Джейн Остин - Нортенгерское аббатство Страница 3

Как только они уселись, миссис Аллен поздравила себя с тем, что ей удалось уберечь свое новое платье.

– Было бы просто ужасно, – сказала она, – если бы его порвали, не правда ли? Такой тонкий муслин! Признаюсь, я не видела другого подобного туалета во всем зале!

– Как досадно, что у нас здесь нет ни одного знакомого человека! – прошептала Кэтрин.

– Разумеется, дорогая моя, – бесстрастно отозвалась миссис Аллен, – это в самом деле очень досадно.

– Но что же нам делать? Господа за этим столом поглядывают на нас так, словно удивляются, видя нас здесь. Мы как бы навязываемся им в компанию.

– Это в самом деле ужасно. Было бы лучше, если бы у нас нашлось здесь много знакомых.

– Да хоть бы немного! Мы хоть к кому-то могли бы тогда подойти.

– Вот именно, дорогая! Если бы мы Здесь кого-то знали, мы подошли бы к нему тотчас же. В прошлом году здесь были Скиннеры. Вот было бы приятно сейчас их увидеть!

– Но не следует ли нам в таком случае уйти? Видите, нам даже не предлагают чаю.

– В самом деле не предлагают. Возмутительно! Но лучше посидим здесь. В толпе просто невозможно дышать. Как выглядит моя прическа, дорогая? Кто-то толкнул меня так сильно, что я испугалась, как бы она не рассыпалась.

– О нет, она в полном порядке. Но, милая миссис Аллен, вы убеждены, что среди всей этой массы народа вы не знаете ни одного человека? Должны же вы быть хоть с кем-то знакомы!

– Честное слово – ни с кем! Я была бы рада сама. Так было бы приятно, если бы у нас появилось много знакомых и я смогла бы найти вам партнера для танцев. Я бы очень хотела, чтобы вам удалось потанцевать. Но взгляните на эту странную даму. Что за платье! Таких не носят уже Бог знает с каких пор. Только посмотрите на ее спину!

Через некоторое время кто-то из соседей по столу предложил им чаю. Они приняли его с благодарностью. Если не считать возникшего при этом обмена любезностями, то за весь вечер до прихода, уже после окончания танцев, мистера Аллена с ними никто больше не разговаривал.

– Надеюсь, мисс Морланд, – спросил мистер Аллен, появляясь, – бал доставил вам удовольствие?

– О да, очень большое, – ответила Кэтрин, тщетно скрывая зевок.

– Я все время ждала, что ее кто-нибудь пригласит танцевать, – сказала его жена. – Так хотелось найти для нее партнера! Я уже говорила ей, как жалко, что Скиннеры, вместо того чтобы приехать нынче, побывали здесь в прошлом году. И Пэрри тоже не приехали – они ведь сюда собирались. Кэтрин могла бы танцевать с Джорджем Пэрри. Какая жалость, что у нее не нашлось партнера!

– Ну, не беда, – утешил их мистер Аллен. – В другой раз, надеюсь, нам повезет больше.

После танцев толпа начала понемногу редеть – настолько, что у оставшихся гостей появилась возможность прогуливаться с некоторыми удобствами. И вот для героини, сыгравшей до сих пор не слишком заметную роль, наступило время, когда она могла бы привлечь внимание и вызвать восхищение. С каждой минутой народу становилось все меньше и красота Кэтрин становилась виднее. Она могла броситься в глаза многим молодым людям, которые раньше к ним не приближались. Однако ни один из .них открыто не проявил восторга, никто не назвал Кэтрин богиней и по залу не пронесся недоуменный ропот по поводу появления никому не ведомой красавицы. Тем не менее Кэтрин выглядела премило, и если бы присутствующие могли сравнить ее внешность с тем, как она выглядела три года назад, они нашли бы ее очаровательной.

И все же кто-то посмотрел на нее благосклонно – она сама слышала, как два джентльмена назвали ее хорошенькой. Слова эти произвели свое действие. Бал сразу представился ей гораздо более приятным, чем казался прежде. Ее непритязательное тщеславие было удовлетворено. Мимолетный комплимент в устах двух молодых людей был ей милее, чем подлинной героине – пятнадцать сонетов, написанных во славу ее очарования. И на протяжении остального вечера она испытывала благодарность ко всем присутствующим и была вполне удовлетворена вниманием, проявленным к ее особе.

Глава III

Каждое утро посвящалось теперь какому-нибудь очередному занятию: беготне по магазинам, осмотру новой части города или посещению Галереи-бювета, по которой они фланировали около часа, разглядывая встречных, но не имея возможности ни с кем вступить в разговор. Миссис Аллен по-прежнему горела желанием располагать в Бате обширным знакомством и говорила об этом ежедневно, всякий раз, как какое-нибудь обстоятельство напоминало ей, что она не знает здесь решительно никого.

Они побывали в Нижних залах, и там судьба обошлась с нашей героиней более благосклонно. Распорядитель представил ей в качестве партнера по танцам молодого человека, которого почти с полным правом можно было назвать красавцем. Он был двадцати четырех-двадцати пяти лет от роду, высокого роста и благородной осанки, с приятными чертами лица и острым, живым взглядом. Фамилия его была Тилни. Кэтрин сразу почувствовала к нему симпатию. Во время танца они почти не могли разговаривать. Но за чайным столом она убедилась, что первое благоприятное впечатление ее не обмануло. Он говорил оживленно и остроумно, и в его поведении ощущались добродушная ирония и лукавство, которые доставляли ей удовольствие, хотя она и не вполне могла их раскусить. Поболтав некоторое время о том, что их непосредственно окружало, он неожиданно сказал:

– Простите, сударыня, мою нерадивость – в качестве партнера по танцам. Я до сих пор не осведомился у вас – давно ли вы сюда приехали, приходилось ли вам бывать в Бате прежде, посетили ли вы Верхние залы, театр и концерты и какое этот город произвел на вас общее впечатление. Я недопустимо пренебрег своими обязанностями. Но не найдете ли вы возможным дать мне соответствующие разъяснения, хотя бы с опозданием? Если не возражаете, я примусь за дело тотчас же.

– Вам незачем, сэр, по этому поводу беспокоиться.

– Помилуйте, сударыня, мне это не причинит ни малейшего беспокойства. – И, изобразив на лице жеманную улыбку, он спросил более высоким голосом:

– Давно ли, сударыня, вы прибыли в Бат?

– Около недели тому назад, сэр, – ответила Кэтрин, стараясь удержаться от смеха.

– В самом деле?! – воскликнул он с нарочитым удивлением.

– Почему, сэр, вы этому удивляетесь?

– Вы, разумеется, правы, – произнес он обычным тоном. – Но ведь нужно же было выразить по поводу вашего приезда какие-то эмоции. А при подобных обстоятельствах удивление кажется вполне уместным и ничуть не уступает любому другому чувству. Итак, продолжим. Приходилось ли вам бывать здесь раньше?

– Никогда, сэр.

– Вот как! А удостоили ли вы своим посещением Верхние залы?

– Да, сэр, я была там в прошлый понедельник.

– И уже побывали в театре?

– Да, сэр, я смотрела спектакль во вторник.

– И на концерте?

– Да, сэр, в среду.

– А какое у вас общее впечатление от Бата?

– Благодарю вас, самое лучшее.

– Теперь мне остается только глупо ухмыльнуться, после чего мы сможем снова вести себя разумно.

Кэтрин отвернулась, не зная, вправе ли она позволить себе рассмеяться.

– Догадываюсь, что вы обо мне думаете, – сказал он печально. – Завтра вы отзоветесь обо мне в вашем дневнике не слишком лестно.

– В моем дневнике?

– Да, я знаю отлично, что там будет написано: «Пятница. Посещение Нижних залов. Надела узорчатое муслиновое платье с синей отделкой, простые черные туфли, выглядела эффектно. Была фраппирована странным полоумным субъектом, который со мной танцевал и досаждал мне своими глупостями».

– Уверяю вас, у меня в мыслях не было ничего подобного!

– Хотите, я скажу, что у вас должно быть в мыслях?

– Если вам угодно.

– "Танцевала с очень милым молодым человеком, представленным мне мистером Кингом. Была увлекательная беседа – он показался мне необыкновенно одаренным – надеюсь познакомиться с ним поближе". Мне бы хотелось, сударыня, чтобы вы написали именно так.

– Но, быть может, я вовсе не веду дневника?

– Быть может, вы не сидите в этой комнате, а я не сижу подле вас. Эти два предположения кажутся мне столь же обоснованными. Не ведете дневника! Но как же без него представят себе вашу жизнь в Бате отсутствующие кузины? Как вам удастся рассказать должным образом обо всех услышанных вами любезностях и комплиментах, если вы не будете по вечерам записывать их в дневник? Как сможете вы запомнить со всеми подробностями ваши разнообразные туалеты, ваше самочувствие, ваши прически? Дорогая сударыня, я не настолько несведущ в образе жизни молодых леди, как вам хотелось бы думать. Только благодаря похвальной привычке вести дневник дамы способны так превосходно писать и славятся своим стилем. Общепризнанно, что писание писем – талант главным образом женский. Конечно, некоторое значение имеет и природа, но я убежден, ей немало способствует ведение дневников.