Наталья Павлищева - Мария Стюарт. Королева, несущая гибель Страница 27

Возмущенная и даже обиженная таким разговором, Мария отвечала что-то очень резкое, напоминала, что она королева и имеет права жить по своему усмотрению! Джеймс только вздохнул, не желая продолжать. Королева не понимала, что Шотландия не Франция, не желала понимать…

Данвилль уехал сам. После откровенного разговора со Стюартом. Просто Джеймс Стюарт не желал, чтобы сестра позорила свое имя, демонстрируя отношения с красавчиком французом, у которого дома осталась жена. Вдове не пристало столь вольное поведение.

Вместе с Анри Данвиллем, обливаясь слезами, отбыл и поэт Шателяр. С тем было проще, достаточно пообещать поинтересоваться его прошлыми делами.

Мария, узнав о роли брата в удалении ее друзей, устроила ему настоящий скандал, но Джеймса Стюарта это не пробрало, у него был один ответ:

– Хотите жить вольно – возвращайтесь во Францию. Правда, там Вас едва ли примут с распростертыми объятьями. А в Шотландии Вы будете вести себя по ее законам.

– Я королева!

– Пока. – Взгляд Стюарта досказал остальное.

Два дня она лежала в своей спальне, не желая никого видеть и размышляя. Ей отказали в возможности жить там, где она хочет, в любимой Франции. Теперь ее лишают общества приятных ей людей. Что делать?! Слезно просить Екатерину Медичи позволить вернуться и скромно жить где-нибудь в удаленном замке? Но, заглянув в свою душу, Мария поняла, что скромно жить не сможет, она, получившая одну корону вместе с именем и вторую шестнадцати лет от роду, уже не могла быть на вторых ролях! Она снова будет стараться быть первой, а значит, снова будут конфликты. И как можно жить во Франции, ведя полумонашескую жизнь?

Оставалось привыкать к местной жизни, к местным требованиям или… была еще одна надежда – выйти замуж. Но если ее выставят из Шотландии так же, как это сделали во Франции, то в качестве невесты она не будет нужна никому вообще! Кулачки невольно сжимались:

– Черт бы побрал этих святош! Сами не ведают нормальной жизни и другим не дают!

Злиться было от чего, королева вынуждена соблюдать требования собственных подданных! А как ее воля?! Как же ее власть?!

Временами накатывало желание стереть Джеймса Стюарта в порошок, уничтожить, приказать казнить, как преступников в Амбуазе! Хорошо бы, чтобы он прихватил с собой и этого проповедника, который задает тон в ханжестве, – Джона Нокса! И почему кардинал Битон не сжег всех еретиков на одном костре?!

Но как бы она ни злилась, приходилось подчиняться. Для себя Мария решила, что это действительно, как сказал брат Джеймс, пока. Пока она не вышла замуж за какого-нибудь весьма влиятельного короля или его наследника и не отбыла в его королевство! О, с каким удовольствием она покинет эту страну! Взойдет на корабль и не оглянется! И будет вспоминать с содроганием месяцы, проведенные здесь! Нет, даже вспоминать не будет, выкинет эту проклятую страну с ее проклятыми законами из головы!

Конечно, молодой красивой женщине, привыкшей к восхищению, к поклонению, к лести, к красивой и достаточно вольной жизни, когда наличие любовника вовсе не было чем-то предосудительным, оказалось очень тяжело в новой обстановке, где нравственные нормы куда более строгие.

Когда становилось совсем тошно, Мария приказывала камеристке открыть шкаф и достать заветную шкатулку, вернее, несколько. Это были сокровища, привезенные ею из Франции. С двух сторон ставились по несколько свечей, чтобы свет отражался в гранях драгоценных камней и золоте. Открывалась крышка, и взору королевы представали бриллианты, рубины, изумруды, переливались то синим, то зеленым чудесные сапфиры, привезенные из дальних южных земель, бросали кроваво-красные отблески гранаты, тускло мерцали молочные опалы, зеленые оливины… Но больше всего она любила роскошные жемчуга, правда, последние месяцы редко их надевала. Жемчуга подарила Марии ненавистная теперь свекровь – Екатерина Медичи.

Тонкие красивые пальцы с удовольствием перебирали жемчужину за жемчужиной, камень за камнем, она примеряла золотые браслеты, отводя руку в сторону, чтобы убедиться, что запястье по-прежнему тонко и украшение сидит на нем идеально. Прикладывала к шее жемчуг, открывала губы в улыбке, пристально вглядываясь в свое отражение, чтобы понять, что зубки по-прежнему ровные и белые… Это были друзья ее прежних, счастливых дней… Драгоценности не теряли своего блеска, и зубы были ровными, а вот улыбка выходила чуть кривоватой и совсем невеселой.

С чего веселиться?

Вспомнилась Диана де Пуатье, что она бы сделала в таком случае? Мария поняла, что, уж конечно, не скисла бы и постаралась, во-первых, создать свой Шенонсо в Холируде, а во-вторых, использовала предоставленное время для улучшения своего здоровья и внешности.

Мысль Марии понравилась. Даже если сваты прибудут завтра, она должна быть в отличном состоянии и настроении. Тем более если пребывание здесь затянется на полгода. Мария решила для себя, что будет жить по примеру Дианы де Пуатье: вставать с рассветом, много двигаться, обязательно ездить верхом, принимать холодную ванну и умеренно питаться…

Но одно дело принять решение, и совсем другое – его выполнить. Из всего задуманного удалось только ездить верхом. Вставать с рассветом оказалось неимоверно трудно, потому что всю ночь они с четырьмя Мариями и кем-нибудь заехавшим в гости неизменно играли в карты, музицировали, пели, вели приятные беседы…

Много двигаться было просто негде, у Холируда не было такого парка, как в Шенонсо, а то, что было, страшно заросло сорной травой, ее скосили, но это не добавило ни прелести, ни удобства. И спать, как Диана, днем тоже не получалось. Мария вертелась с боку на бок, мучилась, а потом вставала, чувствуя себя хуже, чем до этого «полезного» сна! И холодная ванна оказалась за пределами ее сил. В первый же день, решившись на такую экзекуцию, Мария осознала, что даже под угрозой потерять привлекательность вообще она не в состоянии окунуться в ледяную воду. Покрутившись голышом перед большим зеркалом и внимательно разглядев себя со всех сторон, она констатировала, что до увядания еще очень далеко, что она хороша и без жестоких процедур, а потому про ледяные ванны можно забыть. Королеву горячо поддержали и все четыре Мэри, и ее верная камеристка Бетси.

– Мэри, а если ты заболеешь после такой ванны?! Будет насморк, как у Франциска! Нет уж, лучше оставайся здоровой!

Это было серьезным аргументом в пользу отказа от холодных ванн. Мария решила, что ей достаточно и конных прогулок.

Первая трагедия

Она ждала, просыпаясь по утрам, с надеждой ожидала сообщения, что прибыл какой-нибудь посол с предложением ей руки монарха или наследника престола. Но наступало утро, потом вечер, потом очередное утро, а никого не было! Почему в Европе забыли столь желанную невесту?! Почему у подножия ее трона не толпятся женихи, желающие немедленно заполучить в объятия красавицу и умницу Марию Стюарт, к тому же увенчанную короной Шотландии?!

Мария писала супруге Филиппа Испанского, своей подруге юности Елизавете, писала просто именно как подруге в надежде таким образом напомнить о себе. Но Елизавете не до нее, королева Испании была опасно больна. Бедняжка сначала переболела ветряной оспой, а потом и обычной. Ее брак был удивительным: первым, что услышала Елизавета от своего супруга, был вопрос, не ужасает ли ее его седина. Королева годилась ему в дочери, но жестокий Филипп Испанский влюбился, как мальчишка, и, когда Елизавета тяжело заболела, ухаживал за ней, несмотря на опасность заражения. Испанцы полюбили свою юную королеву всем сердцем, просто боготворили ее, и все, кажется, складывалось счастливо.

Мало того, не слишком дружившая с дочерью во Франции Екатерина, вдруг открыла в ней самые замечательные качества, и они стали очень близки духовно, из Франции в Испанию и обратно летели письма, полные самых доверительных слов. Могла ли надеяться Мария, которую Екатерина Медичи просто выставила из своей страны, хотя и организовав торжественные проводы (может, просто хотела убедиться, что та действительно уехала?), что ее дочь станет поддерживать опальную бывшую невестку?

У Марии остались только четыре верные подруги, но и те вдруг одна за другой принялись устраивать свои судьбы! Утонченные, научившиеся во Франции галантному общению девушки казались красавицами, даже не будучи хороши внешне. Первой выскочила замуж за молодого Джона Сэмпилла Мэри Ливингстон, их жизнерадостная, всегда веселая живая Ласти. А вот две другие Мэри – Битон и Флеминг – выбрали себе поклонников постарше. Причем Фламина вышла замуж за умницу Уильяма Мейтленда, второго человека в управлении Шотландией после Джеймса Стюарта. Мейтленд к тому времени был сорокалетним вдовцом, но проницательные глаза Уильяма настолько покорили Мэри, что она, не задумываясь, дала согласие на брак.

А вот с Битон произошла заминка. За девушкой активно ухаживал английский посол Томас Рэндолф. Возможно, эти двое и жили бы счастливо, не вмешайся все та же политика. Томас по долгу службы желал от Мэри Битон не одной пламенной страсти, но и предоставления информации о королеве Шотландии. Рыдая, Мэри с возмущением отвергла его ухаживания!