Вера Гривина - Невольница. Роман Страница 3

«Господи Иисусе и Пресвятая Дева! Благодарю за оказанную милость!»

– Если моя жена согласна, мы остаемся, – объявил Вадим.

Стратиг удовлетворенно кивнул.

– Тогда собирайтесь. Через час мы отправляемся в Коринф.

Аза и Вадим поднялись на борт корабля. Она была в прекрасном настроении, но замечала, что муж озабоченно хмурится.

«Чем он недоволен?»

Пока Вадим беседовал с Рындой, его жена собирала вещи. Когда она почти закончила, к ней подбежал Нуньо и неожиданно сообщил:

– Я тоже остаюсь.

– Почему? – удивилась Аза.

– Благородный сеньор Нихерито берет меня к себе на службу.

«Благородный сеньор Нихерито» – это, конечно же, был стратиг фемы Пелопоннес Никифор Нихерит. Нуньо коротко поведал о своей с ним беседе, закончив этот рассказ словами:

– Я ему понравился.

– Это замечательно! – искренно порадовалась за юношу Аза.

– Ты ко мне добра, да возблагодарит тебя за это Господь, – вздохнул он. – А вот твой муж с трудом меня терпит. Мне жаль, что я ему неприятен.

Аза виновато развела руками.

– Не обижайся на Вадима. Думаю, со временем он поймет, что ошибался в тебе.

Она поискала взглядом мужа и нашла его рядом с Каганом. Вид у печенега был хмурый.

«Этот язычник очень привязался и к Вадиму, и ко мне», – подумала Аза.

Она вновь пожелала Кагану поскорее уверовать в Иисуса и спасти свою душу.

Вадим подошел к жене.

– Ты готова, Аза?

Вместо ответа она задала свой вопрос:

– Тебе ведь жаль расставаться с Рындой, и с Каганом?

– Конечно, жаль.

Почувствовав себя виноватой, Аза замямлила:

– И все из-за меня… Но я могла бы еще потерпеть… Если тебе не хочется…

– Я уже дал свое согласие, – прервал ее Вадим и, нежно ей улыбнувшись, добавил: – Ты со мной, а без других людей я могу и обойтись.

Рында решил отплыть сразу после отъезда Вадима и Азы. Провожая друзей, старый воин старался выглядеть спокойным, однако его глаза были затуманены печалью. Он и Вадим, переговорив на своем родном языке, крепко обнялись, после чего Рында ласково погладил по голове Азу.

– Берегите друг друга, – пожелал старый воин дрогнувшим голосом.

Глава 2

На новом месте

Кавалькада двигалась между скалистых гор и живописных долин. Аза и Вадим ехали вслед а стратигом: она на рыжем муле, ее муж на сером, пятнистом жеребце. В начале пути у молодой женщины было приподнятое настроение. Она любовалась красивыми видами, а от горного воздуха даже немного опьянела. Однако резкая перемена обстановки скоро обернулась для нее усталостью. Аза перестала смотреть по сторонам, а занялась борьбой с напавшей на нее дремотой.

– Что с тобой? – забеспокоился Вадим.

– Я всего лишь немного устала.

– Потерпи еще немного.

Она улыбнулась ему, но улыбка получилась вымученной.

Очень некстати Аза вспомнила путь от Перпиньяна до Обстакула. Тогда у нее тоже было приподнятое настроение, постепенно сменившееся дремотной усталостью. И природа Пелопоннеса отчасти походила на природу Русильона.

«Вадим говорил, что на его родине все иначе. Там нет гор со скалами и крутыми склонами, а есть только невысокие холмы. А еще он рассказывал о густых лесах, где растут деревья с черно-белыми стволами. Как же такое дерево называется? Не помню. Бер… Бер… Кажется, береза. Предки Вадима считали это дерево священным…»

Аза все-таки задремала и даже не почувствовала, как муж осторожно снял ее с мула и посадил впереди себя. Очнулась она, услышав громкие возгласы. Аза подняла голову и ахнула. Перед ними высился скалистый холм, на склоне которого была многоярусная крепостная стена.

– Что это? – вырвалось у Азы.

– Коринф, – ответил ей один из слуг стратига.

– Значит, мы уже добрались?

– Не совсем, – подал голос Вадим.

Аза только теперь сообразила, что она уютно устроилась в его объятиях. Он же каким-то невероятным образом одной рукой поддерживал жену и управлял конем, а другой – тянул за узду ее мула. Смущенно покраснев, Аза шепотом попросила:

– Посади меня обратно.

Вадим послушно исполнил ее просьбу.

Оставшийся путь всадники преодолели быстро и еще до наступления вечера добрались до необычайной красоты усадьбы, которую Аза сразу же про себя назвала виллой, как это было принято на ее родине. В таких неукрепленных домах с хозяйственными постройками знатные франки жили с незапамятных времен, и только в X веке виллы начали уступать место укрепленным замкам. Эти перемены пока что происходили в основном на севере королевства, а на юге, в том числе и в Нарбонне, вилл оставалось еще немало, однако вряд ли хоть одна из них походила на усадьбу стратига Пелопоннеса, где вокруг огромного дома из белого мрамора, других таких же мраморных строений, вымощенного опять же мрамором двора и бронзового фонтана в виде распускающегося цветка раскинулся великолепный сад с необычайной красоты растениями.

На ступеньках беломраморной лестницы, ведущей к главному входу в дом, стояли члены семьи стратига – болезненного вида женщина лет тридцати пяти, красивая, стройная девушка и довольно хилый, костлявый подросток. Сойдя с коня, Нихерит недолго поговорил с ними, после чего его жена посмотрела на Вадима с сомнением, дочь – с любопытством, а сын – высокомерно.

– Значит, ты – искусный эскулап? – сказала девушка на латыни7. – Не очень-то в это верится. Наш прежний лекарь, упокой его, Господи, был седовласым старцем, а ты еще молод.

– Поверь, Евдокия, я привез для нас хорошего эскулапа, – сказал ей отец.

– А почему он такой грязный? – хмыкнул подросток.

– Леонид прав, – согласилась с братом Евдокия. – Лекарь весь в грязи с головы до ног, и от ее жены такой запах, словно она целый год не мылась.

Аза залилась краской, ощущая себя нищей оборванкой, которую волей случая занесло в приличное общество.

– Мы долго были в пути, – ответил Вадим, смерив Евдокию убийственным взглядом.

Она, казалось, не заметила его недовольства. Еще раз брезгливо поморщившись, дочь стратига проворчала:

– Пусть они помоются.

– Их проводят в баню, – пообещал ей отец.

Там, где Аза раньше жила, чистоте тела не уделяли внимания. Летом, впрочем, девушка любила окунаться в ручей, но в холодное время года купание было дорогим удовольствием, которое ее бабушка позволяла себе и внучке только перед праздником Крещения. Поэтому Аза и не страдала в дороге от невозможности помыться, чего нельзя сказать о большинстве ее спутников. Рында как-то сказал ей, что и он сам, и его товарищи ни о чем так не мечтают, как о бане.

«Теперь я узнаю, что такое баня», – подумала Аза.

Немолодая, крючконосая женщина в темном платке проводила лекаря с женой в глубину двора, где располагались два неказистых, приземистых здания.

– Должно быть, это мыльни для челяди, – предположил Вадим.

Служанка дала обоим знак следовать за ней в мыльню слева.

– Ой! – вскрикнула Аза, останавливаясь. – Мы что же, Вадим, будем вместе совершать омовение?

Из рассказа мужа о банях ей было известно, что там раздеваются донага. Значит, она должна предстать перед ним голой да еще и увидеть его наготу. От этой мысли ее бросило в жар.

– Я не смогу… – залепетала Аза. – У нас так не принято… Ты же знаешь…

Вадим понял ее. Он, как смог, объяснил служанке-гречанке, что он и жена хотят мыться отдельно друг от друга. Женщина возражать не стала, а, бормоча что-то на своем языке, указала Вадиму рукой на второе приземистое здание.

– Наверное, там моются мужчины, а здесь женщины, – догадался он.

Войдя в мыльню, Аза растерялась и даже пожалела о том, что опрометчиво отказалась от совместного с мужем омовения. Она понятия не имела, как себя вести. На ее счастье, крючконосая служанка осталась с ней, возможно догадавшись о тех затруднениях, которые возникнут у подопечной. Гречанка показала Азе знаками, что надо раздеться, а затем завела ее в другое помещение и предложила (опять же знаком) лечь на полку. Как выяснилось, вторая комната была предназначена для потения, что Азе поначалу показалось странным, но вскоре понравилось, и она лежала, млея от удовольствия, пока на нее не напала дремота. Выходившая куда-то служанка, вернувшись, увидела, что подопечная засыпает и бесцеремонно ее растолкала. Они направились в третье помещение, где был небольшой, отделанный гранитом бассейн. Аза залезла в теплую воду, и та сразу же стала окрашиваться в темно-серый цвет.

Мытье длилось долго. Аза густо себя намыливала и старательно терла мочалкой, чтобы в другой раз никто не назвал ее при муже в грязнулей. Служанка же, поменяв два раза воду, опять ушла, а когда вернулась, помогла своей подопечной ополоснуться и вывела ее из мыльни. Только в раздевалке Аза вспомнила, что у нее нет ни чистого нижнего белья, ни чистой верхней одежды, но, как оказалось, помогающая ей гречанка принесла все необходимое, включая гребень. Аза надела на себя белую полотняную рубаху и простенькую серую тунику, затем занялась своей пышной шевелюрой, что оказалось нелегким делом, поскольку волосы распушились и торчали в разные стороны. Наконец, кое-как справившись с непослушной гривой, Аза накинула на голову большой платок, а на плечи плащ и последовала за служанкой.