Наталья Павлищева - Мария Стюарт. Королева, несущая гибель Страница 26

– Ну вот тебе, так хорошо держалась и теперь разревелась!

– Не трогай ее, пусть поплачет, от слез полегчает. Я сама готова плакать от разницы между тем, что было, и тем, что есть.

– И я…

– И я…

Теперь ревели уже впятером. И вдруг Мэри Ливингстон (Ласти) сквозь слезы объявила:

– А вот тут нужно повесить гобелен с видом сада…

– Ты что, Ласти, какой сад?! В окне сад и здесь сад?!

– Откуда в окне сад? Там ничего, кроме горы мусора, нет.

– Но ведь будет же!

В спор включились остальные подруги, и немного погодя уже составлялся список первоочередных покупок и действий. Вдруг снаружи донеслись какие-то крики и шум. Женщины беспокойно переглянулись; судя по звукам, где-то неподалеку была возбужденная толпа. Мария даже привстала, пытаясь понять, чего можно ожидать в этой глуши. Но вошедшая в комнату служанка из местных горделиво сообщила, что жители Эдинбурга, узнав о приезде молодой королевы, пришли, чтобы порадовать ее песнями!

– Они разложили костры и сейчас их зажгут.

– За-зачем? – перепугалась Мария.

– Чтобы всю ночь петь и плясать в честь своей королевы!

Действительно, снаружи уже доносились звуки каких-то духовых музыкальных инструментов.

– Что это? – прислушалась королева.

Служанка снова кивнула с довольным видом:

– Волынка.

Дамы переглянулись, они в слишком маленьком возрасте покинули свою родину и до этого не жили иначе как в замках, а потому волынку не помнили и не знали. Конечно, у костров не было слаженного оркестра, а потому каждая из волынок тянула свою мелодию, превращая общий звук в настоящую какофонию. Заметив, что подруги готовы попросту закрыть уши руками, Мария поторопилась распорядиться:

– Скажите, королева очень ценит их старания, рада проявлению столь горячих чувств, но желала бы отдохнуть после трудной дороги.

Служанка не настолько хорошо знала французский, она все поняла по-своему, снова радостно кивнула:

– Я рада, что вам нравится! Люди тоже будут рады и будут стараться всю ночь!

Подруги переглянулись между собой и вдруг расхохотались.

– Целую ночь какофонии я не вынесу! – взмолилась Ласти.

Служанка снова поняла ровно половину сказанного:

– Вынесут, вынесут! Наши люди готовы петь и плясать очень долго, если вам нравится, они смогут.

Спорить было бесполезно, Мария просто попросила:

– Передайте, что мне очень нравится, но людям пора домой отдыхать.

Кажется, до служанки все же дошло, что королева и остальные дамы не в большом восторге от музыкальных вкусов местного населения, она чуть осуждающе покосилась на закатывающую от ужаса глаза Ласти и помотала головой:

– Люди никуда не уйдут, они будут петь и плясать всю ночь.

Упрямство девушки надоело Мэри, она махнула рукой:

– Пусть пляшут.

Разномастные вопли и дудение доносились и правда всю ночь, только к утру, когда начавшийся сильный дождь, видно, погасил костры, народ наконец разошелся по домам. У Марии сильно болела голова и было дурное настроение. Конечно, можно создать свой уголок Франции в этом диком краю, но сколько на это потребуется времени, а главное, денег! Времени не жалко, но денег просто нет. Ей положен пенсион как вдовствующей королеве Франции, но когда он будет получен, и его едва ли хватит на жизнь, не только на возрождение этих руин!

Ей стало страшно: неужели придется всю жизнь прозябать в глуши среди невежества и запустения?! Средств на то, чтобы создать пусть не Шенонсо, но хотя бы приличное жилье, просто нет, просить их у брата или в казне не позволит гордость… Мария долго лежала в темноте, глотая злые слезы. За что судьба так жестоко расправилась с ней, сначала высоко вознесся, а потом столь же резко бросив в пропасть? Чем она провинилась, если ей сначала дали одну за другой короны, а теперь вот оставили в запущенном дворце одинокой без средств к существованию? Конечно, есть драгоценности, но если начать тратить еще и их, то что вообще останется?

К утру настроение было ужасным, болел правый бок, раскалывалась голова и немного мутило от чего-то съеденного накануне.

Приехавший Джеймс Стюарт получил порцию ее раздражения сполна! Но остался совершенно спокоен, даже чуть насмешлив. В ответ на выговор за то, что не встретили, как полагается встречать королеву, только усмехнулся:

– А чего Вы ждали, мадам? Торжественной встречи в Шотландии той, которой эта страна глубоко безразлична? Кажется, Вы даже умудрились отписать ее французской короне? Позвольте дать совет. Хотите стать королевой Шотландии не только на словах, но и на деле? Снимите свои роскошные французские наряды, оденьтесь немного попроще, сядьте в седло и езжайте посмотреть хотя бы замки своей страны. Боюсь только, что Вас не поймут даже лорды, далеко не все они разговаривают по-французски, предпочитая родной язык.

Мария на мгновение растерялась, но тут же почти с вызовом вскинула голову:

– Я говорю по-французски потому, что воспитывалась во Франции!

– Ну и что? – пожал плечами Джеймс. – Родились-то Вы в Шотландии. Придется вспоминать родной язык, мадам. Если, конечно, хотите стать королевой Шотландии.

– Стать?! Я королева почти с рождения!

Джеймс заметно поморщился:

– Боюсь, дорогая сестрица, Вас неверно информировали в Париже. Называться королевой Шотландии и быть ею не одно и то же. Эдинбург сильно отличается от французской столицы, где можно править, не вылезая из постели. Авторитет у лордов придется завоевывать, он вместе с короной не дается.

Больше всего Марии хотелось сказать, что ей наплевать на лордов, не догадавшихся даже встретить ее по прибытии из Франции, но она сумела сдержаться, решив, что не стоит с первой минуты вступать в конфликт с теми, кто имеет силу в этой стране. Всему свое время, лорды тоже мужчины, познакомившись с королевой, они, как и все остальные, будут очарованы и падут к ее ногам! То, что пока не очарован Джеймс, неудивительно, ведь до сих пор он правил Шотландией, возвращение законной королевы для сводного брата катастрофа, Мария для графа – настоящая соперница, а вот он для нее нет.

Решив так, Мария даже повеселела. Он обязательно окажется очарован, и забавно будет посмотреть, как станет биться в любовных сетях такой твердый ныне граф… Она уже представляла себе эту картину и так увлеклась, что едва не пропустила следующих важных слов Стюарта, вовсе не собиравшегося очаровываться:

– Самым лучшим для Вас, дорогая сестрица, будет ни во что не вмешиваться, предоставив заботу о самом королевстве тем, кто этим занимался и до сих пор. Привычную жизнь в Эдинбурге мы Вам обеспечим и оплатим из казны. Царствуйте.

– То есть вы хотите сказать, что я должна и довольствоваться ролью красивой игрушки?

Джеймс подумал: «Примерно так», но вслух сказал иначе:

– Думаю, Вам сначала стоит получше познакомиться с самой страной и положением дел, прежде чем в них вмешиваться, чтобы не выглядеть м-м… нелепо. И постараться вспомнить английский язык – королева должна, по крайней мере, понимать то, что произносят ее подданные.

И снова Мария едва сдержалась, но она понимала, что брат прав, а самое главное, решила на некоторое время и правда притихнуть, посмотреть, кто с кем и против кого дружит.

Следующие годы, пока она не решила, что пора замуж, были относительно спокойными. Парламент на условиях, что королева не будет лезть в дела, вполне щедро оплачивал ее расходы: видно, лорды решили, что лучше заплатить, чем иметь головную боль в виде присутствующей на заседаниях женщины.

Правда, почти сразу возникли трения с Джеймсом по поводу присутствия в замке все того же Анри Данвилля, вопреки совету отца последовавшего за своей богиней, и поэта Шателяра.

– Мадам, к чему было приезжать сюда сиру Данвиллю?

– Это мой придворный! Я королева и имею право на придворных.

– Безусловно, – кивнул Джеймс. – Но если Вы полагаете, что до нас не дошли слухи о Вашем весьма предосудительном поведении в Реймсе, то ошибаетесь. Конечно, Шотландия – окраина Европы, но дурные вести разносятся быстрее, чем хорошие.

– Сплетни, Вы хотите сказать?! – взвилась Мария. Ее красивое лицо исказила презрительная гримаса. – Никогда не думала, Джеймс, что вы способны собирать недостойные сплетни!

– Тогда объясните, к чему Вам здесь этот красавчик? А о поэте, что не сводит с Вас влюбленных глаз, и говорить не стоит. Мэри, – мягко попросил брат, – помните, что Вы не в вольной Франции, а в строгой Шотландии. Если Вас из Франции выставили, то отсюда выгонят безо всяких пенсий и пособий!

Возмущенная и даже обиженная таким разговором, Мария отвечала что-то очень резкое, напоминала, что она королева и имеет права жить по своему усмотрению! Джеймс только вздохнул, не желая продолжать. Королева не понимала, что Шотландия не Франция, не желала понимать…

Данвилль уехал сам. После откровенного разговора со Стюартом. Просто Джеймс Стюарт не желал, чтобы сестра позорила свое имя, демонстрируя отношения с красавчиком французом, у которого дома осталась жена. Вдове не пристало столь вольное поведение.