Юрий Герман - Рассказы о Дзержинском Страница 38

- Вы мне делаете больно, дураки! Не смейте! Вас все равно всех повесят... Отпустите меня, слышите? Я вам заплачу золотом. Отпустите. Все равно вас перевешают...

- Не соображаешь, чего говоришь, - сказал красноармеец. - Как так повесят? Ты, что ли, повесишь? Какой тип нашелся! Повесят!

Потом женщину вели в ЧК. Красноармеец насупился и молчал. "Хотел ей вежливость оказать, - обиженно думал он, - а она мало того, что шпионка, так еще наскакивает. Повесить! Тип".

Через некоторое время его вызвали к Дзержинскому.

Красноармеец собирался долго и основательно: начистил сапоги, пришил суровой ниткой крючок к шинели и до отказа затянул на себе ремень. И так как он любил порассуждать, то на прощание сказал своим товарищам:

- Надо вид иметь, как следует быть. А то товарищ Дзержинский скажет: "Это что такое за чучело? Разве ж это красноармеец? Это, скорее всего, позор, а не красноармеец!" И вместо беседы получится гауптвахта.

У секретаря он немного подождал и покурил козью ножку, сделанную из махорки, смешанной, для экономии, с вишневым листом. Потом отворилась дверь, и вышел Дзержинский. На нем были высокие болотные сапоги и простое красноармейское обмундирование.

- Проходите в кабинет и садитесь.

Красноармеец вошел в кабинет, сел и снял шлем.

- Я должен объявить вам благодарность, - сказал Дзержинский, - вы раскрыли большой контрреволюционный заговор.

И он внимательно, не отрываясь, поглядел на красноармейца.

"Вот так номер, - подумал красноармеец, - целый заговор". Ему очень захотелось немного порассуждать, но он постеснялся.

- Один из ответственных военных работников, - продолжал Дзержинский, один очень ответственный работник, которому мы доверяли, как своему человеку, изменил нам, продался Юденичу и стал шпионом у врагов Советской власти.

- Безобразие какое, - не сдержавшись, сказал красноармеец, прямо-таки нахальство, я извиняюсь!

И он стал длинно рассуждать о том, что эти шпионы - такие типы, которые еще и веревкой грозятся, и что всех этих шпионов надо вымести нашей советской метлой.

- Да, - едва заметно улыбнувшись, ответил Дзержинский, - вы правы. Так вот, заодно с этим изменником был один старик француз. Вы поймали его дочь. Таким образом, мы ликвидировали заговор. А за вашу помощь большое спасибо вам.

Потом Дзержинский немного поговорил с красноармейцем о его жизни, женат ли он, есть ли у него дети.

- Я молодой, - сказал красноармеец и сконфузился, - у меня жинки нет. Мне всего годов ровно двадцать.

- Действительно, не очень старый, - согласился Дзержинский.

Через несколько минут отворилась дверь, и два красноармейца ввели в кабинет старика с подстриженными белыми усами и в таком высоком воротничке, что старик едва поворачивал голову.

Дзержинский разговаривал с ним довольно долго. Потом старик вдруг поднялся и громко, на весь кабинет, очень сердито сказал:

- Это случай. Вы меня поймали случайно.

- Ошибаетесь, - очень спокойно ответил Дзержинский, - мы поймали вас далеко не случайно. Если бы нас не поддерживали рабочие, крестьяне, красноармейцы, и все трудящиеся, мы бы вас, конечно, не поймали. Но мы, чекисты, опираемся на трудящихся. Каждый наш красноармеец понимает, что такое Чека.

- Это не мое дело, кто у вас что понимает, - перебил старик. - Я говорю о том, что я пойман случайно, то, что я попался, - это чистый случай.

- Неверно, - ответил Дзержинский. - Дочь ваша, действительно, случайно уронила сверток, но красноармеец не случайно заинтересовался им, не случайно побежал за вашей дочерью, не случайно, рискуя жизнью, арестовал ее и не случайно привел в Чека. Верно?

И Дзержинский повернулся к красноармейцу.

- Совершенно верно, товарищ Дзержинский, - сказал красноармеец.

Сердитый старик с трудом повернул голову в высоченном воротничке и тихо спросил:

- Ах, это ты, мерзавец, арестовал мою дочь?

- Попрошу вас мне не тыкать, - ответил красноармеец. - Что дочка, что папаша - один характер. Вас попробуй не арестуй, так вы потом нашего брата целиком и полностью перевешаете! А еще тыкает!

Однажды Ленин и Дзержинский ехали в автомобиле по набережной. Автомобиль осторожно обгонял колонну красноармейцев, идущих на фронт. Полковой оркестр играл марш.

- Посмотрите, Владимир Ильич, - сказал Дзержинский, - посмотрите в стекло назад, поскорее, а то проедем...

- Что такое? - спросил Ленин.

- Вот на правом фланге в первой шеренге идет молодой красноармеец. Видите?

- Этот?

- Он самый.

- Так француз утверждал, что он попался чисто случайно? - усмехнулся Ленин.

- Да, - сказал Дзержинский. - А этот паренек раскрыл заговор. Совсем молодой - небось не брился еще ни разу...

Тут Дзержинский ошибся: как раз сегодня красноармеец побрился. Он шел бритый, в начищенных сапогах, с винтовкой, котелком и вещевым мешком, и, конечно, не знал, что в эту минуту на него смотрят Ленин и Дзержинский.

РАДИ ПРЕКРАСНОЙ ЖИЗНИ

Часть третья

...И все движется вперед: путем печали, страданий, путем борьбы совести, борьбы старого с новым, путем смертей, гибели отдельных жизней... и из этого всего вырастает чудесный цветок радости, счастья, света, тепла и прекрасной жизни.

Ф.Дзержинский. Письма

В ПОДВАЛЕ

Как-то поздней ночью Дзержинский шел домой. Была промозглая осень. Моросило, стоял туман. Возле старого полуразрушенного дома собралась толпа. Дзержинский подошел, послушал разговоры. Из подвала дома доносился глухой сердитый голос, там кто-то бродил, чиркал спичками и ругался.

- Что случилось? - спросил Дзержинский.

- Да вот мальчишка беспризорный, что ли, - сказала женщина в тулупе, залез в подвал да, видно, и заболел тифом. Лежит без сознания, а вынести невозможно. Окна высокие, и дверь завалило. Муженек мой там ходит, ищет выхода...

Дзержинский ушел и через четверть часа вернулся с десятком красноармейцев. Красноармейцы несли ломы, кирки, лопаты, носилки. Отбили штукатурку, разобрали по кирпичу часть стены и залезли в подвал.

Дзержинский влез первым.

Мальчика нашли в дальнем углу. Он был в забытьи и стонал, едва слышно, птичьим голосом. Дзержинский зажег сразу несколько спичек и стал возле мальчика на колени.

- Его крысы изгрызли, - глухо сказал он, - вот руку и плечо тоже. Он заболел, видимо, потерял сознание, а крысы накинулись на него. Посветите мне, я его вынесу.

Он поднял мальчика на руки и, стараясь не споткнуться, бережно понес его к пролому в стене.

Уже светало. По-прежнему возле дома стояла толпа.

Здесь Дзержинский положил мальчика на носилки, красноармейцы подняли носилки и понесли. Дзержинский пошел вслед. Когда красноармейцы и Дзержинский исчезли в дожде и тумане, женщина в тулупе спросила:

- А кто этот, который мальчишку вынес? Худой какой. И лицо серое-серое.

Неизвестный матрос в бескозырке ответил женщине:

- Это Дзержинский, - председатель ВЧК.

А председатель ВЧК Дзержинский тем временем шел за носилками, изредка вытирал мокрое от дождя лицо и покашливал. Домой в эту ночь он опять не попал. Прямо из больницы, куда красноармейцы отнесли мальчика, он вернулся в ЧК, в свой кабинет, и сел за стол работать. До утра он пил кипяток и писал, а утром к нему привели на допрос бывшего лифляндского барона. Этот барон скрыл от Советской власти свой титул, назвался солдатом, и его назначили заведовать продуктовыми складами для госпиталей. Из ненависти к Советской власти лифляндский барон облил всю муку, какая только была на складе, керосином. Раненые и больные красноармейцы остались без хлеба.

- Садитесь, - сказал Дзержинский барону.

Барон сел.

Дзержинский медленно поднял на него глаза.

- Ну, - сказал он негромко, - рассказывайте.

И барон, который до сих пор не сознавался в своем преступлении, вдруг быстро стал говорить. Он говорил и все пытался отвести свои глаза от взгляда Дзержинского, но не мог. Дзержинский смотрел на него в упор, гневно, презрительно и холодно. И было ясно, что под этим взглядом невозможно лгать: все равно не поможет.

Только один раз Дзержинский перебил барона - тогда, когда тот назвал его товарищем.

- Я вам не товарищ, - негромко сказал Дзержинский, и глаза его блеснули.

НАРОДНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

На маленьком полустанке вагон загнали в тупик. Мимо прогромыхал тяжелый состав с красноармейцами. В одной теплушке дверь была открыта, там у железной печки сидели красноармейцы и пели печальную песню.

Дзержинский проводил взглядом состав и медленно пошел по путям.

Вечерело.

Был плохой день - ветреный, с желто-бурыми тучами, с дождем. Беспокойный, тоскливый день. На западе стлался дым: горела панская усадьба. Возле станции росло несколько ветел и берез; там кричали вороны.