмечая главные вехи.