Рангея Рагхав - Я жду тебя Страница 30

Тем временем приковыляла старая Сугго. Она была известна своей способностью неожиданно появляться там, где происходило что-нибудь необычайное. Распустив волосы, она тут же принялась колдовать и произносить заклинания.

— Он не умер, — сказала она, внимательно посмотрев на Сукхрама.

— А выживет?

— Да.

— Принесите кровать! — закричал кто-то.

Принесли кровать и уложили на нее Сукхрама. Процессия тронулась. Ее возглавляли не менее пятидесяти вооруженных палками чамаров.

Банке пришел в себя и медленно пополз в сторону. Никто не обратил на него внимания. Тогда он встал и, спотыкаясь, побежал.

— Эй, вон гад зашевелился! — крикнула садовничиха. — Еще ужалит!

— Пусть только посмеет! — запальчиво воскликнул Кхачера. Мы его живьем сожжем.

Кхачера не был умен, но был молод, здоров и общителен. Этим пользовались умные и хитрые деревенские старейшины, которые, усадив его рядом с собой на возвышение в храме, впутывали его в бесчисленные деревенские тяжбы. Он вступал в стычки и перебранки как с людьми из своей общины, так и с посторонними, вынуждая их к уплате денежных штрафов. Это было на руку старейшинам, те просто загребали деньги. Но в общем-то Кхачера был неплохим парнем.

По дороге кто-то сказал:

— Сукхрам истечет кровью, пока мы его донесем. Надо бы его перевязать.

— Надо сжечь кусок шелка и присыпать рану.

Одна молодая женщина протянула свое покрывало.

Покрывало было совсем новое.

— Панчаят заплатит тебе за это, — послышались голоса.

— Что вы, зачем? Дхупо такая же женщина, как и я, она мне как старшая сестра. Ее честь — моя честь. А покрывало мне мой кормилец купит.

— Да, да, — пообещал ее муж после минутного колебания.

Покрывало подожгли. От горящего шелка распространялся удушливый дым.

— Э, да шелк-то ненастоящий, — усомнился кто-то.

— Откуда у нас настоящий шелк! — вздохнул муж той, которая дала покрывало.

Полусгоревший материал вместе с пеплом положили на раны.

Кровать подняли и понесли. Пятьдесят человек с палками плотным кольцом окружили неподвижного Сукхрама и шли рядом.

Женщины галдели, как сороки. Садовничиха была в центре внимания. Слушая ее рассказ о несравненной отваге Сукхрама, люди замирали от восторга. В глазах мужчин можно было прочесть даже зависть, но их сердца были на стороне Сукхрама. Они понимали, что не так-то просто отбиваться от целой своры вооруженных палками негодяев.

Садовничиха трещала без умолку.

Новость распространилась с быстротой молнии. Докатилась она и до Мангу, который в это время промышлял на базаре. С ним было еще четверо натов.

— Кто, Сукхрам? — переспросил он.

— Ну да… ранен…

— Кто его ранил? — спросил Мангу, но тут же, не дожидаясь ответа, бросился бежать к поселку чамаров. По дороге он встретил процессию.

— Постойте, братцы. Мы теперь сами донесем его.

— О, да это Мангу! — воскликнул кто-то.

— Слышите, пришли люди из его племени.

— Тихонько опускайте кровать!

— Эй, Мангу, осторожнее, он потерял много крови.

— Ничего, донесем.

Чамары повернули назад.

— Он дрался, как лев! — прощаясь, сказал Кхачера.

— Знаю, — сказал Мангу. — Он — гордость всех натов.

— Он ни разу в жизни не украл, — добавил другой нат.

— Хороший человек, — вставил третий.

Глаза мужчин увлажнились, и они отвернулись, чтобы скрыть слезы. Кхачера пошел догонять чамаров, а Мангу и его друзья подняли кровать.

— Только бы донести живым.

— Теперь все в руках Всевышнего.

— На него надеяться — последнее дело.

Наты несли кровать, переговариваясь. Сукхрам все еще не приходил в себя.

— Как бы на нас опять не напали люди Банке, ведь их было больше десятка, — сказал один из них.

— Тогда он был один, а теперь нас четверо, — ободрял Мангу.

— Будем биться до последнего!

Покрывало, наброшенное на тело Сукхрама, алело пятнами крови.

— Садовничиха говорила, что он зазевался. Обернулся назад и забыл о Банке.

— Настоящий тигр! Один раз я уже склонял перед ним голову, — восторженно произнес Мангу. — У него и сердце большое. Только благодаря ему невестка Рамо стала теперь моей женой, а не то коротать бы мне век одному.

Когда они вошли в табор, Каджри сидела в шатре и шила юбку.

Сегодня она была счастлива. Ее сердце радовалось при виде обновки. Наконец-то она сможет надеть новый наряд, который ей купил ее кормилец.

Женщина счастлива, когда в знак любви муж покупает ей платье. И каждая такая вещь дорога ей не своей ценой, а любовью мужа.

«Что-то скажет Пьяри, — думает Каджри, — когда увидит, что ее возлюбленный одел меня во все новое! Но она — хитрая ведьма! Расплачется, чтоб разжалобить Сукхрама. Я ей тогда покажу!»

И Каджри довольно улыбается. Одно дело смотреть, как резво бежит одна твоя лошадь, и совсем другое — когда она, обгоняя других, приходит первой.

Каджри испытывала гордость подлинной хозяйки дома. У нее был новый наряд, заработанный не ценой греха, а купленный на деньги мужа.

«Когда вернется Сукхрам, — думает Каджри, — я спрячу наряд. Раньше времени не буду показывать, а оденусь в новое, когда мы пойдем к Пьяри. Ох и разозлится же она! Ну и что ж! Пусть хоть лопнет от злости! Чего мне бояться?»

Каджри замечталась с закрытыми глазами. Сукхрам! Настоящий мужчина! Он смел и отважен! А перед ней склоняет голову и становится ручным! Каджри вздохнула.

Тогда и послышался шум.

16

Мангу и его друзья поставили кровать у входа в шатер.

— Эй, Каджри! — крикнул Мангу.

— Кто там? — спросила она.

— Выйди к нам, — позвал Мангу сдавленным голосом.

— Говори, что надо. Я занята: шью себе новую юбку.

— Дорога каждая минута, — в голосе Мангу слышалась тревога, — выходи.

Каджри выбежала из шатра. Перед ней молча стояли четверо.

— В чем дело?

Мужчины заслонили кровать, она не видела ее.

— Ну чего вы молчите? — удивленно спросила Каджри.

Мангу переглянулся с друзьями. Те опустили головы.

— Вы что, воды в рот набрали? — Каджри начала сердиться. — Или вам рты позашивали и слова не выговорите? Что головы склонили, будто отца хороните?

Тогда Мангу шагнул в сторону. Каджри растолкала мужчин и увидела кровать, на которой под покрывалом лежал человек. Покрывало намокло от крови. Страшное предчувствие сжало ей сердце. Он!!!

Она откинула покрывало. Сукхрам! Он все еще не приходил в сознание, но был уже не таким бледным, как вначале, когда ему еще не положили на раны пепел и опустили на кровать. Каджри остолбенела, но тут же овладела собой. Она поднесла руку к его губам, почувствовала слабое дыхание, приоткрыла ему глаза и окончательно убедилась, что Сукхрам жив.

— Кто это сделал? — глухо спросила она.

— Не волнуйся, сестрица, — сказал ей Мангу.

Но Каджри не слушала.

— Я спрашиваю, кто? — оборвала она.

— Я тебе все расскажу, все, — заторопился Мангу.

— Потом успеешь рассказать, — вмешался один из натов.

— Эй, Найкас, сбегай-ка, приведи сюда Чандана. Надо сейчас же сделать перевязку.

— Верно, — поддержал его другой нат. — Женщина начнет реветь — не остановишь. Разве они соображают в такой момент?

Найкас убежал.

— Это дело рук Банке и его людей, Каджри, — сказал Мангу.

— Ты не врешь?

— Эй, женщина, не делай из меня дурака!

— Почему же ты не пришел ему на помощь?

— Я был на базаре.

— Значит, это Банке! — Глаза ее засверкали недобрым огнем.

— С ним было не меньше десяти человек, — добавил один из натов.

— Банке! — вновь произнесла Каджри.

— Что ты все твердишь: «Банке, Банке», — рассердился Мангу. — Лучше посмотри на Сукхрама.

Каджри вздрогнула, будто ее разбудили. Дрожащей рукой она провела по лицу Сукхрама и вновь застыла. Ужас сковал ей тело, она уставилась на Сукхрама, широко раскрыв глаза.

— Посмотри на его руку! — сказал Мангу.

К Каджри опять вернулась жизнь. Она разжала ему ладонь и посмотрела на нее.

— Сколько он потерял крови! — произнесла она и разрыдалась. — Мой Сукхрам!

Мангу сам чуть не плакал. Женщина казалась такой беспомощной и беззащитной! Так жалобно вскрикнуть могла бы только птица, на глазах у которой срубили дерево, где было ее гнездо с птенцами.

— Не плачь, Каджри, — успокаивали ее наты.

— Поплачь, легче станет, — сказала подошедшая к ним жена Мангу.

Возле шатра собрался весь табор.

— Мы еще посчитаемся с Банке! — крикнул кто-то.

Пришел Чандан из касты мехтаров. Он уже знал о случившемся. Каджри оторвалась от Сукхрама и, глядя на Чандана полными мольбы и отчаяния глазами, коснулась его ног.

— О мой отец! Заклинаю тебя, спаси его, спаси мое счастье! — И она снова разрыдалась.