Давид Малкин - Король Шаул Страница 3

Но зачем развернулся близ селения обоз? Для чего придвинули к стене широкие, запряжённые парами ослов повозки? На таких обычно рабы подвозят землю, когда строится штурмовая насыпь. Неужели царю Нахашу понадобилось жалкое ивримское селение? Жители стали предполагать самое худшее: их решили продать на медные копи в пустыню, где этой зимой от болезней и холода умерли все рабы. Что ж, рассудили старейшины Явеш-Гил’ада, в конце концов, у нас есть договор о выкупе с родичами-биньяминитами на другом берегу Иордана, даже если условия будут самыми тяжёлыми – по овце за каждого человека.

Остановились повозки аммонитян. Воины начали разбивать лагерь и ставить в его середине большой шатёр. Стало ясно: скоро сюда должен прибыть сам царь Нахаш.

Этой весной судья и пророк Шмуэль опять велел слуге оседлать ему осла и отправился из своего дома в Раме в селения племён Йеѓуды и Биньямина. Там его ждали для многих дел, полезных и необходимых. Кроме ежегодных посещений гробницы праматери Рахель, Шмуэль непременно присутствовал на семейных жертвоприношениях, свадьбах и бар-мицвах[7] во всех попутных селениях. В этом году он хотел ещё проверить, как укрепили жертвенники в Бейт-Эле и Гилгале. До начала сезона дождей судья и пророк объехал их и объяснил священнослужителям, что и как надо сделать. Кроме того, Шмуэль хотел познакомиться с пополнением молодых левитов[8], проверить их знания и вместе с ними провести по одному жертвоприношению в каждом селении. Он представлял, как крестьяне потянутся к нему за благословением и советом, и, как всегда, найдётся немало таких, которые будут просить повлиять на непослушного отрока или найти пропажу. Этим заниматься он не любил и, хотя не показывал виду, всячески старался напомнить, что Господь поставил его над своим народом не гадателем, а судьёй и пророком.

А нужен бывал его суд многим, особенно из-за споров о земельных наделах. Семьи росли, в этих местах проживало уже около ста тысяч душ, а земли не только не прибавлялось, а наоборот, после поражения иврим под Эвен-Аэзером Филистия забрала себе ещё и прекрасные виноградники племени Йеѓуды возле Гата. Выход был один: исполняя завет Йеѓошуа бин-Нуна[9] уничтожить последние кнаанские поселения, занять их земли и города – прежде всего, Ивус и Бет-Шаан – ведь именно из-за их крепостных ворот выскочили большие вооружённые отряды и ударили в тыл армии иврим, сдерживающей натиск филистимских колесниц в сражении под Эвен-Аэзером.

Но осада Ивуса и Бет-Шеана была сегодня не более чем мечтой. Шмуэль понимал, что отчаявшихся иврим невозможно поднять ни на какой поход и относился к этому спокойно: Господь велел терпеть и ждать, когда придёт освобождение.

Этой весной Шмуэлю починили стену в его доме в Раме, укрепили жертвенник. Окрестные иврим непрерывно шли к судье и пророку со своими заботами.

Весной Шмуэль решил собрать народ у жертвенника для покаяния и сжигания идолов, чувствовал: пора. После разгрома храма в Шило кончились общие жертвоприношения иврим. Иные из крестьян установили у себя в домах «астарт» – божков, выменянных у соседей-язычников, многие приносили жертвы на вершинах холмов и под лиственными деревьями. Когда судья и пророк натыкался на таких иврим, он хватался за палку. После того, как его удавалось успокоить, он усаживался в центре селения и начинал рассказ о злоключениях попавшего к врагам-филистимлянам Ковчега Завета[10]. Враги установили захваченную святыню иврим у себя в капище бога Дагона в Ашдоде.

– Поднялись филистимляне рано утром, – рассказывал судья и пророк Шмуэль, – открыли капище и видят: Дагон лежит лицом к земле перед Ковчегом Завета Господним. Подняли они своего бога, поставили на прежнее место. На следующее утро глядят: опять лежит Дагон лицом к земле перед Ковчегом Завета Господним, а голова и обе кисти рук его – на пороге. Осталось от Дагона только рыбье тело его. Поэтому филистимские жрецы не ступают на порог капища в Ашдоде по сей день.

А рука Господа на филистимлянах становилась всё тяжелее. Он избивал их и поражал пузырями-техорим. Позвали ашдодцы серенов – князей своих и спросили:

– Что делать нам с Ковчегом бога Израилева?

Те сказали:

– Передайте его в Гат.

Передали Ковчег в Гат, но и там началось великое смятение. У всех людей от мала до велика пошли по телу пузыри-техорим.

Отослали Ковчег в Экрон. Возопили и экронцы:

– Вы принесли его, чтобы умертвить нас всех!

Так прошло семь месяцев. Филистимляне обратились за советом к жрецам и чародеям:

– Что нам делать с Ковчегом этих иврим?

Поразмыслив, чародеи ответили:

– Возвратить. Только не отсылайте его ни с чем, а принесите ему жертву повинности – тогда исцелитесь.

– Какую жертву?

Чародеи ответили:

– По числу серенов филистимских: пять техорим золотых и пять мышей. Сделайте новую повозку, возьмите двух дойных коров, на которых не было ярма, и впрягите их в повозку. А телят уведите от них домой. Потом возьмите Ковчег и положите на повозку, а золотые вещи, которые вы принесли Ему в жертву повинности, положите в ящик сбоку от Ковчега. И отпустите коров, пускай идут. И проследите: если через границу иврим повозка взойдёт к Бет-Шемешу, значит, это их бог сделал нам такое зло. Если же нет, то будем считать, что не Его рука поразила нас, а постигло нас это случайно.

Когда сделали так филистимляне, то увидели, что коровы пошли прямо к Бет-Шемешу: одною дорогою шли с мычанием, не отклонялись ни вправо, ни влево.

Серены шли следом за повозкой до самой границы.

Здесь Шмуэль делал перерыв, ему подносили разведённое водой вино, и он не спеша пил, давая слушателям передышку. Люди шумели, обсуждая рассказ, все нетерпеливо ждали продолжения, а те, кто уже слышал раньше, шептали, показывая на Шмуэля: «Вы только послушайте, послушайте!»

Судья и пророк обтирал бороду и продолжал:

– Я как раз был тогда в Бет-Шемеше.

Иврим жали пшеницу в долине. Вдруг глядим, к нам движется повозка, а на ней... Ковчег Завета Господа!

<...>Люди обрадовались, закричали, побросали серпы, а повозка дошла до поля Йеѓошуа Бет-Шемешского и остановилась там у большого камня. И тогда я велел изрубить ту повозку на поленья, а коров зарезать в жертву Господу. С помощью левитов я снял Ковчег Господень и ящик, бывший при нём, и поставил на большой камень. С жителями Бет-Шемеша я принёс всесожжения Господу. А пять филистимских серенов в тот же день возвратились в Экрон.

К судье и пророку подводили для благословения женихов и невест. Шмуэль желал им многочисленного потомства, какое было у основателей племён Менаше и Эфраима, и рассказывал подходящую историю из жизни праотцев.

Шмуэль любил эти поездки, в пути забывал о своих болезнях, готовил хотя бы маленькие подарки семьям, где будут делать обрезание, и заботился, чтобы юношам на бар-мицву не забыли вручить копьё. Как во времена Йеѓошуа бин-Нуна, в каждом селении для мальчиков, достигших тринадцатилетия, устраивались состязания по стрельбе из лука, бегу и борьбе. Но состязаниями Шмуэль интересовался мало – оттого, что все надежды возлагал не на людей, а на Бога, и ещё потому, что сам он никогда в жизни не держал в руках оружия.

В поездки судья и пророк не брал с собой никого. Родни у него уже не было, а старика-слугу он оставлял дома отвечать пришедшим, что хозяин уехал и, скорее всего, он у главного жертвенника в Гилгале.

Хотя Шмуэль часто ругал иврим за измену своему Богу и обещал им всяческие кары, на встречу с ним приходили из далёких селений пустыни, и даже северные племена присылали своих людей за советом или просто послушать судью и пророка, а потом пересказать услышанное у себя в селении.

Вот и этой весной Шмуэль так бы и ехал на ослике по заросшим тропам от селения к селению, грелся бы на солнышке да шептал бы Богу молитвы за всех иврим, но ему портил радость вопрос, который стали задавать в каждом селении.

В первый раз Шмуэль не обратил на него внимания. После жертвоприношения и трапезы старейшины осторожно спросили, не следует ли иврим, подобно всем их соседям, поставить над собой царя?

– Чего вдруг? – засмеялся судья и пророк.

Старейшины сказали, что народ устал от филистимского нашествия. Люди не хотят больше платить дань и ждать, что ещё взбредёт на ум начальнику военного лагеря необрезанных.

Шмуэль сказал, что понимает их, но уверен, что Бог не забыл свой народ. Нужно только терпеливо ждать избавления. Единственное, чем можно ускорить помощь Неба, – это всем вернуться к Богу праотцев, сжечь поганых истуканов и, конечно, извести лжепророков.