Эдмон Лепеллетье - Путь к славе Страница 24

Республиканская армия была разделена на два корпуса, между которыми возвышалась гора Фарон. В ней царила смесь энтузиазма с неопытностью, храбрости с отсутствием дисциплины, и эти импровизированные, нестройные отряды были ядром будущей итальянской армии.

Командирами люди делались случайно; за какую-нибудь неделю простые солдаты превращались в генералов. Высшее руководство находилось в руках плохого художника и еще более плохого солдата Карто. Врач Доппе и бывший маркиз Лапойп были его помощниками. Эта странность объяснялась тем, что почти все прежние офицеры принадлежали к дворянству и потому бежали или эмигрировали. Комиссары конвента – Салисетти, Фрерон, Альбитт, Бар-рас и Гаспарен – воспламеняли мужество и энергию командиров, возбуждали солдат, призывая их к сопротивлению и ожиданию победы.

Осада длилась. Ольюльские ущелья, примыкающие к Тулону, были взяты, но крепость держалась, защищаемая сильными укреплениями. Осада требует военной опытности, знаний и хладнокровия, а всего этого не было ни у вождей, ни у солдат этой только что возникшей армии. Карто, главный начальник, не имел ни малейшего представления об артиллерии.

Случай привел к нему Бонапарта, который на пути из Авиньона в Ниццу остановился в Тулоне, чтобы повидаться со своим земляком Салисетти. Последний представил его Карто, который с искренним удовольствием, ожидая похвал, принялся показывать артиллерийскому офицеру свои батареи. Бонапарт только пожимал плечами; пушки были поставлены так неумело, что ядра, направленные против английского флота, не долетали даже до берега.

Карто оправдывался тем, что порох был плохой, но Бонапарту не стоило никакого труда опровергнуть все его объяснения. Представители конвента, пораженные его доводами, тотчас же поручили ему руководство осадой.

В несколько дней, обнаружив поразительную энергию, Наполеон вызвал офицеров и артиллерийские припасы из Лиона, Гренобля, Марселя. Он чувствовал, что здесь было бы бесполезно вести атаку по всем правилам. Если бы удалось заставить английскую эскадру уйти из Тулона, то осажденный город должен был сдаться, поэтому необходимо было завладеть пунктом, откуда можно было бы обстреливать рейд; таковым был мыс Эгильетт. «Здесь весь Тулон!» – решил Бонапарт с гениальной проницательностью. Он занял этот мыс; английский флот ушел, и Тулон сдался. Коалиция была побеждена. На юге не могла больше повториться Вандея, а Бонапарт, победоносный и гениальный, занял место в истории. Он был сделан артиллерийским генералом и послан в Ниццу, где находилась главная квартира итальянской армии под начальством Дюмербьона.

Прославленный, достигший в двадцать четыре года такого положения, которое удовлетворило его честолюбие и насытило его желания, Бонапарт занялся устройством судьбы своих братьев и сестер, мысль о которых по-прежнему не давала ему покоя.

Удача брата Жозефа приводила его в восторг. Говоря о нем, он всегда прибавлял: «Счастливец этот негодяй Жозеф!» Женитьба на дочери торговца мылом казалась ему в то время верхом счастья. К. этому восхищению счастьем юной четы присоединилось некоторое сожаление о невозможности жениться на Дезирэ, второй дочери мылоторговца Клари.

Однако другой брак, которого он не предвидел, расстроил и рассердил Наполеона.

В Ницце он узнал, что его брат Люсьен женился, но при таких обстоятельствах, воспоминание о которых еще через десять лет вызывало его гнев.

Люсьен занимал маленькую должность в военном управлении в Сен-Максимене, в Воклюзе. Он был молод и пылок, хорошо говорил и был общим любимцем в трактире, где обедал.

У трактирщика Буайе была хорошенькая дочь Кристина. Она не устояла против красноречия и комплиментов будущего председателя совета пятисот и объявила отцу, что хочет выйти замуж за Люсьена.

Трактирщик, уже собиравшийся отказать в обедах своему клиенту, запоздавшему с платежами, почесал затылок и наконец согласился. Все-таки это было средством покрыть счета этого неисправимого неплательщика.

Наполеон, узнав, что его брат дал ему в родственницы дочь трактирщика, не помнил себя от гнева. Он уже предвидел свое величие и его приводило в бешенство все, что могло повредить его карьере или уменьшить блеск его имени. Он прекратил всякие сношения с братом и никогда не примирился с молодой женщиной. Кристина Буайе была кротка и скромна; несколько раз она пыталась смягчить Наполеона и снискать его расположение, но он оставался глух; дочери трактирщика не было места в его сердце.

Для себя самого он мечтал о блестящем браке, льстящем его самолюбию, и не имел ни малейшего желания представить блестящей даме, на которой ему предстояло жениться, простенькую и невежественную Кристину.

Обстоятельства складывались неблагоприятно для Бонапарта. Он потерял своих покровителей: оба Робеспьера были гильотинированы, деятели термидора спешили отомстить своим врагам. 31 мая 1793 года революция во Франции достигла апогея, вступив в новую эпоху своего развития, так называемую эпоху террора. То была целая система устрашения, которой главари революции думали предупредить всякую возможность попыток возврата к старому. Особенными жестокостями террор отличался тогда, когда в Комитет общественного спасения, главный очаг террора, вступили полновластными членами Дантон и Робеспьер, пользовавшиеся почти диктаторской властью и в своей жестокости не останавливавшиеся ни перед чем. 9 термидора (по революционному календарю, т. е. 27 июля 1794 года) произошло падение Робеспьера, чем был положен конец террору. То был новый поворотный пункт в истории Великой французской революции.

Одно время Бонапарт, узнав о 9 термидоре, подумывал предложить представителям конвента идти с войсками на Париж. Он отказался от этого плана, но ему не удалось заставить забыть о его связях с революционерами.

Дюбуа-Крансэ, член Комитета общественного спасения, стремясь разогнать якобинцев, которых, по полицейским сообщениям, было очень много в итальянской армии, назначил Бонапарта командующим артиллерией в Вандею. Пораженный и удрученный этим ударом, Бонапарт отправился в Париж в сопровождении своих адъютантов Жюно и Мармона.

Незначительный артиллерийский капитан Обри, бывший тогда военным министром, завидовал другим артиллерийским офицерам, быстро возвышавшимся. Будучи, кроме того, жирондистом, Обри выместил все свои неудачи на Друге Робеспьера, тулонском герое Наполеоне, отправив его в качестве генерала пехоты к западной армии. Этим он превзошел Дюбуа-Крансэ.

Когда военного министра старались поколебать в его решении, этот жалкий преемник Карно выражал удивление тому, что такая энергичная поддержка оказывается террористу. Бонапарт сам хотел защищать свое дело, но Обри сухо заметил ему:

– Вы слишком молоды для того, чтобы командовать артиллерией целой армии!

– На поле битвы старятся быстро, а я явился оттуда! – резко ответил Наполеон.

Обри остался непоколебим. Бонапарт отказался отправиться в Вандею и был исключен из армии. Тогда он попытался поступить на службу к турецкому султану и близок был к нищете, какую испытывал раньше, если бы ему не помог брат Жозеф.

Один из управляющих военным министерством, Дульсе де Понтекулан, внезапно вспомнил о Наполеоне и дал ему место в топографическом отделе как раз в то время, когда он собирался уезжать в Константинополь.

Восток всегда манил Наполеона. Он мечтал о славе и удаче под далеким небом. В его душе царил чисто мусульманский фатализм.

Рядом со странами Востока другие видения наполняли воображение Наполеона: ему представлялась женщина, прекрасная, блестящая, нарядная, принадлежащая к старинной аристократии, которая принесет ему наслаждение, семейное счастье, комфорт и доступ в возрождающееся высшее общество в обмен на его любовь и имя.

Потрясающее событие превратило эти грезы в действительность.

Конвент закончил свою трудолюбивую и страшную деятельность. Созданием ее была конституция 111 года. Член конвента, расходясь, постановили, что треть его членов остается на местах. Это решение вызвало в Париже восстание.

11 вандемьера (3 октября 1795 года) избиратели разных округов собрались к Одеону, а 12 октября избиратели округа Лепеллетье (Биржи) подняли оружие. Генерал Мену, которому было поручено обезоружить восставших, запоздал. Он вышел для переговоров из монастыря сестер святого Фомы, где теперь находятся улица Вивьенн и улица Четвертого сентября. Восставшие торжествовали. Это было около 8 часов вечера.

Бонапарт был в это время в театре Фэйдо. Пораженный всем происшедшим, он отправился в собрание, где обсуждались меры, которые необходимо было принять, и решался вопрос о назначении генерала вместо Мену.

Баррас, которому было поручено поддерживать порядок, вспомнил о Бонапарте; он узнал и оценил его в Тулоне. На другой день, 13 вандемьера, Бонапарт разогнал восставших у церкви св. Рока и был назначен командующим войсками внутри города.