Ромуальдас Неймантас - По следам солнечного камня Страница 38

— О ваших богах я впервые услышал на севере Римской империи, но там знают только о богине Исиде. Она и есть выше всех?

— Исида очень сильная богиня. Но она господствует только в Дельте, поэтому и называется богиней Дельты, хотя ее признают и в верховьях реки. Но больше, чем Исиду, у нас почитают ее мужа Осириса, который, по обычаю, должен был быть ее братом. Рассказывают, что в древности Осириса предательски убил его брат Сет — бог пустыни, тело разрубил на куски и разбросал по всей стране. Жена-сестра Осириса, Исида, после долгих поисков нашла и собрала куски тела Осириса, оживила его и родила от него сына — бога воздуха Гора, который одолел Сета… Мы ежегодно празднуем день смерти и воскресение Осириса. Праздник длится восемнадцать дней и включает в себя ритуальную пахоту, посев, а также обряды с фигурой Осириса, сделанной из земли и зерна.

— Очень интересно! — не сдержался Айстис. — На моей родине тоже отмечают похожие праздники, знаменующие начало весенних работ на поле. А какие еще боги правят этой землей?

— Богов очень много. Каждый город почитает своих. Например, с давних пор в Мемфисе главным считается бог-творец Птах, изображаемый в виде быка. В Гелиополисе царствует Ра, бог Солнца, рожденный своим отцом — первобытным хаосом Нун. Позже Ра из этого хаоса создал всех богов, а из своих слез — людей. В южных номах утверждают, что людей создал на гончарном круге бог Хнум, рожденный у первых порогов, на острове Элефантины.

— В долине царей, в захоронениях, я видел богов, нарисованных в виде животных, птиц. Как это объяснить?

— Объяснить несложно, если знать, что уже в доисторические времена люди, обосновавшиеся у реки, почитали животных и птиц. Поэтому сокол олицетворяет бога Гора, богиню Бастед изображают с кошачьей головой, бога письма, разума Тота — с головой птицы чибиса, бога потусторонней жизни Анубиса — с собачьей головой, бога воды Собека — с головой крокодила… Богиня войны Сохмет известна нам с головой львицы, а богиня неба Хатор — с головой коровы… На юге страны почитали богиню гармонии Мут, ее изображают так: две соединенные меж собой руки, поднятые вверх. Богиня покоя предстает перед нами в лике змеи, охраняющей покой в Долине царей…

Такемт замолчал и знаком дал понять, что больше не желает продолжать разговор на эту тему. Айстис повиновался его воле и прекратил расспросы, но ненадолго, ему очень хотелось как можно больше узнать о стране, в которую его забросили боги.

— Я живу далеко на севере, — начал он, — где не так жарко, но зато много воды, зелени. Там шумят леса и дубравы, много разных цветов. Скажи, как твои предки выжили на этой полоске земли, ведь ее ежеминутно надо поливать водой из реки?

— А что им оставалось делать? Пришлось учиться жить так, чтобы грозный Сет, бог пустыни, не мог свить гнездо там, где живут люди… Сначала так научились жить смотрители жизни — жрецы, потом они веками учили других.

— Я слышал, что жрецы — сердце вашей родины…

— Мой дед и отец принадлежали этой касте, и сам я тоже посвящен в жрецы, поэтому могу подтвердить, что знания накоплены огромные! Мы — люди дела, и в первую очередь интересовались, что может быть полезно в каждодневной жизни…

Такемт задумался, о чем еще можно рассказать своему пытливому спутнику. О том, что уже предки предков умели не только считать, делить, умножать, но и знали геометрию, могли вычислять площадь усеченной пирамиды, знали отношение окружности к диаметру? Правда, цифры писали иначе. Черточка означала единицу, полуокружность — десятку, вьющаяся веревка — сотню, цветок лотоса — тысячу, поднятые руки, меж которых виднелась пирамида, — миллион… Может быть, попутчику будет интересно узнать, что древние астрономы создали точный календарь, где год делится на двенадцать месяцев по тридцать дней каждый? Лишние пять дней считали праздничными и не включали ни в один месяц. А может, рассказать о чудесных врачах, которые умели делать глазные операции? Ведь известно, что уже во времена фараона Рамзеса II, когда ослеп их король, врачей приглашали в страну хеттов.

Подумав, Такемт и рассказал обо всем этом своему спутнику, добавив, что древние египтяне были великолепные ремесленники — гончары, кожевники, ювелиры, кузнецы, создавшие множество шедевров искусства…

— Как вы сами называете свою родину? — поинтересовался Айстис.

В ответ Такемт поднял руки вверх и произнес:

— Та-Мери… это значит: «милая, обработанная земля». Или Кемет — «черная земля», в противовес необработанной, пустынной…

— А что значит «Египет»?

— Современное название придумали греки, услышав старое имя столицы — Хутка Птах, которое произносилось как «Хукупта»…

— Какое имя у этой реки?

— Итеру, — сказал Такемт. — В переводе это и будет «река». Других рек кругом не было, поэтому и наименования для нее не требовалось. Сейчас реку зовут Нил. Это имя также придумали греки. Но старые жители продолжают называть реку Итеру, или Хапи, как зовут бога реки…

Такемт помолчал, затем с гордостью произнес:

— Много, ой как много тайн хранит земля моих отцов!

Айстису очень захотелось услышать об этих тайнах.

— Центурион говорил, что никто не в состоянии прочесть ваши древние письмена…[86]

Такемт не согласился:

— Он и большинство других не умеют читать. Это правда. Однако мы, люди родом из этих мест, умеем. Тайну письма сохранили потомки жрецов, чьи деды и деды дедов не только читали письмена, но и сами создавали их…[87] И не только письмо, но и науку.

Айстис попросил рассказать, что представляет собой это письмо.

Такемт достал из сумки черную прямоугольную дощечку и белым продолговатым камешком ловко начертал на ней небольшой домик и рядом две ноги.

— Я написал: «Выйдем из дома». Если бы я изобразил ноги в сторону дома, надпись обозначала бы: «Войдемте в дом». Другие знаки тоже взяты из природы, из нашего окружения. Они связаны с жизнью наших предков, отображают их жизненную среду, порядки, обычаи, верования. Вот смотрите. — Такемт достал папирус и указал на полоску, испещренную знаками: — В письменах — вся красота природы! Люди трудятся, птицы расправляют крылья. Ты как бы восхищаешься растениями, слышишь голоса животных. Боги величаво восседают на престолах… Взгляните на этого ребенка с пальчиком во рту, на пленника со связанными руками. Ведь это и есть жизнь! Видите, вон там заяц лег, растянувшись во весь рост, а вот гусь, утка, курица… Здесь, глядите, сова. Она выглядит как живая! Ее серьезное лицо обращено прямо к читателю. Сова означает звук «м». Аист, сгорбившись, ищет добычу, и это изображение обозначает: «искать». Вот опустившаяся передохнуть пчела. Это нарисованное слово произносится: «бить».

— И на нашем языке пчела также будет «бите»[88], — обрадовался Айстис.

— Вот как? — теперь пришла пора удивиться Такемту. — Откуда это родство?

— Не знаю…

Оба помолчали. Первым заговорил Такемт:

— Может быть, наши предки побывали у вас? Я нашел в библиотеке много папирусов с описаниями далеких путешествий…

Уже целую неделю обоз был в пути. Все это время Айстис старался держаться поближе к Такемту. Как много знал этот смуглолицый юноша о своей родине!

За спиной оставались те же пейзажи — деревушки, вылепленные из речного ила, сложенные из глыб песчаника, выдолбленного неподалеку в пустыне. Они простирались вдоль реки, перемежаясь с поселениями побольше, выстроившимися на самой кромке песков. Местные жители жалели отдавать земли, которые можно было обработать, для строительства домов. Айстис удивлялся, как можно жить на песке, где в воздухе кружатся не птицы, а только пыль, где никакой зелени!

И так день за днем — пески, деревушки и река, которая чем дальше, тем становилась шире.

Стали поговаривать о пирамидах, о которых Айстис впервые услышал в Риме…

Тогда был тихий вечер. Солнце садилось красное-красное, как вырезанное из яркой меди. Они с Номедой сидели в садике.

— Знаешь, — сказала она, поправляя свои черные волосы, которые падали на плечи, как ручейки с вершины, — а меня называют египтянкой…

— Почему?

— Может быть, потому, что я очень люблю ту пору, когда заходит солнце… Когда оно соединяет жизнь и смерть, реальную жизнь и смерть, реальную жизнь и счастливую вечность… Говорят, это было очень важно в Древнем Египте.

— Ты похожа на девушек того края, если судить по картинкам, которые мне показала.

— Я еще не все тебе показала… Подожди. — Номеда встала, пошла в глубь дома и вскоре вернулась с роликом папируса. — Подойди сюда.

Девушка развернула папирус, и Айстис ахнул: со старого листка, как живая, глядела на него… его собеседница! Да, она — вылитая Номеда!