Александр Листовский - Солнце над Бабатагом Страница 34

В воротах стоял Латыпов.

— Ну как, в сон не клонит? — спросил Вихров.

— А мне хоть что. Привык, значит, когда еще на пароходе кочегаром ходил. Бывало, по двое суток не спали, — сказал Латыпов.

— Разве вы не станичник?

— Станичник. Только в Ростове работал.

— А семейство в городе?

— Ага… живут помаленьку. Сынишке уж третий год минул. Скоро отслужусь, увижу своих… Товарищ командир, верно говорят, в России наш год уже уволили?

— Уволили, — подтвердил Вихров. — Ну а здесь, в Бухаре, особое положение.

— Так что ж, я не против! Правду сказать, и домой охота, и из полка уходить жалко. Привык… Товарищ командир, посмотрите, — я давно уже наблюдаю, — блестит что-то, видите? — Латыпов поднял руку, показал в темноту. — Костер, что ль горит?

В глубине гор дрожал огонек.

— Пастухи, видно, — предположил Вихров.

— А может, басмачи сигнал подают?

Вихров пожал плечами.

— Трудно сказать.

Он постоял немного и пошел к следующему посту. Проверив все караулы, он зашел в штабную кибитку.

Ильвачев и Ладыгин спали у горевшего камина. Вихров прилег рядом с ними и, пригревшись, вскоре заснул.

— Быстрей! Быстрей копайся! — торопил, взводный Сачков Лавринкевича. — Чего ты там канителишься? Смотри, у тебя конь на потник наступил…

Пряча на ходу карту, из штабной кибитки вышел Кондратенко, только что получивший приказ Ладыгина выступить в разведку. На его юношеском лице лежало озабоченное выражение.

— Ну как? — спросил он Сачкова.

— Готовы, товарищ командир.

— Давайте по коням…

Брезжил рассвет. С мягким топотом разъезд в пятнадцать всадников вышел со двора и скрылся в тумане.

Кондратенко ехал, обдумывая, как ему лучше выполнить задачу. Им предстояло, как он уже объяснил бойцам, подняться по ущелью до кишлака Шут и выяснить, нет ли там басмачей.

Выслав в дозор Парду с Латыповым, Кондратенко повел разъезд по холмистой долине.

Парда еще с вечера хорошо приметил дорогу и теперь, несмотря на туман, ехал уверенно. Вскоре дозорные достигли ущелья. Парде вдруг показалось, что вдали мелькнули всадники. Он погнал лошадь галопом.

— Стой! Зачем гонишь? — крикнул Латыпов, сообразив, что они слишком далеко оторвались от разъезда. — Смотри, наших не видно. Давай постоим.

Внезапно позади них пронесся отчаянный визг. С обеих сторон ущелья блеснули огни, гулко рассыпались выстрелы.

Визг, крики, грохот бубен слились с конским топотом.

Над горами сверкнул солнечный луч, и Кондратенко заметил, как в долину спускалось множество всадников. Теперь он хорошо видел значки и скакавшего впереди басмача в красном чапане. Сидя на буланом жеребце, убранном золотой сбруей, всадник крутил над головой кривой шашкой.

Кондратенко понял, что еще минута — и басмачи сомнут разъезд. Он приказал отходить.

Он слышал, как его бойцы поскакали назад, а сам, сдерживая лошадь, оставался на месте, стараясь разглядеть, куда делись дозорные.

Но потом он успокоился, решив, что Латыпов и Парда отошли стороной.

— В ружье! — крикнул Ладыгин, услышав выстрелы. Приказав бойцам занять дувалы и думая, что это бригада гонит басмачей, он поднялся на плоскую крышу кибитки.

— Ах, негодяй! Ах, молодец! Гляди, что творит!.. А все-таки я его под арест посажу! — приговаривал он, наблюдая, как Кондратенко, ловко вольтижируя, перевернулся в седле, сел лицом к хвосту быстро скачущей лошади и стрелял из револьвера по преследовавшим его басмачам.

Так и въехал он во двор задом наперед, с возбужденным, улыбающимся лицом.

Басмачи, свертываясь в колонну, скрывались в дальних садах.

— Товарищ Сачков, а где же. Латыпов и Парда? — спросил Кондратенко.

— Да я и то смотрю, вроде их нет, — сказал взводный, оглядываясь.

— Вон они! Вон Латыпов! — крикнул наблюдатель, стоявший на крыше кибитки.

Бойцы во весь рост поднялись на дувалах.

Парда и Латыпов, пригнувшись в седлах, скакали к кишлаку. Позади них и в стороне хлопали редкие выстрелы.

— Куда он поехал? — с беспокойством сказал Ильвачев, увидев, как Парда, широко раскинув руки, поскакал как раз в ту сторону, откуда слышались выстрелы. Вот его лошадь махнула через арык, и Парда, перевалившись на бок, выпал из седла.

— Убили! Парду убили! — тревожно заговорили наблюдавшие за ним бойцы.

Латыпов подъехал к товарищу, нагнулся, поднял его на седло и поскакал к кишлаку.

Но навстречу ему из карагачовой рощи показалась большая толпа басмачей.

Латыпов метнулся вправо, к узкой расщелине, но и оттуда уже выезжали всадники в пестрых халатах. Увидев, что ему не прорваться в кишлак, Латыпов повернул лошадь и поскакал в горы…

Бойцы молча следили за ним.

Кузьмич вздрогнул: вблизи стукнул выстрел, другой, и вслед за этим резко ударили залпы подкравшихся басмачей. Пули глухо шлепались в глинобитные стены. Выронив винтовку, повалился со стоном один из бойцов. Упала, забилась, пытаясь подняться, подстреленная лошадь.

В сбившемся во дворе отряде произошло замешательство. Люди бросились в стороны. Лошади рвали поводья, взвивались на дыбы и шарахались.

«Попали», — подумал Ладыгин. Первой его мыслью было спасти бойцов от опасности.

— Укройся! — крикнул он, — Заводи лошадей за дувалы!

В эту минуту бородатый басмач, вскочив на ворота, прицелился в него из винтовки.

— Стой! Стой! Не смей! — закричала Маринка. Она рванулась вперед и то ли умышленно, то ли нечаянно своим телом прикрыла Ладыгина. В суматохе никто не заметил, как девушка, ахнув, упала подле дувала. Вокруг слышались крики, стоны и выстрелы.

«Гляди, сколь их повысыпало!»— подумал взводный Сачков.

На плоских крышах ближних и дальних кибиток, окружавших двор с трех сторон, появились, забегали черные на фоне солнца фигуры басмачей. Они стреляли кто с колена, кто стоя, некоторые с гиком размахивали обнаженными шашками.

Но выбежавшие к дувалам пулеметчики уже сбивали их с крыш.

— Товарищ военком, поберегитесь! — крикнул Харламов, увидев, как Ильвачев с ручной гранатой в руке тоже влез на дувал. За ним полезли Вихров и чернявый боец из первого взвода. Вихров не успел метнуть гранату, как что-то крепко ударило его по голове. Он пошатнулся и сполз со стены. На его лице показалась кровь.

— Поранило? — Харламов тревожно метнулся к нему.

Вихров, тоже бледный, не мог понять, что с ним случилось. Размазывая кровь, он провел рукой по лицу.

— Пустое, — Сказал он, — это меня камнем с рикошета ударило. — Сказав это, он тут же невольно подумал, что смерть вот уже третий раз прошла мимо него.

Стрельба прекратилась. Не выдержав пулеметного огня, басмачи попрятались за дувалами. Наступила звенящая тишина. И тогда с тыльной стороны двора, в котором укрепился осажденный гарнизон, послышался катившийся по земле гулкий конский топот. Видимо, в кишлак входил новый конный отряд. Всадников не было видно. Их скрывали дувалы, но по гортанным крикам Иван Ильич понял, что к Казахбаю подошло подкрепление. Он не ошибся. В Гилян вошел помощник Казах-бая Мирза-Палван. Он привел с собой две сотни всадников.

В ожидании нового штурма Ладыгин распорядился укрепить ворота. Харламов доложил Ивану Ильичу о потерях. Среди тяжелораненых оказалась и Маринка, которая, как сказал Харламов, была без сознания…

Увидев, что в кишлак ему не прорваться, Латыпов пустился по круто вьющейся вверх, заросшей кустами козьей тропинке. Когда он достиг половинной высоты скалы, у подошвы горы послышались выстрелы. По свисту пуль Латыпов понял, что стреляют по нему, и погнал лошадь вперед. Но тропинка была теперь так крута, что подниматься можно было лишь только. У подошвы вновь рассыпались выстрелы. Лошадь сделала несколько судорожных движений и упала, ткнувшись мордой в кусты. Тело Парды соскользнуло на землю.

Теперь, когда в густой заросли они не были видны, Латыпов решил осмотреть рапу товарища. Он перевалил Парду на спину и вскрикнул, увидев залитое кровью лицо. Взяв свою флягу, он обмыл рану.

— Парда! Парда! — звал Латыпов, стараясь влить оставшуюся воду в рот юноши.

Парда молчал.

Тогда Латыпов вынул нож, отрезал кусок чалмы и крепко обмотал голову раненого.

Внизу послышался шорох.

Латыпов осторожно раздвинул кусты. Вверх по тропинке крался рыжебородый басмач.

Латыпов прицелился в заросшее волосами лицо. Приклад толкнул в плечо. Басмач привскочил и, дернувшись, замер.

Парда застонал.

Латыпов быстро нагнулся к товарищу и встретил устремленный на него взгляд так хорошо знакомых ему карих с зеленоватой искоркой глаз.

— Башка мало-мало пропал? — спросил тихо Парда.

— Нет… Кожу порвала. Видно, рикошетом ударило, — радостно сказал Латыпов. — Слушай, надо бы нам повыше подняться, — он показал вверх, рукой. — Можешь идти?