Йорам Канюк - «Эксодус». Одиссея командира Страница 30

В конце книги Багратян остается на горе один. Преданный, он пытается бежать, но погибает, застреленный турецким солдатом. Он умирает возле могилы любимого сына.

Йоси никогда не чувствовал себя таким одиноким. Он командовал судном, на борту которого находилось около четырех тысяч «мусадагцев», и только от него одного сейчас зависело, уцелеют они или умрут. Однако он не хотел поддаваться отчаянию. Он знал, что санитарные условия на судне ужасающие, исправных туалетов почти не осталось, запасы пресной воды подходят к концу, а молодые ребята, жившие в трюме, спасаются от жары, исходившей от машинного отделения, сидя возле водопроводной трубы. Тем не менее он взял мегафон и весело крикнул:

— С этого момента болеть на борту запрещается!

Юмор был единственным действенным оружием, которое у него еще оставалось.

Через некоторое время в небе опять появился английский самолет. Это был бомбардировщик. Люди снова бросились в трюм. Как и в прошлый раз, летчик просигналил и попросил представиться. Хотя Йоси понимал, что никакого смысла продолжать игру в прятки уже нет, он опять дал летчику ложные сведения. Правда, на этот раз сказал, что судно называется «Святая Анна» и плывет с грузом хлопка из Искендеруна (Александретты) в Порт-Саид. Однако как только самолет улетел, он отдал приказ немедленно убрать с палубы все, что могло их выдать. Им надлежало выглядеть обычным коммерческим судно. В результате кабинки душевых, например, пришлось выбросить в море. Кроме того, он велел унести с палубы в котельную все горючие материалы. Впрочем, все это было уже попыткой утопающего ухватиться за соломинку и, естественно, не помогло. Из тьмы появились два эсминца. Видя, что терять больше нечего, Йоси попросил пассажиров выйти на палубу.

— Вы нарушаете закон, — передали англичане азбукой Морзе. — Мы требуем, чтобы вы не подстрекали пассажиров оказывать сопротивление.

— Наше судно называется «Еврейское восстание», и оно направляется в Палестину, — ответил Йоси. — С любым, кто на нас нападет, мы будем сражаться, как львы.

Вскоре они миновали ливанский город Сур. Английские эсминцы продолжали следовать рядом.

Неожиданно на мостик поднялся один из пассажиров и сказал, что его друг прыгнул в море, чтобы добраться до берега вплавь. А до берега было семнадцать миль. Йоси бросился к штурвалу и развернул корабль на 180 градусов. Англичане не поняли этого внезапного маневра и выразили недоумение. Чтобы их успокоить, Йоси сообщил им по рации, что один из его людей упал в воду (то, что на морском языке именуется «man overboard»). Один из эсминцев тут же поспешил на его поиски. Он летел по воде, как стрела, со скоростью тридцать узлов в час, его нос торчал из воды, как у быстроходной моторной лодки, позади тянулся огромный шлейф пены, а Йоси смотрел на него и думал, до чего наивно с его стороны было бы надеяться, что по прибытии в Палестину их ползущему, как улитка, кораблю удастся приблизиться к берегу.

Через полчаса с эсминца сообщили: «Ваш человек у нас. Он жив и здоров».

Как бы там ни было, но Йоси и не думал сдаваться. Судно продолжало плыть вперед. Однако эсминцы не только не отставали, но один из них даже настолько приблизился, что они почти соприкасались корпусами.

Йоси приказа дать гудок и зачитал англичанам присланную ему руководством декларацию, в которой говорилось о праве евреев жить на своей родине, но англичане продолжали упорно настаивать на безоговорочной сдаче и продиктовали ему текст сообщения, которое попросили довести до сведения других пассажиров. В сообщении говорилось: «Мы не хотим причинять вам вред, но, если вы приблизитесь к берегам Палестины, будем вынуждены атаковать. Нужна ли вам медицинская помощь?» Йоси ответил, что охотно их просьбу удовлетворит — и сообщение действительно было зачитано по громкоговорителю, — но, не удержавшись от искушения подразнить англичан, добавил, что сможет дать им ответ после того, как посоветуется с пассажирами.

— Проникновение в чужие территориальные воды, — отреагировали англичане, — является нарушением международных морских законов. Если вы попытаетесь это сделать, то будете арестованы.

И тут Йоси как прорвало.

— Да вы хоть отдаете себе отчет, сэр, — закричал он взволнованно, обращаясь к своему невидимому собеседнику, — что люди, находящиеся на борту, — это бывшие узники концлагерей?! Вы понимаете, что у них нет ни малейшего желания переселяться из лагерей немецких в лагеря английские? Или вы думаете, что это какой-то увеселительный круиз? Что наше суденышко — «Куин Мэри»? Да на нем, к вашему сведению, более трех тысяч женщин, мужчин и детей, и они живут здесь в нечеловеческих условиях. Вы хоть представляете себе, какие страдания испытывают наши женщины? Как мучаются наши роженицы? И вообще, мы что, преступники? Почему вы преследуете нас, как диких зверей? Вы знаете хоть одного нормального человека, который бы добровольно согласился сидеть в концлагере, даже если этот лагерь английский? Одним словом, я предупреждаю: мы будем защищаться. За наше право жить мы будем сражаться всеми доступными средствами, будь то бутылки, палки, трубы или ведра с нефтью. Мы будем сражаться с вами даже голыми руками. Если надо, мы перекроем вам путь собственными мертвыми телами. Мы прекрасно понимаем, что против вас мы — словно Давид против Голиафа, но, как сказал Черчилль, «мы будем сражаться на берегу, будем сражаться на улицах, будем сражаться на кораблях».

Йоси, разумеется, знал, что Черчилль сказал это совсем по другому поводу, но ему эта цитата показалась подходящей к данному моменту. Однако как он ни старался выбирать самые сильные и самые уместные, по его мнению, слова, ничего не помогло. Его речь не произвела на собеседника никакого впечатления, и в ответ тот лишь сухо заметил, что сопротивление только ухудшит их положение. После чего из рации послышался голос какого-то другого человека.

— Говорит командир корабля, — сказал он. — Великобритания всегда сражалась за свободу. Мы проливали кровь за освобождение человечества от нацистских оккупантов, и мы уже не раз доказали, что мы — ваши лучшие друзья. Своим поведением вы только настраиваете против себя английский народ.

Отвечать на это уже не имело никакого смысла, и Йоси промолчал.

Огромный, страшный эсминец по-прежнему плыл очень близко, на расстоянии всего нескольких метров от них.

Люди на палубе начали скандировать:

— Па-ле-сти-на! Па-ле-сти-на!

Словно играя с ними в какую-то зловещую игру, эсминец вдруг отошел на некоторое расстояние, а затем приблизился снова. Из-за этого поднялась большая волна, и «Анну» стало раскачивать. С палубы эсминца на них в упор смотрели офицеры в белых касках.

Вдали показался палестинский берег. «Анна» теперь шла в полную силу. Эсминцы не отставали.

На корабле было много больных; места на нарах не хватало, потому что часть их пришлось разобрать и сжечь в топке вместо закончившегося угля; воду, смешанную с морской, пить было почти невозможно, однако англичанам не следовало об этом знать.

Йоси чувствовал, что находится на грани отчаяния. Его утешала только мысль, что в Палестине, к берегам которой они подходили все ближе и ближе, кто-нибудь обязательно придет к ним на помощь. Ему было совершенно все равно, кто это будет — еврейская ли армия, песни о которой разучивали с детьми на «Анне» инструкторы из молодежных движений, бойцы «Хаганы», «Пальмаха» или «Эцеля» или, может быть, ребята из Ханиты или кибуца Тель-Амаль. Для Йоси это не имело никакого значения. «Главное, — думал он, — состоит в том, что нам помогут».

Однако, к несчастью, у руководства ишува в это время были совсем другие заботы. Вместо того чтобы думать о помощи людям на корабле, оно в этот момент обсуждало идиотский вопрос о том, какое название ему следует присвоить. В результате Йоси получил радиограмму, где ему предписывалось немедленно поменять вызывающее название «Еврейское восстание» на более нейтральное — «Кнессет-Исраэль». Йоси сделал было отчаянную попытку этот приказ оспорить и попробовал объяснить своим начальникам, что в данных обстоятельствах название «Еврейское восстание» имеет для измученных и подавленных пассажиров «Анны» огромное моральное значение, тогда как бесцветное и невыразительное «Кнессет-Исраэль» ничего не говорит ни их сердцу, ни уму, однако в ответ ему было однозначно заявлено, что решение о переименовании обжалованию не подлежит, и, поняв, что спорить бесполезно, он с тяжелым сердцем поручил одному из пассажиров написать на носу корабля «Кнессет-Исраэль». После этого он созвал прямо на палубе совещание корабельного комитета. Он долго и с любовью рассказывал его членам о галилейских горах и о горе Кармель, которые в этот момент были уже достаточно хорошо видны, объяснил им, что, по-видимому, сразу по прибытии их пересадят на депортационные корабли и вышлют из страны, а также сообщил, что адвокат Сохнута доктор Бернар Жозеф (впоследствии изменивший свое имя на Дов Йосеф и занимавший в израильском правительстве с десяток министерских постов) уже получил полный список людей, плывущих на судне, и подал в Верховный суд жалобу на нарушение правительством Британского мандата английского закона «Хабеас корпус», согласно которому нельзя арестовывать людей без постановления суда.