Ромуальдас Неймантас - По следам солнечного камня Страница 37

Она была такой красивой, что ее строгий профиль, тонкие губы, грациозная талия — весь ее образ как бы врезался в память! Рука, украшенная браслетами со священными змеями, свидетельствовала о высоком родстве этой женщины и приковывала взгляд.

— Моя Незнакомка, — благоговейно промолвил центурион, — прости своего раба, что вчера не пришел… Я принес тебе подарок…

Центурион развернул пакет, который взял из дому, и положил у ног Незнакомки цветок лотоса, рядом с уже увядшими цветами, которые он, видимо, приносил раньше.

Огонь факела заколебался. Айстису показалось, что Незнакомка подняла брови. Что бы это могло значить? Может, она отнеслась одобрительно к старанию своего поклонника из далекого будущего… Впервые Айстису пришла в голову мысль, что прошлое и настоящее неотделимо…

Пробыв некоторое время в овальном зале, на балу у Незнакомки, они пустились дальше и вскоре оказались на холме, с вершины которого открывалась панорама Долины. Куда ни глянь, везде разрушенные ветром и солнцем скалы из бело-серо-коричневого песчаника! За день их цвет меняется: на заре они розово-золотые, в полдень — светло-коричневые, сонные от жары, под вечер на черном фоне возникают пурпурные силуэты… Такими Айстис видел скалы с горба верблюда, со своей лошади. Скалы невысоки — восемьсот, иногда тысячу пядей, но оставляют неизгладимое впечатление, намного большее, чем горы, которые он увидел на земле Номеды. Может быть, это происходит потому, что здесь похоронено много великих правителей древней страны, а может быть, потому, что эта долина олицетворяет сам покой…

Вдалеке Айстис заметил двух гигантов, восседавших на больших креслах. Гиганты, как и их кресла, были сложены из песчаника.

Айстис прикинул, что высота статуй не меньше шестидесяти пядей.

— Это фараоны? — спросил он центуриона.

— Их называют колоссами Мемнона. Когда-то они охраняли вход в храм, руины которого там, за ними… Никто не смеет к ним приблизиться. На заре они воют, как волки! Видимо, эти великаны каннибалы. Они требуют человеческого мяса, которого давно не получают[84].

На следующий день центурион и его молодой гость отправились в большие храмы на другой стороне реки. Днем вода в реке казалась темно-синей, а ночью — почти черной.

Стражники перевезли их па плоскодонной лодке. Взобравшись с помощью солдат на крутой берег, центурион повел Айстиса через убогую деревню из глиняных домиков без окон и дверей, приказав дубинками разогнать любопытных ребятишек.

— Фивы. — Центурион обвел деревню рукой и добавил: — Туземцы называют это место по-своему — Уасет. Они говорят, что когда-то здесь была их столица, украшенная большим храмом главному богу… Мы идем к этому храму.

— Какого бога они почитали? — спросил Айстис.

— Об этом знает только великий Юпитер! Один чумазый туземец, который мне приносит рыбу, назвал его Амоном Ра, богом Солнца.

Они шли тропинкой, по обе стороны которой стояли не то львы, не то бараны. Прямо напротив показалась огромная каменная обезьяна с лунным серпом на голове.

Центурион издали обошел ее, поругивая:

— И это страшилище называется богом культуры! Таким эти дикари представляли себе бога письма…

За обезьяной оказался большой двор, окруженный высокими колоннами. Они напоминали тростник, растущий у берега, но были куда выше и толще! Чтобы увидеть вершину колонны, Айстису пришлось запрокинуть голову.

Посреди колонного двора блистало небольшое прямоугольное озеро. Его охранял каменный скарабей, ростом с собаку, на высоком постаменте.

Солнце грело все жарче. Центурион не выдержал:

— Если хочешь, можешь оставаться, под вечер за тобой приплывут гребцы, а я не могу…

Так и порешили. Центурион отправился обратно в свой домик, а юноша остался бродить по руинам храма богу Солнца.

Вскоре он вышел к четырехугольному столбу, рисунок которого видел у Номеды, и вспомнил его название — обелиск. Столб высотой более ста пядей уходил в небо. Его верх, покрытый золотом или медью, ослепительно сверкал.

Айстис удивился: каких усилий потребовалось людям, чтобы выдолбить такую глыбу! Он потрогал пальцем обелиск. Это не песчаник! Ну и тяжело же, наверное, было обрабатывать этот материал…[85]

Из дворика вокруг белого обелиска Айстис перешел в каменный лес прекрасных колонн, которые как бы качались на ветру, будто деревья. Так и повеяло родными краями…

За лесом из колонн оказался большой двор, посреди которого возвышалась сужающаяся кверху башня. Айстис не знал, что увидел своими глазами священный пилон, с высоты которого жрецы Древнего Египта на протяжении тысячелетия провозглашали праздник Солнца. В день праздника на это поле выбегали тысячи самых красивых девушек страны и дарили свой танец богам…

…Ранним утром, когда восходящее солнце придало пустыне розовую окраску, три высокие подводы, покрытые белым полотном, направились на север. Богатства царских могил повезли в Вечный город. Сначала их доставят на побережье, а оттуда они поплывут в Рим.

Деревянные колеса скрипели, стучали но ухабам. Погонщики длинными прутьями подгоняли волов, группа всадников, сопровождающих подводы, весело переговаривалась.

Все были довольны. После долгой службы среди развалин вырваться в большой город, каким уже в то время была Александрия, — прекрасное развлечение!

Айстис ехал следом за первой подводой, с жадностью наблюдая за картинами жизни, открывающимися перед ним. Оба берега реки были покрыты блестящим черным илом. Эта плодородная земля была разбита на небольшие участки. На них копошились дочерна загорелые люди с мотыгами в руках. Разжиженная земля напоминала кашу — столько в ней было воды! Видимо, иначе нельзя: под жгучим солнцем все выгорит. Айстис с самого Карфагена не видел дождя. Центурион говорил, что около реки дождей вообще не бывает. На солнце сверкали ручейки, разделяющие поля. Похоже, эту воду земледельцы берут из реки… Айстис обрадовался, поняв, что рассудил верно, когда увидел мужчину, который брал из реки воду большим кожаным мешком и сливал ее в наклонный лоток.

Налево и направо вверх от долины простирались пески. Они то сужали долину, то давали ей возможность раскинуться во всю ширь, какую только можно было окинуть взглядом.

Слева пустыня была более ровной, а справа она складками уходила ввысь. Чем дальше от поста центуриона, тем гуще река была покрыта тростником. В воде всюду попадались цветы, напоминающие водяные лилии.

Кое-где на участках виднелись колодцы. Земледельцы извлекали из них воду, сами вращая колесо, вытягивающее канат, или с помощью волов.

Живительная влага стекала в деревянные лотки, а по ним — на крошечные поля, словно по маленьким акведукам.

— Давно уже наблюдаю за вами, — обратился к Айстису незнакомый ему смуглый юноша. Он подъехал на лошади и казался чуть старше Айстиса. — Вы тот таинственный чужестранец?

— Почему таинственный? — Айстис обрадовался собеседнику в долгом путешествии. Видимо, это центурион постарался.

— Меня зовут Такемт…

Молодые люди кивнули друг другу.

— Вам, вероятно, многое известно об этой стране?

Такемт внимательно оглядел Айстиса:

— Этот край — моя родина… Он похож на лотос. Его стебель — река, опоясанная зеленью, а цветок — дельта, на котором и расположена Александрия… Несколько лепестков, которые упали недалеко от стебля справа и слева, — это оазисы, клочки земли, пригодные для жизни. Там вода, растут деревья… На восток и на запад от реки — пески. Река течет с юга, из каких краев — никто не знает… Путешественники добирались только до места, где сливаются две реки — белая и синяя… Река, как морская волна, то поднимается, то опять возвращается в свое русло. Самая большая вода начинается, когда на небосклоне появляется звезда Сириус, иначе — Собака богини Исиды, Сотис. В этот день с незапамятных времен празднуется великий Праздник вод.

— И теперь?

— Безусловно.

— Несмотря на то, что страной правят другие?

— Что им до нас! Правителям нужны только наши богатства.

Такемт замолк, наверное не желая разбирать с иноземцем тяготы своего народа.

— Давно ли у реки проживают люди? — поинтересовался Айстис, глядя на работающих в поле.

Такемт прикоснулся рукой к своим глазам, ушам, устам:

— Я еще молодой писарь. Мне не все известно. Более сведущие рассказывают, что люди поселились здесь вместе с рекой… Боги ее сотворили, чтобы людям было где жить. А было это очень давно… И еще рассказывают, что с тех пор страной правили более двухсот великих сыновей бога Солнца. Каждый правил по сроку, равному человеческой жизни, а то и дольше.

— О ваших богах я впервые услышал на севере Римской империи, но там знают только о богине Исиде. Она и есть выше всех?