Вельяминовы. За горизонт. Книга 4 (СИ) - Шульман Нелли Страница 30

Неприметный домик стоял неподалеку от деревянного барака, где, по словам хозяина, размещалась синагога. По соседству возвышалось облезлое, унылое здание таксопарка, выстроенное в двадцатые годы. По ближней улице грохотали потрепанные трамваи, над мостовой развевались кумачовые лозунги. На газетных щитах висела «Правда», с бесконечными сообщениями о съезде КПСС:

– Здесь словно ничего этого нет…  – Джон обвел глазами тесную комнату, – словно мы в другом веке или в другом мире…  – получив шкурку от сала, котик удовлетворенно заурчал. В голом дворе домика, правда, стояла черная, забрызганная грязью «Волга». Крепкие ребята в машине, покуривая дешевые сигареты, изучали журнал «За рулем»:

– Это его охранники, – подумал Джон, – шестерки, как говорит Волк…  – он только знал, что его собеседника зовут Алексеем Ивановичем:

– Дядя Теодор рассказывал о нем, – вспомнил Джон, – он тоже участвовал в нападении на воронок на Садовом кольце, когда они освободили покойного Степана. В этом домике они прятались перед побегом из Москвы…  – кроме адреса, у Джона имелся еще и безопасный телефон:

– Удивительно, что, с моей операцией, я все помню…  – он почесал шрам под волосами, – но Волк очень толково объясняет, судебная практика дает о себе знать…  – кузен сказал, что на телефоне будет сидеть кто-то, не вызывающий недоверия у посторонних:

– Чья-то матушка или тетушка, – добавил Волк, – она скажет, что тебе делать дальше…  – выслушав Джона, пожилой женский голос велел ему ждать у метро Сокольники:

– Опишите себя, – собеседница зашлась хриплым кашлем давней курильщицы, – к вам подойдут, скажут, что они от Алексея Ивановича…  – подошел к ним приятный, приветливый паренек, представившийся Виктором:

– Он лет шестнадцати, – подумал герцог, – он родился после войны, или в самом ее конце…  – Виктор проводил их с Машей в ту самую «Волгу», в компанию молчаливых ребят. Алексей Иванович ожидал машину в домике. По тому, как он обращался с Виктором, герцог понял, что перед ним отец и сын:

– Интересно, где его жена, то есть сожительница, – мимолетно подумал Джон, – Волк говорил, что им нельзя официально жениться. Он с Мартой венчался тайно, такое позволено…  – племянницу он оставил на кухне домика, где Виктор накрыл чай, со свежей пастилой и тульскими пряниками:

– Мы на второй бутылке водки…  – Джон бросил взгляд на стол, – но пока прямо ничего не сказали, ходим вокруг да около. Волк предупреждал, что так и случится. Надо потерпеть, Алексей Иванович, то есть его люди, меня проверяют…  – герцог начал с рассказа о побеге из психиатрической больницы в Новосибирске. Алексей Иванович нарезал натертое черным перцем сало:

– Максим Михайлович был здесь, – уважительно сказал он, – и дальше отправился. То есть вы с ним разминулись…  – герцог развел руками:

– Меня привезли в Суханово с Урала, а потом отправили на юг, в Среднюю Азию, – он понял, что не знает, где находится госпиталь, владения профессора Кардозо:

– На Аральском или Каспийском море, – задумался Джон, – погода всегда стояла жаркая….

Алексей Иванович потер подбородок:

– О месте, где вы сидели, вы мне еще расскажете. Ладно…  – он соорудил бутерброд с салом, – пока, Иван Иванович, подождем вестей из Новосибирска…  – в Новосибирске стояла глубокая ночь, но это, как подозревал Джон, было неважно. Один из парней четверть часа назад принес в комнату заклеенный конверт. Пробежав глазами записку, Алексей Иванович извинился:

– Все в порядке. Поймите и вы нас…  – он слегка улыбнулся, – мы, так сказать, настороже…  – узнав, что Марта живет в Лондоне, Алексей Иванович кивнул:

– Волк и Федор Петрович о ней много говорили, да и моя…  – он замялся, – Нина тоже. Она сидела в одной камере с Марфой Федоровной. Нина тогда Виктора…  – мужчина кивнул на дверь, – ждала. Марфа Федоровна добилась для беременных дополнительного пайка, прогулок…  – выяснилось, что Виктор приемный сын Алексея Ивановича:

– Нину мою с Украины угнали в Германию…  – он выпил еще водки, – она встретилась в Мюнхене с французом, тоже рабочим…  – Джон не хотел спрашивать, что случилось с женщиной:

– Понятно, что ее нет в живых. Зачем бередить старые раны…  – Алексей Иванович вздохнул:

– Нина умерла родами, в год смерти Сталина. И она, и наша девочка. У Волка тоже девочка…  – он помолчал, – и сын у него растет. Счастливый он человек…  – герцог про себя хмыкнул:

– Алексей Иванович уверен, что Волк добрался до границы и сейчас в безопасности. Будем надеяться, что это именно так…  – банка из-под американской тушенки красовалась на столе между ними. Джон захрустел огурцом:

– Через пятьдесят лет, Алексей Иванович, отсюда…  – он повел рукой в сторону окна, – тоже никого, кроме комитетчиков и партийных бонз, не выпустят…  – его собеседник помотал лысеющей головой:

– Нет, все еще изменится. Жаль только, что мы этого не увидим…  – он пропустил сквозь пальцы пару золотых часов:

– С другой стороны, хорошо, что в Лосином Острове вас псы спугнули…  – он подвинул Джону банку, – милиционерам вам показываться на глаза не след…  – котик согласно мяукнул, – а тамошний схрон пусть остается на месте. Мало ли кто здесь еще появится, вдруг сам Волк опять приедет. Квартиру в Хлебниковом переулке спасти не удалось…  – комнаты конфисковали после ареста кузена, в сорок пятом году, – но золото его по праву…  – герцог отодвинул банку:

– Очень надеюсь, что он сюда и ногой не ступит. Надо кое-что продать на наши нужды…  – Алексей Иванович затянулся неожиданной в заброшенной комнате американской сигаретой:

– В Москве все можно достать, – он усмехнулся, – только плати, а мне и платить не надо. Продавать мы ничего не станем, – подытожил он, – это Волка вещи, не мои. Обойдемся, – он подмигнул герцогу, – у меня затруднений с деньгами нет…

Алексей Иванович разложил на столе подробную карту центра Москвы: «К делу».

Телефон-автомат на стене курительной комнаты научных залов Библиотеки Ленина прочно заняла академическая дама в строгом костюме, при очках и папке. Читательница громко наставляла, судя по всему, сына-подростка:

– Лёня, котлеты лежат в эмалированной кастрюльке. Зажги плиту, поставь на огонь сковородку, но не отвлекайся, иначе повторится твое фиаско прошлой недели…  – дама, наконец, повесила трубку. Аня Левина, терпеливо ожидавшая своей очереди, весело сказала:

– Моему младшему брату четырнадцать. Подростки, что с ними делать? Сколько лет вашему Лёне…  – дама поджала губы:

– Пятьдесят два…  – Аня едва удержалась от смешка. Затягиваясь американской сигаретой из их обычного продуктового набора, она ждала, пока Павел снимет трубку:

– Вообще он бывает таким, как этот Лёня…  – Аня все-таки улыбнулась, – если он рисует, он может не услышать звонка. Но котлеты он умеет разогревать…  – голос брата был сонным:

– Неудивительно, – вздохнула Аня, – такая погода на улице, что только спать…  – она тоже боролась с зевотой, сидя над стопкой брошюр, отпечатанных на дешевой бумаге:

– Отчет наркомата легкой промышленности СССР за 1928 год…  – Аня дрогнула ноздрями:

– Но что делать, иначе курсовую никак не написать…  – тему о советской швейной промышленности ей утвердили без лишних вопросов. Не желая вызывать подозрений библиотекарей, Аня, который день подряд, заказывала советские источники:

– Но сегодня я подала заявку на французские журналы, – хмыкнула она, – хорошо, что у меня имеется ходатайство от научного руководителя, с печатью деканата…  – издания из особого хранилища не выдавали без разрешения учебного заведения, с объяснением причин интереса к таким материалам:

– Особое хранилище для светских журналов, – презрительно подумала девушка, – они боятся платьев от Шанель…  – судя по ярлычку на ее костюме, она тоже носила творение из ателье мадам. Аня потрогала коричневый твид пиджачка:

– С другой стороны, с них станется украсть покрой и сшить наряд в Москве, в закрытом ателье. Нами правит партия воров и лгунов, вроде нашего так называемого отца…