Роберт Святополк-Мирский - Заговор князей Страница 35

И вдруг в одну долю секунды Марья сразу и навсегда неизвестно почему поняла, что жизнь это бесценный неповторимый дар, который надо во что бы то ни стало использовать до самого конца, до самого края, до самого донышка, настолько, насколько позволит Господь, который сам создает и сам вершит людские жизни, и только он один знает и имеет право решать, когда и как они должны прекратиться…

Марья вдруг ощутила необыкновенную, никогда доселе еще не испытываемую жажду существования в этом мире с любой предназначенной ей судьбой — пусть тяжкой пусть сложной, пусть страдальческой, но, необыкновенной, насыщенной сверкающей чередой людей, стран и событий…

Она осторожно положила перстень на столик, быстро переоделась и, снова взяв перстень, вышла из горницы на лестницу.

Но это была уже не та убитая горем неразделенной любви, сломленная и подавленная несчастная девушка, которая несколько минут назад поднималась по ступеням.

Это была совершенно другая женщина.

— Хорошо, что ты быстро вернулась, — сказал Никифор, и краска стала возвращаться на его щеки. — Тем более, что я еще не успел сказать тебе самой главной хорошей новости.

— Какой же батюшка? — спросила Марья, и глаза ее вспыхнули таким неподдельным интересом, что Никифор мысленно поблагодарил Господа, и вдруг с облегчением понял, что больше ему никогда не придется опасаться за дочь в том смысле, в котором он еще совсем недавно за нее опасался.

Марья протянула перстень, и Никифор спрятал его в потайном ящике своего стола.

— Я хочу, дорогая моя доченька, поздравить тебя и сообщить, что Высшая Рада высоко оценивая твое искусство проникновения в тайну заговора князей, которая была известна всего нескольким лицам и относилась к высшей категории государственных тайн, приняла решение о присвоении тебе следующего ранга — сестры Второй Заповеди!

Марья залилась румянцем и низко поклонилась отцу, который снова обнял ее:

— Маричка достигла этого ранга спустя три года служения Братству, а тебе понадобилось меньше одного! Возможно, прав был Трофим, когда сказал во время твоего посвящения в таинство, что ты совершишь много славных и замечательных дел во имя Господа нашего Единого и Вездесущего!

— Приказывай, батюшка, я готова! — прошептала Марья.

Никифор снял с шеи маленький ключик, и вставил его в маленькую замочную, скважину, которая находилась на виду, но обнаружить ее мог только тот, кто точно знал, где она находится — ни дать, ни взять — обыкновенная червоточина, дырочка, проеденная короедом в бревенчатой стене дома.

Он повернул ключик два раза и совсем в другом месте на противоположной стене, где висели всевозможные охотничьи трофеи, голова оленя вдруг выдвинулась вперед и повернулась, открыв глубокий шкаф с двумя полками.

На одной полке лежали свернутые в трубки и расправленные документы с печатями и без них, написанные чернилами и красками разных цветов, ветхие и совсем новенькие и было их много, очень много. Но еще больше было на другой, нижней полке слитков золота, драгоценных камней и денег, отчеканенных едва ли не во всех странах христианской Европы и мусульманского Востока.

Никифор вынул несколько старых, свернутых в трубку документов с верхней полки и тяжелый мешок с монетами с нижней, положил все это на стол, с трудом переставляя непослушные ноги, зашагал к противоположной стене, снова повернул ключик и повесил себе на шею, а голова оленя возвратилась в прежнее положение.

— Сядь со мной рядом, сестра Второй Заповеди, — сказал он подвигая табурет, — Сейчас ты получишь новое задание. Но сначала взгляни на это. Ты видишь здесь буквы, а напротив них — разные значки. Это — тайнопись. До сих пор ты постоянно находилась рядом со мной, и тебе не надо было ничего писать. Но вскоре это тебе понадобится. В нашем братстве существует две системы тайнописи. Они обозначаются латинскими буквами «X» и «Y» Тайнопись X известна всем членам Братства и применяется для передачи тайных донесений и приказов. Тайнопись Y известна только Преемнику, членам Высшей Рады, а также сестрам и братьям Десятой Заповеди — то есть руководству Братства.

Будучи многолетним членом Братства и входя в его элиту, Никифор знал что существует еще и третья тайнопись отмечаемая, буквой Z, но, какова она, кто ею пользуется и в каких случаях, он не знал — просто несколько раз в жизни через его руки проходили документы, помеченные в уголочке этой буквой.

— Я даю тебе этот листок с тайнописью X до завтрашнего утра, чтобы ты запомнила все обозначения всех букв и могла писать этой тайнописью. — Никифор протянул дочери пожелтевший лист.

Марья взяла тайнопись и внимательно всмотрелась в нее.

— У тебя всегда была очень хорошая память, ты должна до утра все запомнить.

Марья вернула лист и невозмутимо сказала:

— Продолжай, батюшка, я уже все запомнила.

— Ты уверена? — пристально взглянул на нее Никифор.

— Да.

— Отлично. Тогда послушай, как ею пользоваться. Если тебе необходимо отправить секретное послание, а секретными являются все послания, касающиеся дел Братства, ты берешь обычный лист хорошей бумаги и обыкновенными чернилами, простым гусиным пером пишешь, например, так:

Никифору Любичу, королевскому бобровнику в Горвале

С радостью сообщаю, что партия ваших бобровых шкурок очень хорошо пошла на здешнем рынке. Сообщите, есть ли возможность получить от вас еще одну партию таких же.

— Старайся писать это письмо так, чтобы между строчками были широкие промежутки. Закончив письмо, поставь этими же чернилами маленький крестик в верхнем правом углу письма. Это будет знаком, по которому получатель поймет, что настоящее письмо написано тайнописью Х. Теперь возьми молоко и тонкой беличьей кисточкой — вот тебе три таких — обыкновенным молоком напиши между строк того письма настоящее, тайное. Дай ему хорошенько высохнуть и отправляй.

— Кому, откуда и о чем я должна отправлять тайные письма?

— Сейчас дойдем и до этого.

Никифор взял другой, свернутый в трубку документ и развернул.

— Посмотри. Сможешь прочесть?

— Да это же по-волошски… Погоди-погоди… Господи… мамочка моя…

— Да, это документ подтверждает, что Маричка была дочерью князя Михая Чоаре, который погиб на моих глазах во время турецкого набега, в том же бою был тяжело ранен и я, а Маричка выходила меня, укрыв от турок в горной пещере.

— Зачем ты даешь его мне, батюшка?

— Затем, что завтра на рассвете ты отправишься в Валахию.

— В Валахию??

— Да, на родину твоей матери. Я получил письмо от Симона Черного, брата Десятой Заповеди и члена Высшей Рады, который находится сейчас при дворе волошского господаря или по-нашему короля Стефана. Симон просит срочно отправить тебя к нему для того, чтобы ты стала придворной и ближайшей подругой юной принцессы Елены, дочери Стефана. Симон возлагает на принцессу большие надежды и хочет окружить ее верными и надежными друзьями, братьями и сестрами по вере. Туда уже прибыл еще один наш молодой брат, который служит при Симоне толмачом.

— Значит, для этого ты отправил меня учится языку к старой волошанке?

— Нет, Марьюшка, тогда я еще ничего не знал. Но я всегда думал, что ты должна знать язык своей матери, и случай для учебы, как мне показалось, выдался подходящий.

— Спасибо тебе, батюшка, — Марья поцеловала руку отца. — Я готова ехать, но как же ты останешься здесь один?

— Что ж делать, — дети вырастают и должны жить своей жизнью. Со мной остаются и слуги, и мои верные боброловы и, наконец, Трофим с Черного озера, который будет теперь навещать меня чаще. А ты иди и собирайся в дорогу. Поедешь на санях, а с тобой поедут Бориска и его братья — все не только хорошие боброловы но и опытные воины. Они проводят тебя до самой Валахии, а там тебя встретят люди Симона.

— Тот самый Бориска, который служил когда-то князю Семену, а потом…

— Да-да, тот самый…

— Ну что ж, пойду собираться…

Никифор смотрел вслед дочери, пока она не скрылась в своей горнице, потом сунул в рот свежую травинку и, набросив на плечи шубу, заковылял к выходу.

У двери он взял ковш и наклонился над бадьей, чтобы зачерпнуть воды.

Глядя на свое отражение в качающемся водяном круге, Никифор увидел, что с левой стороны у виска появилась новая седая прядь.

… На рассвете следующего утра кибитка в сопровождении четырех всадников покинула деревню Горваль и направилась к выезду на большую дорогу.

Проезжая невдалеке от замка, возвышающегося на берегу Березины, Марья окинула прощальным взглядом это мрачноватое строение, с которым у нее было связано столько воспоминаний, и в ту минуту она не знала и знать не могла, что больше никогда уже не увидит Горвальского замка, но не потому, что никогда сюда не вернется, — она вернется — но к этому времени замок будет снесен с лица земли и не останется от него ни одного камешка…