Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 3. Князь Велизарий. Страница 4

Не имеет значения, кто командовал во время драки, могу вам рассказать, как развертывались события. Прежде всего, Велизарий незаметно разрезал веревки, связывающие Симеона, своим кинжалом. Солдаты из Каппадохии ничего не заметили — они кончили есть, но продолжали пить, сидя за столом. Потом он знаком показал Иоанну Армянину, чтобы тот был наготове, а сам взял горсть молотого перца, подошел к столу и швырнул жгучий порошок солдатам в лицо, ослепив всех шестерых.

Симеон вскочил и с ревом начал размахивать раскаленным докрасна вертелом, а Андреас и носильщик быстро схватили отобранное у них оружие, стоявшее мирно в углу.

Бандиты из Каппадохии ревели, как разъяренные быки, от боли и бессильной злобы. Им было плохо от выпитого вина. Они были связаны веревкой и ослепли от жгучего перца, кроме того, не переставая чихали. Симеон сильно ударил двоих бандитов по головам раскаленным вертелом. Палеолог не принимал, видимо, участия в потасовке, но четверо бандитов не могли противостоять пятерым нападавшим. Из-под них вытянули табуреты, и они начали барахтаться на полу, а мальчики и рабы стояли над их головами, обнажив мечи и нацелив на них кинжалы.

Симеон принес из конюшни кожаные ремни упряжи и связал бандитов. Он изготавливал седла на продажу и умел вязать всякие сложные узлы. Связывая их, он приговаривал как бы от лица монофизитов:

— Сэр, попытайтесь освободиться от этого логического положения.

Или добавлял:

— Этот текст крепко связывает вашу совесть, не так ли?

Бандиты начали жаловаться.

— Ради Христа, добрые люди, дайте нам тряпицу и воды, иначе мы ослепнем от огненного порошка.

Но Симеон громким голосом начал петь гимн Серафимов. Он исполнял его в монофизитском стиле (нередко из-за этого происходили скандалы, драки и кровопролитие во многих христианских церквах). Когда все бандиты были крепко связаны, Симеон заявил, что Христос приказал ему простить врагов, и начал осторожно промывать им воспаленные глаза, приговаривая:

— Во имя единосущного Христа!

Бандиты его благодарили.

Узнав у Велизария, что тот заранее спланировал нападение, Симеон повернулся к Палеологу и сказал:

— Мне казалось, что произошло чудо, и меня почему-то это не очень сильно изумило. Мне кажется, я был похож на пророка Валаама, когда тот вдруг услышал, как его осел поминает Господа.[13] Потому что такие вещи иногда происходят во имя Господа нашего, и человек не должен удивляться чуду — что осел начинает разговаривать или что хлебами, которыми можно накормить лишь двенадцать человек, оказывается возможным накормить пять тысяч человек, и после остается еще много.[14] Хотя обычно ослы только орут, и люди умирают от голода, когда у них кончается хлеб.

— В одном случае Бог являет нам необычные чудеса, а в другом — природа подчиняется выбранному Богом пути и поведению для людей и животных. Но меня все равно поражают подобные чудеса, какие свершились сегодня, ведь природа действует без всякой помощи или подсказки. Если этот мальчик доживет до зрелых лет, он станет первоклассным полководцем, потому что у него есть шесть необходимых качеств военачальника: терпение, мужество, изобретательность, он умеет контролировать силы, сочетает разное оружие во время атаки и хорошо рассчитывает время решающего удара. Уж я-то в этом разбираюсь, потому что участвовал в персидских войнах и видел хороших и плохих военачальников.

Палеолог ответил ему:

— Но если к вышеперечисленным качествам не прибавится скромность, то он не станет никем.

Это было мудрое замечание относительно седьмого качества хорошего полководца.

Бандиты слопали зайца и большую часть хлеба. Но в седельных сумах оставались сухари и немного колбасы, поэтому Велизарий и его друзья утолили голод. Они решили, что оставаться на постоялом дворе опасно, потому что могут послать за помощью к Иоанну. Они привязали бандитов к лошадям, связали лошадей по две, их повели Симеон и рабы Велизария. Когда началась драка, старуха убежала из дома, а вернувшись увидела, что строптивых бандитов укротили, чему она очень обрадовалась. Она, видно, решила, что это все было сделано ради нее. Палеолог щедро заплатил ей за вино.

Велизарий ехал впереди вместе с Палеологом, а Иоанн Армянин замыкал процессию. На рассвете они отдохнули в лесу, где один из бандитов умер от раны в голове. Другие бандиты, не переставая, ругались и проклинали всех и вся, но освободиться и не пытались. Днем они доехали до Адрианополя без всяких приключений, и так Симеон передал пленных судье. Жители города были поражены, увидев живого Симеона — полицейские сообщили, что его взяли в плен.

Бандитов поместили в тюрьму и держали там до тех пор, пока Иоанн Каппадохия не выкупил их. Их нельзя было обвинить в убийстве, а только в том, что они украли тушеного зайца. Было неясно, намеревались ли они выполнить приказ Иоанна и убить Симеона. Иоанн прислал гонца с вестью, что он вполне удовлетворен тем, что Симеона, который нарушил границы частной территории, схватили и связали, ничего другого он и не собирался с ним делать.

Судья не стал ни в чем обвинять Иоанна, потому что боялся разозлить крупных землевладельцев. Он прекрасно понимал, что Иоанн никогда не позволит наказать его слуг. Но обвинение было не совсем простым, и тогда порешили слуг Иоанна освободить, а Иоанн потихоньку заплатил половину долга, в двести фунтов золота, что составляло более четырнадцати тысяч золотых монет. Таким образом, честь Иоанна была сохранена, а жители города спаслись от разорения. Иоанн Каппадохиец отличался злобным, агрессивным нравом еще в юные годы, а позже стал командиром императорской гвардии и генералом, и причинил Велизарию множество бед.

Велизарий, Иоанн Армянин, Палеолог и их рабы отправились к дому дядюшки Велизария Модеста. Дорогу указал им Симеон, знавший достопочтенного Модеста. Дом располагался за городом, возле ручья, в котором водилась форель, и вокруг росло множество деревьев. Велизарий, наконец, предстал перед дядюшкой. Он был высоким, худым и мирным человеком, любившим литературу. Мальчик отдал ему остатки перца. Модест приветствовал Велизария, Иоанна Армянина и Палеолога. Они стали разговаривать на латыни, и Модест, услышав историю сражения, заметил:

— Хорошо, племянник, молодец! Ты все обдумал заранее, как это сделал бы настоящий римлянин! Например, Марий, Метеллус и Муммиус. Но в твоей латыни проскальзывает множество варварских словечек и выражений, и ты их произносишь хрипя, как будто африканский носорог хрюкает. Эти звуки раздражают мои уши. Следует от них избавиться, научиться элегантному языку Цицерона и Цезаря. Мой друг Мальтус, в чью школу ты отправишься, к счастью, ученый муж, обладающий хорошим вкусом. Он тебе объяснит разницу между хорошей латынью благородных язычников и грубой латынью неграмотных монахов.

Если пышную речь Модеста перевести на обычный и всем понятный язык, именно так все звучало. Но Модест никогда не изъяснялся просто. Он всегда старался употреблять литературные аллюзии, парадоксы, метафоры или все это вместе. Поэтому Велизарий его с трудом понимал. Я не стану повторять литературные изыски, срывавшиеся с его губ, потому что смысл его слов от этого не менялся. Дело в том, что греческий язык очень гибок, и на нем легко употреблять метафоры, и он хорошо передает юмор, но что касается латыни, то здесь следует быть более осторожным. Как говорится в одной пословице: «Звучит фальцет мужчины, подражающего женщинам».

Школа Мальтуса располагалась в центре Адрианополя. Она не напоминала монашескую школу, где давалось ограниченное образование и учеников держали на хлебе и воде Святого Писания. Хлеб очень хорош, тоже самое можно сказать о воде. Но недостаток питания, к которому привычен заключенный или бедный крестьянин, может породить духовный голод учеников. Они легко прослеживают генеалогическое древо еврейского царя Давида до Потопа, а потом и дальше до самого Адама, не сделав ни одной ошибки, и могут повторить целые главы Апостольских Посланий святого Павла и воспроизводить их свободно, будто это поэмы. Но в некоторых аспектах они совершенно необразованны.

Когда я был со своей госпожой Антониной в Равенне в Италии, я встретил епископа, который хлопал ушами при упоминании Энея, героя Трои, и того, как он предал королеву Дидону из Карфагена.[15] Бог меня простит, потому что я не считаю себя ученым человеком. Я — просто слуга, и мое образование состояло в том, что я прислушивался к разговорам ученых людей. Но мне стало неудобно, когда невежество епископа было обнаружено явно. Он вообще не понял, о чем говорила моя госпожа.

— Эней? — повторил он. — Эней? Я очень хорошо знаю все тексты Апостолов, но могу вас уверить, сестра во Христе, что там вы не найдете об этом упоминания и даже в подробных комментариях не говорится о том, что благочестивый Эней из Лидды, кого апостол Петр излечил от паралича, хотя он пролежал в постели восемь лет, потом посещал королеву Дидону в Карфагене и к тому же еще и предал ее.[16]