Роберт Святополк-Мирский - Заговор князей Страница 40

— Ты, в самом деле, собираешься покинуть Угру?

— Да и как можно скорее, — отрезал Богадур.

— А как же броды?

— Какие броды Саид? Ты видел эту женщину?

— Что ты имеешь в виду?

— Мы уходим и на границе прощаемся с Левашом, а затем… Затем мы выждем несколько дней, перейдем Угру далеко отсюда, зайдем с тыла и захватим Медведевку!

— Но зачем?

— Ты еще не понял? Я хочу эту женщину! И я ее возьму!

— Но твой отец…

Богадур молниеносно выхватил из-за пояса нож и, схватив Саида за голову, прижал к его горлу так, что брызнула из пореза кровь.

— Молчи, пес! Я ваш хозяин! И все, что я прикажу, вы должны выполнять!

— Да-да, конечно, мой повелитель! Как прикажешь… Только что ты ответишь великому хану, если он обвинит тебя…

— Что я отвечу? Я отвечу просто: ты послал меня на разведку? Послал. Я не хотел войны, но московиты напали на меня и убили моих воинов! Я должен был отомстить? Должен! Я захватил и сжег их поселок — мужчин убил, женщин взял в плен — все по правилам, как на войне! А на войне виновных не бывает!

Глава четвертая

РУБЛЬ КНЯЗЯ ПАТРИКЕЕВА

Выйдя от Патрикеева, Филипп первым делом решил разузнать, где содержат Василя, и, не долго думая, обратился с этим вопросом к Ларе Орехову. Ларя, не видя в том никакого секрета, сообщил, что Медведев находится под стражей в башне городской стены слева от входа.

Филипп немедленно отправился туда.

Оставив Данилку с лошадьми в стороне, Филипп попытался выяснить что-нибудь у стражника, охраняющего вход в башню, однако тот оказался крайне неразговорчивым — он категорически отказался о чем-либо разговаривать, со всеми вопросами отправлял к Патрикееву, а, увидев настойчивость Филиппа, пригрозил, что немедля вызовет стражу и тогда Филипп сам попадет в эту башню.

Вспомнив о прошлогоднем приключении в Москве, когда они оба с Василием попали в темницу, Филипп решил, что будет разумнее хоть одному из них оставаться на свободе и, вежливо попрощавшись с угрюмым охранником, уже собирался отойти, но в этот момент тяжелая дверь медленно открылась, толкаемая изнутри слабой ручкой. Девочка-подросток с пустой корзиной в руках вышла из двери, и при виде ее лицо угрюмого стражника сразу посветлело. Девочка поблагодарила стражника, сунув ему монетку в руку и, мельком глянув на Филиппа, сразу отвернула от него лицо.

Что-то настолько знакомое было в этом лице, что Филипп остолбенел, глядя девочке вслед. Он видел, как, проходя мимо Данилки, стоящего поодаль с лошадьми, она что-то шепнула ему и быстро скрылась за углом, а Данилка, как и Филипп застыл неподвижно, изумленно разинув рот.

Филипп подошел к нему и шепотом спросил:

— Что это за девчонка? Такое знакомое лицо… Что она тебе сказала?

— Она сказала «Жду Филиппа за углом» — прошептал Данилка, — И правда, личность знакомая…

— Пошли, только спокойно, не привлекай внимания стражника, — сказал Филипп.

Они, не торопясь, сели на лошадей, медленным шагом доехали до угла и повернули.

Девочки за углом не было.

— Что за чертовщина! — воскликнул Филипп и ударил себя по лбу. — Ба! Это вовсе не девчонка! Йоххо! Клянусь тарпаном — это же…

— Тише, Филипп Алексеевич, сюда, во двор! — шепнул Алеша, выглянув из-за выломанных ворот.

Они въехали в опустевший двор сожженного и разграбленного дома какого-то новгородского заговорщика.

Филипп спрыгнул на землю и чуть не задавил Алешу в объятиях.

— Как же я сразу не сообразил! — Но ты неузнаваем. Откуда взял такой наряд?

— Одна купеческая дочь одолжила, — улыбнулся Алеша и рассказал обо всем, что произошло с ним, Ивашкой и Медведевым, закончив последними событиями: — Ивашке уже лучше, Любаша за ним ходит, и еще хорошо, что Василий Иванович бальзам свой оставил — от него рана прямо на глазах заживает. Ну а я, как только хозяин не вернулся, сразу к Патрикееву пошел, ну, не к самому, конечно, — кто меня пустит, — просто, к шатру его. Там я узнал, куда Василия Ивановича посадили, и стал за башней наблюдать. Весь первый день вокруг вертелся и очень много разных интересных разговоров услышал. Во-первых, я узнал, что в одном помещении с Медведевым сидит богатый новгородец. Он — рьяный сторонник Москвы и великого князя, а попал туда случайно — выпив не в меру на радостях от прихода московской власти, он, не разобравшись, учинил драку с каким-то московитом, который оказался приятелем начальника московской стражи; вот его схватили и посадили по навету побитого. Но все уверены, что как только великий князь освободится от срочных дел и узнает об этом, новгородца сразу выпустят. Во-вторых, оказалось, что у этого стражника, с которым вы сейчас разговаривали, дома три дочки осталось. Он их очень любит и страшно по ним скучает. В-третьих, стража жаловалась на недостаток продуктов, мол, кормят плохо, все голодные, потому даже ту еду, что для узников предназначена, они отнимают и сами едят, хотя она очень плохая. Ну, я и решил воспользоваться всеми этими сведениями, чтобы добраться до Василия Ивановича, переговорить с ним, а если надо будет — организовать побег.

— Да ты что? — поразился Филипп, — И ты с ним виделся?

— Конечно. Только что. И вчера тоже.

— Как он там? Говори! Как его вызволить?!

— Обождите, Филипп Алексеевич! Можно я все по порядку расскажу?

— Да-да, конечно, продолжай!

— Так вот. Купец Манин так благодарен Василию Ивановичу за то, что тот спас ему не только жизнь, но и дочь, и дом, что готов сделать для него буквально все. У него полно денег и отменной еды. И вот я придумал следующий план. Я явился к охраннику в одежде Любаши, которая меня еще попудрила и порумянила, как это девицы делают, с двумя корзинами самой лучшей еды и кучей серебряных монет. Я представился охраннику дочерью того новгородца, что сидит с Медведевым, дал ему денег и целую корзину еды для того, чтобы он пропустил меня покормить моего бедного батюшку. Я сказал примерно так: «Если бы у вас, дядечка, была своя доченька, вы бы знали, как она вас любит, и вы бы меня пропустили к моему бедному батюшке, который попал сюда случайно, его со дня на день выпустят, но я боюсь, что он до того умрет тут у вас от голода, да и вы сами-то голодаете, а я вам кое-что вкусненькое принесла». Он чуть не заплакал, вспомнив своих дочек, взял деньги и корзину с едой, а вторую обыскав, и еще половину забрав себе, разрешил мне передать еду и даже вызвал другого стражника, который повел меня прямо в темницу. Когда я бросился бедному новгородцу на шею с криком «Здравствуйте, батюшка», тот совершенно растерялся, потому что дочек у него никогда не было, только сыновья и те уже взрослые. Даже Василий Иванович меня сразу не признал! В общем, чуть позже изголодавшийся купец охотно согласился признать меня дочкой, лишь бы я носил им еду каждый день. Василий Иванович тоже не остался голодным, и мы обо всем переговорили. Самое главное это то, что появилась надежда — Василию Ивановичу не придется бежать, обрекая себя и всех нас на неведомое будущее, — он может выйти с честью и достойно, если докажет, что не был повинен в гибели людей сотника Дубины, а что это они начали первыми и, несмотря на предупреждения, принудили его к бою.

— Замечательно! — Воскликнул Филипп, — Я был уверен, что он этого не сделал! Впрочем, даже если б даже и сделал, все равно был бы прав, — уж я-то его знаю! Так чего мы ждем? Что надо сделать, чтобы это доказать?

— Вот тут-то и кроется загвоздка, — вздохнул Алеша. — Дело вот в чем. Дубина поначалу думал, что все десятеро его людей убиты, но Василий Иванович сказал мне, что один убежал и описал его внешность. Дубина подтвердил, что такой человек состоял в том десятке, звали его Влас Большихин, и он после атаки не вернулся, а потому сотник думал, что Влас тоже погиб, хотя тело его не было найдено. Значит, выходит, он дезертировал из войска и сбежал. Но куда? После моих долгих приставаний Дубина, наконец, вспомнил, что у этого Власа еще с прошлогоднего похода была тут знакомая молодая вдовушка, и предположил, что, возможно, у нее он и прячется. Но Дубина ничего не знал о том, где эта вдовушка живет. Весь вчерашний день я расспрашивал воинов из его сотни, не видел ли кто, куда этот Влас ходил. Мне удалось выяснить, что он за кубком пива упоминал какую-то Северную улицу. Вчера вечером я отыскал эту улицу и успел пока узнать, что на ней живут целых три вдовы. Сейчас я снова пойду туда и проверю все три дома. Если бы удалось найти Власа, и он подтвердил бы, кто на кого напал, у Василия Ивановича был бы живой свидетель!

— Молодец, Алеша! — Филипп снова хотел было обнять маленького худенького юношу, но тот отстранился. — Слушай, поехали вместе, мы поможем тебе искать!

— Нет-нет, Филипп Алексеич, вы слишком большой человек и сразу бросаетесь в глаза! Не забывайте, что если Влас дезертировал из войска, то он от всех будет прятаться! Я пойду туда в этом наряде — думаю, мне одному будет легче все разузнать! А завтра в полдень давайте встретимся на этом самом месте и я вам все расскажу!