Елена Степанян - Царский выбор Страница 29

Андрей(холодно усмехаясь).Да стоит ли? (Идут дальше.)Знаешь, Артемий Лукич, я ведь двенадцати лет от роду твердо решил, что в монахи постригусь. Понятное дело, никому об этом говорить не стал, но целых два года мечтал, как я святым стану.

Артемий(улыбаясь).Ровно два года? А почему же перестал?

Андрей.А через два года я одну сродственницу

Афанасий Петровича увидал и влюбился в нее. И после целых два года мечтал, как я на ней женюсь.

Артемий.А что же случилось еще через два года?

Андрей.Замуж ее выдали. Я же опять-таки никому ничего не говорил, никто не знал, о чем я мечтаю.

Артемий(весело).Ну если ты снова задумаешь

постричься, то государь тебя до патриарха доведет.

Андрей.Не знаю, Артемий Лукич, а вдруг я опять жениться захочу?

Оба смеются.

4. К дому Корионовых подъезжает первый возок

Всеволожский в сопровождении князя Михаила и других бояр быстро идет в дом.

В доме.

Афанасий и Настасья Порфирьевна смотрят в окно. Афанасий встречает гостей.

Всеволожский(бросается к нему).Афанасьюшка, родной, как ты? Давай, выздоравливай скорее. Государь твою племянницу выбрал.

Афанасий обнимается со Всеволожским.

Всеволожский.Вот такое с нами случилось!

(К Настасье)Ты слышишь ли, царицына нянька?

Настасья(всхлипывая).Слышу! Как не слышать, государев тесть!

Всеволожский и Настасья обнимаются.

Входит Пушкин с Евдокией и Аграфеной. Евдокия с плачем обнимается с Афанасием, потом с Настасьей.

Пушкин и Афанасий приветствуют друг друга. Появляются Андрей с Артемием.

Пушкин.Афанасий Петрович, я, сюда едучи, убеждал Евдокию Никитишну и супругу твою, что гостям твоим до государевой свадьбы лучше всего расположиться у меня. — Я тут неподалеку, зато у нас куда просторней! А тут еще народ повалит с поздравлениями.

Всеволожский растерян.

Евдокия.Иван Родионыч, на твой суд! — Я думаю, брат с сестрой на нас не обидятся? (Замечает вытянувшееся лицо Андрея.)Мы им тут, чтоб скучно не было, Андрея Ивановича оставим.

Андрей(подпрыгивает).Да, так и надо сделать.

Всеобщая суматоха. Всеволожские отправляются к Пушкину. Андрей, Афанасий и бояре едут их провожать.

Аграфена сидит одна. Входит Василий.

Аграфена.Это ты, Васенька? Ты уже все знаешь, конечно? (Василий кивает.)Посиди со мной, так хорошо стало, тихо. — Афанасий Петрович куда как прав, что с нами не поехал. Тяжело там, на Верху. Казалось бы, кому до меня дело? А сколько злых взглядов на себе поймала, Господи помилуй! — Но ведь не всюду так? Мало я, что ли, на свете прожила? Ты скажи, Васенька, почему так получается, что вся злоба людская наверх идет? Чем выше, тем ее больше скапливается.

Василий.Живем кверху ногами. И так давно живем, что привыкли и сами не замечаем.

Аграфена.Ума не приложу, как Дунюшка моя там жить станет. Эти боярыни елей будут лить, а про себя ее ненавидеть, царскую-то тещу. — А ведь она такая кроткая, такая смиренная! — Когда ее за Ивана просватали, я всю ночь проплакала. Он мне показался таким старым, и скучным, и увозил ее в касимовскую деревню, в такую глушь! — А она к нему всей душой прилепилась. И так его почитает, и так Богу благодарна, словно ни о чем лучшем и помыслить не могла.

Василий.А почему ее так далеко выдали?

Аграфена(смущенно).Родители наши в Смутное время обеднели очень. В Москве с таким приданым жениха было не найти. А в Касимове по сей день — совсем другие мерки.

Василий.Да, Афанасий Петрович, небось, приданого не искал.

Аграфена(опуская глаза).Он меня еще совсем маленькую на саночках катал.

5. Терем царевен

В роскошном покое стелят постель, раскладывают всякие безделушки.

Фиму, чуть живую, под руки ведут в опочивальню. Царевны и прочая свита идут следом.

Голоса.Ей надо отдохнуть! — Измучилась, голубушка, испереживалась! — Пускай хоть часок поспит! — Уж так устала, бедняжка, куска проглотить не может.

Фиму освобождают от головного убора и украшений, разувают, раздевают.

Фима сидит на постели в одной сорочке, сжимая в руке царский платок. Она смотрит на платок, на кольцо на своей руке, прячет лицо в платок и разражается рыданиями.

Фима рыдает, сидя на постели. Все присутствующие смущенно становятся поодаль. Царевна Ирина садится рядом с ней, обнимает ее, гладит по голове. Взгляд Ирины падает на кольцо на ее собственной руке.

Ирина беззвучно плачет.

Людская женского терема.

Анфиса, прислужницы, карлицы, карлица Лизавета. Анфиса ставит на поднос графин, кубки, укладывает всякие яства и пр.

Первая прислужница.Ну какая же красота! Кто бы рассказал — не поверила бы.

Вторая прислужница(шепотом).И подумать только — ни в чем никакого изъяна нет.

Анфиса.Да, старухи-боярыни говорят, когда они их всех в баню водили, так от этой никто глаз оторвать не мог.

Первая прислужница.Ох, баня такое место — там легко сглазить могут!

Анфиса.Типун тебе на язык, ты что такое несешь?

Первая прислужница.Ох, матушка Анфиса Герминовна, прости меня, Христа ради, я и в мыслях такого не имела! — Тьфу, тьфу, тьфу! (Плюет налево.)

Вторая прислужница.Я тоже, когда ее разувала, так прямо ахнула. Такие ножки, ну прямо глядела бы и глядела.

Анфиса.Вот так и бывает на свете! Одним — всё, другим — ничего! (К карлице)Скажи, Лизавета?

Лизавета.Что тебе от меня надобно? Что привязалась? Ты мне мешаешь службу нести!

Анфиса.Какая такая твоя служба?

Лизавета.Я царской карлицей служу. Вот моя служба, понятно тебе? — Мое дело весь день карлицей быть и всю ночь карлицей быть. А на твои дурацкие вопросы отвечать у меня времени нет.

Анфиса с подносом выплывает из людской. У дверей Фиминой спальни она сталкивается с царевной Ириной.

Ирина.Она спит. Зачем это сейчас?

Анфиса.Может, государыня царевна проснется и захочет отведать!..

Ирина пристально смотрит на Анфису, та несколько смущена ее взглядом.

Анфиса.Матушка Ирина Михайловна, мне боярыня Годунова приказала у государыни Евфимии Ивановны постельницей быть.

Ирина.Почему меня не спросили? Я пока еще здесь старшая.

Анфиса.Ежели ты меня не отпускаешь, то я доложу Дарье Кирилловне.

Ирина.Я тебя отпускаю. Ты мне не нужна.

6. В кабинете Морозова

Морозов, Кузьма и боярыня Годунова.

Морозов.Прости меня, Дарья Кирилловна, что тебя потревожил, самому бы надо было к тебе прийти, но…

Годунова(перебивает его).Бог с тобою, Борис

Иванович, да разве же я не знаю, сколько у тебя забот. На тебе, поди, все государство держится, а на мне (кокетливо усмехается)разве что один женский терем.

Морозов.Ну, теперь у тебя забот прибавилось, и очень прибавилось. Так что я тебя не задержу. Краток буду.

Морозов делает глазами знак Кузьме. Кузьма выглядывает в соседнюю комнату, она пуста.

Кузьма кивает Морозову и выходит, занимая оборонительную позицию у противоположных дверей.

Морозов открывает небольшую дверцу, и они с Годуновой оказываются в потайном помещении.

Морозов.Эта вышивальщица, где она?

Годунова.На месте. Могу хоть сейчас за ней послать.

Морозов.Сейчас не надо. Завтра пошлешь, когда стемнеет. Чтобы здесь уже никаких разговоров не вести. Живет она?..

Годунова.На Кисловке, где жила. Манка, то бишь Марья Харитонова.

Морозов.Я сейчас выйду, а ты Кузьме расскажешь, как ее найти. Она все это время в деньгах не нуждалась?

Годунова.Борис Иваныч, ну ты такое спросишь, я даже не знаю, что на это отвечать. Ну что я на это должна отвечать?

Морозов выходит и занимает место Кузьмы. Кузьма спешит к Годуновой.

7. Женский терем

Алексей перед царевнами.

Алексей.Ну, что скажете, государыни царевны?

Ирина.Голубчик мой, что тут говорить? На нее

посмотришь — никаких слов не надо. Сохрани Господь вас обоих! Дай я тебя еще раз поцелую. (Целует его.)

Алексей.Конечно, Бориса Ивановича я огорчил. Но придется ему меня простить.

Ирина.Мы знаем, он хотел Машу Милославскую.