Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Булыга Сергей Алексеевич Страница 24

– Ты там сидел и ждал его? – быстро спросил Маркел. – А делал что?

– Орешки щелкал, – сказал Петруша.

– Много их у тебя было?

– Кулек, – сказал Петруша. И уже уверенней продолжил: – Я там сидел на приступочке, и тут царевич вышел. И говорит: айда. И мы пошли.

– А орешков не просил? – спросил Маркел.

– Нет, не просил, – сказал Петруша. – Я ему сам кулек подал. Он до орешков охоч, я для него их и взял. И я подал ему кулек, и он один орешек взял, сощелкнул его, и мы пошли вниз. И сюда пришли, и начали играть, и он зарезался.

– Ага, ага, – сказал Маркел. И тут же спросил: – А свая у него была какая?

– Нож у него был, – сказал Петруша. – Вот такой! – И показал немало. И еще сказал: – Индейский.

– Какой, какой? – спросил Маркел.

– Индейский, – повторил Петруша. – Он сам так про него сказал.

– А что, раньше у него такого ножа не было? – спросил Маркел.

– Не было, – сказал Петруша. – Мы когда вниз сошли, он мне его показал и сказал, что это нож индейский. Я сказал: дай подержать, а он не дал.

– Почему? – спросил Маркел.

– Сказал, мал еще, – нехотя сказал Петруша.

– А откуда он его взял, не говорил?

– Не говорил.

Маркел задумался. Потом спросил:

– А какой он из себя был, этот нож?

– Так и горел огнем! – сказал Петруша. – Жало кривое, острое, а че́рен золотой и в самоцветах. Известное дело: Индейское царство!

– Ага, ага, – опять сказал Маркел. После спросил: – А дальше что?

– А дальше мы стали играть, и он этим ножом зарезался, – сказал Петруша.

– Как это так? – спросил Маркел. – Он что, его не удержал или махнул им не так, или что? Как это было? Покажи!

Но Петруша стоял как стоял, и даже руки не поднял.

– Эх! – сказал Самойла Колобов, который до этого молчал. – Ты бы видел, как его ночью трясет! Не пытай ты его больше!

– Да ты что! – сказал Маркел. – Да я разве это со зла? Не хочет говорить – пускай не говорит. Если ему царевича не жалко. – И тут же, опять повернувшись к Петруше, спросил: – На него что, падучая напала?

– Да! Да! – сказал Петруша. – Она!

– И как она его била? – спросил Маркел.

– А вот как-то и не била вовсе! – растерянно сказал Петруша. – А как-то он вдруг весь скрючился, ему как-то руки свело, и он их как-то вывернул, очень неловко, и сразу по горлу полоснул. И упал. Я стал кричать. А из него кровища так и хлещет! Я испугался и бежать! Бегу, кричу! И так на крыльцо и взбежал.

– А остальные что?

– Кто остальные?

– Бажен Тучков, – сказал Маркел. – Кто там еще?

– Ивашка Красенский и Гришка Козловский! – быстро ответил Петруша. И также быстро добавил: – И они тоже в крик и бежать.

– А тетка Василиса Волохова? – дальше спросил Маркел. – Она там где была?

– Ее я тогда не видел, – сказал Петруша. – Мы же сперва играли и я по сторонам не смотрел. А после, когда это там случилось, я туда уже больше не ходил. Меня даже со двора сразу домой свели и давали пить воды.

– Трясло его всего! – сказал Самойла Колобов. – После всю ночь кричал!

– А ты тогда где был? – спросил Маркел.

– А я был за рекой, на пасеке, – сказал Самойла. – Мы покуда сюда прибежали, так этих уже всех в ров побросали, вот как было быстро тогда дело!

Маркел кивнул и помолчал. Петруша стоял перед ним и переминался с ноги на ногу.

– Ладно, иди, – сказал Маркел. Петруша быстро повернулся, но Маркел еще быстрей добавил: – После, если надо будет, сам придешь. А то и прибежишь!

Петруша стоял и смотрел на Маркела. Маркел махнул рукой, опять сказал:

– Иди!

Петруша развернулся и ушел как мог быстрее. Самойла Колобов еще немного подождал, а после с опаской спросил:

– Ну и что?

– Хороши дела! – сказал Маркел очень недобрым голосом. – Петрушу жаль, вот что. А тебя, дурня, не жаль нисколько!

– За что ты это так? – спросил Самойла.

– А за то, – сказал Маркел, – что зачем вы надоумили дитя душой кривить?! Не было тогда его дружков при нем, когда царевича не стало! Один он был здесь, поэтому так напугался. И я еще не знаю, что здесь было, что это за нож такой и кто здесь еще по этим вот кустам таился! – И он повел рукой вокруг. И тут же, не давая Самойле опомниться, грозно спросил: – Зачем дитя врать подучили, а?!

– А, это, – сказал Самойла чуть слышно, а сам стал белый-белый. – Так они должны были быть вместе все! А тут Ивашка прибежал и говорит: айда на берег, там вот такущего сома поймали! Ну и побежали Гришка и Бажен с Ивашкой. А наш один остался на крыльце. А должны были быть все вместе. А так недосмотр. И когда было первое разбирательство, еще когда только-только в первый день, когда еще Нагие разбирали, ребятки стали говорить Петруше: ты на нас не говори, а скажи, что мы были с тобой. И он сказал. А после как от своих слов откажешься? И так и осталось. Но умысла же в этом никакого не было! Ведь же…

– Не знаю! – грозно перебил его Маркел. – А знаю только вот что: что если кто в одном раз покривил, то он потом и во втором будет кривить, и в третьем, и так всегда. Поэтому против такого есть только одно средство: подрезать язык, чтобы не болтал чего не надо. Теперь выбирай: чей будем подрезать, твой или Петрушин?

Самойла помолчал, подумал, а после в сердцах сказал:

– Эх, ночью сон был гадкий. Снился черный шелудивый пес. И так и сталось!

– Да разве я черный?! – сказал Маркел. И, не давая Самойле ответить, продолжил: – Ладно, иди пока что. А там будет видно. Но если что любопытное вспомнишь, тогда приходи. Иди, иди!

Самойла встал и пошел, и ушел за тот же угол, что и Петруша. А Маркел сидел и думал. А подумать ему тогда было о чем! Первым делом он думал о том, почему это Петруша тогда так испугался, не кинулся к царевичу и не пособил ему. А ведь мог же! Царевича не сразу же скрутило! А Петруша стоял рядом и смотрел. А ведь теперь ему, да и тогда было жалко! А вот не помог. Помешало ему что? Или, может, даже кто? Подумав так, Маркел невольно осмотрелся. А что, подумал он дальше, место глухое, вполне подходящее, вон там встань за бузиной – и дожидайся. А где это они в тычку играли, сразу же подумал Маркел дальше, встал и походил вокруг скамейки. Земля там была сырая, мягкая, в такую нож тыкать легко, вот они это место и выбрали, думал Маркел, а сам тем временем зорко поглядывал по сторонам, как будто думал что-нибудь найти или следы увидеть. Но ничего там не было, ни сора, ни травы, ни тем более того полена, которым царица будто била Василису Волохову. Псы, псы, сердито думал Маркел дальше, да как они это себе представляют, чтобы государыня хваталась за полено, будто мужичка какая! А тут еще ее дитя лежало всё в крови, разве тут ей до Василисы было?! Подумав так, Маркел распрямился, еще раз осмотрелся и подумал, что царица первым делом кинулась к царевичу, осмотрела рану и стала зажимать ее руками, потому что рана была очень велика, из нее хлестала кровь и ничем, никак нельзя было ее унять, царица начала кричать, вот так царевича к себе прижала…

И упала. Э, тут же подумал Маркел, почему это упала, никто ему об этом не говорил, а вот ему представилось: упала! А няньки где были? Тут же они должны быть были, они же прибежали первыми, они же были на крыльце, когда к ним Петруша прибежал и стал кричать, царица услыхала крик и побежала сверху. А тут уже народу было видимо-невидимо! Они сперва боялись подходить, пока царицы рядом не было, царевич лежал на земле и из него хлестала кровь! А вот теперь уже они стояли и смотрели на царицу, которая лежала на земле и прижимала к себе мертвого царевича. Вот как оно было, подумал Маркел, пока не прибежал старший Нагой, Андрей, и бросился к сестре, поднял ее вместе с племянником и начал кричать: «Марья, Марья, что с ним, Марья?!»

Ну а дальше ничего уже не представлялось, а стало путаться и даже как-то расплываться. Маркел стал трясти головой, в глазах стало понемногу проясняться. Эх, тяжело подумалось Маркелу, какое дело трудное, будет еще с ним хлопот, ой, будет, взялся руками за голову и еще немного постоял, ни о чем совсем не думая. А после вдруг само подумалось: надо сперва начать с ножа. Да, подумал Маркел дальше, уже опуская руки, надо ему увидеть этот нож и спросить, но осторожно, как он попал к царевичу, и, может, это можно уже прямо сейчас сделать, потому что время уже позднее и эти уже все вернулись, сидят за столом, едят и обговаривают то, что они сегодня на расспросах вызнали. Так что как бы он еще не опоздал! Подумав так, Маркел поправил шапку, развернулся и пошел к себе, то есть в ту бывшую холопскую. А во дворе тем временем уже смеркалось.