Серж Арденн - Анжуйцы Страница 27

– Этот месье приглашен вами занять место д’Альбека?!

Давясь смехом, провозгласил Буларон, взывая к своим товарищам. Атос перевел хмурый взгляд на веселящихся насмешников, которые утихли, почуяв привкус угрозы.

– Барон д’Альбек убит. Но клянусь Небом, его смерть не облегчит вашей участи! Мы будем сражаться втроём против четверых. Приступим же господа. У нас нет секундантов, поэтому предлагаю вам…»

Он кивком указал в сторону Бакстона.

– …уточнить условия поединка.

Граф и баронет отошли в сторону. Разошлись в разные концы лужайки и остальные, разделившись на два противоборствующих лагеря. Сен-Лоран, с присущей себе грацией, неторопливо снял манто2, оставшись в изысканном шимезете3. Буларон повесил на ветку свой бежевый камзол. Меранжак, проверил упругость клинка, согнув его в дугу.

Д’Артаньян робко приблизился к сбросившим верхнюю одежду, оставшись в белоснежных шелковых рубахах, мушкетерам. Он, отчего-то чувствуя вину перед этими благородными людьми, происхождение которой сам себе не мог объяснить, взирая с мольбой на мушкетеров, тихо произнес:

– Господа, оказавшись невольным свидетелем происходящего, я прошу вас взять меня четвертым.

Поймав на себе ироничные взгляды Арамиса и Портоса, он поспешил добавить:

– Клянусь вам, вы не пожалеете!

Мушкетеры, не скрывая возмущения, переглянулись, после чего Арамис, излишне вежливо, заметил:

– Видите ли юноша, сие…предприятие, далеко не увеселительная прогулка загород. Здесь состоится даже не дуэль, зная этих господ…

Он повернул голову в сторону соперников и ответил слащавой улыбкой на усмешку Сен-Лорана.

– …могу с уверенностью утверждать, здесь произойдет резня.

– Да, да, самая настоящая бойня!

Дополнил Портос, оглядывая клинок своей увесистой шпаги. Окинув дружелюбным взором гасконца, Арамис печально улыбнулся, и утвердительно кивая головой, прошептал:

– А вы, ещё слишком молоды, друг мой, что бы в столь замечательный, весенний денек, так глупо и бессмысленно лишиться жизни.

– Я понимаю господа, вы меня не знаете, и от этого вправе сомневаться. Но я скажу вам вот что, на мне нет плаща мушкетера, но душой я мушкетер. А ещё, в смерти вашего друга, я вижу, некий тайный знак. Я скорблю вместе с вами, но не могу не признать, что так было угодно Богу.

Мушкетеры уставились на гасконца, пытаясь отыскать скрытый смысл в его витиеватом построении.

– О чём это он?

Вопрос Портоса, заставил Арамиса лишь пожать плечами. Д’Артаньян воспользовавшись замешательством ошеломленных дворян, продолжил:

– Господин д’Альбек, судя по имени, был гасконцем? Так вот вы потеряли одного гасконца, но проведение вам послало другого. Это знак свыше! Я клянусь вам! Клянусь всем, что у меня есть, клянусь светлой памятью моих предков, клянусь, как не клялся ещё никогда и никому в жизни – я не подведу! Не подведу вас, не сойти мне с этого места! Я покину поле боя либо победителем, либо останусь лежать здесь навечно!

Губы юноши дрожали, а глаза горели неистовым огнем.

Арамису, видевшему во всем тайные знаки провидения, слова молодого человека, показавшиеся на первый взгляд полной чепухой, казались всё более пророческими, а всё в чем он видел тайный смысл – закономерным. Он всерьёз начал задумываться над предложением гасконца, как услышал возглас Портоса.

– А мне нравиться этот малый, пусть остается. Хуже от этого не будет.

Подошел мрачный, как туча, Атос, и прежде заговорить с товарищами, обратился к д,Артаньяну.

– Юноша, вы ещё здесь?

Д’Артаньян с надеждой взглянул на Арамиса и Портоса. Великан, заметив этот умоляющий взгляд, неуверенно промямлил:

– Атос, пусть гасконец останется. Ведь мы…

Он замолчал и сник под испепеляющим взглядом графа, яростно зашипевшего в ответ верзиле.

– Молодой человек, будьте так любезны, отойдите ненадолго.

Шевалье молча, отошел в сторону, прислушиваясь к голосу недовольного Атоса.

– Вы с ума сошли Портос. Нас трое, из которых один раненый и в придачу неопытный юнец. А скажут, скажут, что нас было четверо. К тому же не мне вам объяснять какова опасность предприятия, особенно имея дело с искушенным и безжалостным противником. Мы с Бакстоном сошлись на дуэли без правил, до смерти последнего из противников! Нападать любым количеством! Наблюдателей не будет! Это побоище, любезный Портос, кровавая битва! И вы предлагаете обречь этого юношу на смерть?!

– Но он гасконец, как и д’Альбек.

Великан попытался отыскать хоть, какой-нибудь аргумент в защиту своего решения.

– Это невозможно. Я против. Почему молчите вы, Арамис?

– Вы будете удивлены, милый Атос, но это тот редкий случай, когда я всецело на стороне Портоса. Позвольте сохранить в тайне мои доводы, по этому поводу, могу лишь сказать одно, если бы был жив д’Альбек, он непременно был бы на нашей стороне. А желание умершего закон. Это знак с того света, если угодно.

Атос ввергнутый в величайшее изумление, оглядел друзей так, как будто не узнавал их.

– Но позвольте, господа, что за вздор?! Желание умершего! Какое желание умершего?! Д’Альбек, что перед смертью просил вас о чем-то или о ком-то? Он даже не знал этого юного…

– Гасконца!

Вставил великан, таким тоном, будто это подтверждало его правоту.

– …да какая к черту разница! Нет, вы окончательно сошли с ума! Какие еще знаки с того света?! Может, вы станете утверждать, что эти знаки подаёт вам сам усопший д’Альбек?!

В этот миг, у Атоса, из-за пояса, выпал кинжал, который вытащили из ещё не остывшей груди барона, и встрял в землю. Арамис вздрогнул, Атос побледнел, Портос развел руками.

– С этим не поспоришь. Это знак!

Исполин поднял кинжал, вручил его оторопевшему Атосу, и победоносно воскликнул:

– Эй, гасконец!

Д’Артаньян был тут как тут. Великан протянул ему руку, и с добродушной улыбкой произнес:

– Портос.

На огромную пятерню, легла выхоленная ладонь Арамиса.

– Арамис.

Гасконец виновато и кротко поглядел на графа. Тот смотрел прямо в глаза юноше, очевидно пытаясь найти в них оправдание собственным терзаниям, сдавивших стальным кольцом совестливую душу благородного Атоса, не желавшего столь печальной участи для молодого человека. Помедлив, граф протянул ладонь, что далось ему не просто, накрыв ею руки товарищей.

– Атос.

Счастье, переполняло молодого гасконца. Дружба, предложенная ему самыми славными из мушкетеров, кружила голову и не умещалась в сердце, колотившемуся так, что вот-вот выскочит наружу. Он не в состоянии сдержать улыбки, протянул руку, вверив её тем, кто ещё недавно пожимал ладонь славного д’Альбека, невидимая тень которого сослужила последнюю земную службу -подтолкнув своего земляка д’Артаньяна, в дружеские объятия, так нуждающихся в нем, друзей.

– И д'Артаньян.

Шевалье де Флери, не находил покоя после событий минувшей ночи. Он обдумал и взвесил все возможные и не возможные варианты, но так и не нашел ответа на поставленный вопрос: – «Кто пронюхал о приезде испанцев, и напал ночью на особняк, где проходила встреча?» Флери относился к тому типу людей, которые при любых обстоятельствах доводят дело до конца, и никогда не сдаются, поэтому хватаются даже за ничтожную, призрачную возможность найти разгадку. Единственной нитью, что могла вывести на исполнителей, а может и на заказчиков этого подлого нападения, являлся, несомненно, кинжал, оставленный на поле боя одним из разбойников. Шевалье вспомнил, что оружием завладел Атос, и поспешил навестить графа.

Прибыв в Сен-Жермен, он поднялся по улице Феру, где отыскал дом, в котором обитал мушкетер. Ступая по деревянной лестнице, с отмеченными ветхостью перилами, сопровождая каждый свой шаг скрипом старых досок, де Флери вглядывался во мрак, пропахшего сыростью коридора. Наконец добравшись до двери комнаты, которую снимал Атос, он разглядел серый конверт на фоне почерневшего дерева, бесспорно предназначавшийся хозяину жилища. Кислая мина исказила красивое лицо дворянина, ведь обнаруженное послание, свидетельствовало об отсутствии кого бы то ни было в квартире.

На самом деле, граф, после ночных событий, не наведался домой, а его слуга – Гримо, вместе с друзьями, слугами Арамиса и Портоса – Базеном и Мушкетоном, пребывал на улице Вожирар, в квартире Арамиса, где им было приказано дожидаться господ. Это не удивительно, так как квартира Арамиса, как впрочем, и Атоса, находилась в непосредственной близости к пустырю, за Люксембургским дворцом, где была назначена дуэль.

Разумеется, ничего этого не было известно господину де Флери, не нашедшего ничего лучшего, как обратиться к таинственному посланию. Маленький конвертик, приколотый к двери, возле которой стоял шевалье, оказался в его руках. Незваный гость осмотрел его, не обнаружив ни надписей, ни повреждений. Флери, как воспитанному человеку, претило читать чужие письма, но принимая во внимание срочность дела и серьёзность положения, он вскрыл конверт и извлек исписанный клочок бумаги.