Елена Степанян - Царский выбор Страница 40

Прозоровский.Благодарю тебя, князь-батюшка, за то что ты мне все это сказал, не стал свои мысли утаивать.

Князь Симеон.Ты меня спросил — я тебе отвечал правду. Ты уже взрослый, давно уже взрослый. — Сейчас каждый, кто чем-то недоволен, винит во всем Бориса Ивановича. Но только глупец полагать может, что Морозов всю эту огромную страну держит в своих двух руках. Подлинная власть у тех, кто владеет землей и мужиками. Князей-бояр кучка малая. А дворян тысячи и тысячи. Кто бы ни оказался на Борисовом месте, ему придется всегда им угождать.

Прозоровский.Я это понимаю, батюшка. Все понимаю. (Делает паузу.)Хочу тебя еще об одном спросить. (Замолкает в нерешительности, ходит по комнате.)Государь наш… ведь у него никого нет… Дети когда еще появятся… Братьев нет… У отца его тоже братьев не осталось. Если вдруг. Ведь все под Богом ходим. Кто тогда царствовать будет?

Князь Симеон.Мы все, конечно, на Божью милость уповаем, но такой вопрос не ты первый задаешь. Я считаю, чтоб не было ни смут, ни раздоров, кого царевна Ирина своим мужем назовет, тот и должен царствовать. И я знаю, что другие князья тоже так думают.

Прозоровский(убитым голосом).Ну тогда всё!

Князь Симеон.Что всё?

Прозоровский(беря себя в руки).Ты мне всё сказал, князь-батюшка. — Я пойду, с твоего дозволения, мне к царской свадьбе готовиться надо.

13. Усадьба Прозоровских

— У Трофима. Трофим потчует Афанасия за небольшим столом.

Трофим.Ну, как тебе голландский ром, царский дядюшка?

Афанасий.Не смейся надо мной, Трофим.

Я царскому забору и двоюродным плетнем быть не хочу. Знал бы ты, как мне тошно, что у меня на сердце творится. — И ведь не я один в эту свадьбу не верю, есть и другие, я ведь не слепой.

Трофим.Бог с тобой, Петрович! Кто же осмелится открыто!..

Афанасий.Почти не скрываются! — Вот давеча моя старуха спохватилась и крик подняла — почему ты, Афанасий Петрович, дочерей своих и зятьев не зовешь на царскую свадьбу? Ну, я ее заткнул, как смог. А теперь смотри: царский свадебный чин до мелочей прописан. Всю невестину родню давным-давно должны были пересчитать, переписать. Где этот список? Я, что ли, должен его составлять? Сватью свою ярославскую туда вносить, бабушку из Углича?

Трофим.Да, ты в этих делах разбираешься. Мне бы и в голову не пришло.

Афанасий.Я даже удивляюсь Морозову. Выходит, он до того разъярился, что даже приличий соблюсти не может. Ивана с Евдокией что ни день к царскому столу зовут, но он ведь с Иваном ни единым словом не перемолвился, ни разу. Зато Стрешневы, его кровные враги, уже пир закатывают в честь родителей будущей царицы, своей новой племянницы. И к Пушкину они приезжали, и другие ездят. И всё Морозовские супротивники. Ты понимаешь, что это значит?

Трофим.Петрович, успокойся. Ты себя уморишь. Положись на Божью волю, на Божью помощь. И думай о хорошем.

Афанасий.Я уже вижу Божью помощь. Когда Василий сказал, что Михайло Андрея призывает, я аж заплакал от благодарности. Я ведь за Андрея больше всего боюсь. Он мне всех дороже. Если бы не Фимка, я бы просто счастлив был.

Трофим.Да, а ведь уже многие размечтались. Вот государь взрослеет, вот выйдет, наконец, из-под Морозовской опеки. — Но я вот что тебе скажу. Ежели бы какие добрые перемены намечались, друзья наши (кивает в сторону маленькой дверцы),которых нам Бог послал, знали бы наперед. И скрывать бы от нас не стали. — А я примечаю, они последнее время ходить стали еще с большим бережением, чем раньше. — Они ведь за себя не боятся. Они боятся за таких, как мы. А это значит, что ни правды, ни добра в государстве Московском не прибавится.

Афанасий.Я Васю просил, чтоб он поговорил обо мне с Михайлой. Очень мне надо. Может, будет мне такое счастье. — Но девонька бедная! Одна в этом логове. Чужую бы пожалел, а она на моих глазах, на моих руках росла.

Трофим наливает ему и себе. Афанасий выпивает свой стакан залпом. Трофим отхлебывает.

В доме Прозоровских.

Князь Сергий направляется к выходу, к нему подбегает молодой слуга.

Слуга.Князь Сергий Симеоныч, так приводить мне сапожника? Или сам к нему пойдешь?

Прозоровский.Не знаю, там посмотрим.

Слуга.Куда еще смотреть? Ведь времени в обрез.

Свадьба царская уже назначена. Ну хочешь, старые сапоги подновим? Но ведь подсмотрит кто-нибудь и государю доложит: вот, мол, князь Прозоровский в старых сапогах на царскую свадьбу явился.

Прозоровский(с невеселым смехом).Это уж точно.

Непременно кто-нибудь подсмотрит и доложит. Ладно, зайду к нему прямо сегодня.

У Трофима.

Афанасий и Трофим закусывают. Дверь отворяется, входит Прозоровский.

Прозоровский.У тебя гости, Трофим Игнатьевич! (Взаимные приветствия.)Поздравляю тебя, Афанасий Петрович! Ты теперь царский родич.

Афанасий(смущенно).До сих пор опомниться не можем.

Трофим.Да, уж такое счастье привалило.

Афанасий.Привалило, привалило. Как бы не придавило.

Трофим.Садись с нами, Сергий Симеонович. У меня тут рыбка знатная, наливка сливовая, какую ты так любишь.

Прозоровский.Благодарю тебя, Трофим Игнатьич. У меня ведь должность такая — есть и пить, когда предложат. Дай хоть у тебя отдохну.

Трофим и Афанасий испуганно переглядываются. Прозоровский прохаживается по комнате.

Прозоровский.Афанасий Петрович! Ты ведь у нас все знаешь. Правда ли, что был такой князь, который добровольно в монахи постригся?

Афанасий(с большим удовольствием).Ты, наверное, имеешь в виду Вассиана Патрикеева? (Прозоровский кивает.)Про него многие думают, что он по своей воле постригся. Это потому что он был великой веры муж и великой праведности. И премудрый Нил Сорский его своим преемником соделал. Но все это случилось потом. А постригли его все же насильно.

Прозоровский(рассеянно).За что?

Афанасий.Это было при Иоанне Третьем. В царской семье шла большая распря. А Вассиан, он в миру был Василий, он вместе с отцом своим не на той стороне оказался. То есть на той, что была права, но не на той, что победила. Сначала им обоим головы рубить хотели, но потом заменили монастырем.

Трофим и князь не слушают Афанасия. Князь рассеян, а Трофим в беспокойстве за ним наблюдает.

Афанасий.Ну, старший Патрикеев просто свое отсиживал, как в заключении. А Вассиан подвизался в делах веры и прославился. Но вообще, ежели кто к праведности стремится, вовсе не обязательно идти в монастырь. Апостол Петр, к примеру, монахом не был.

Прозоровский.А из-за чего распря вышла?

Афанасий.Из-за наследования, из-за чего другого? У нас так всегда — брат брата уничтожить готов, ежели.

Прозоровский(перебивая).Это не у нас, Афанасий Петрович. Это у них. Разве ты стал бы со своим братом враждовать? — Да я за своего брата жизнь отдам!..

Трофим(желая прекратить этот разговор).Погоди-погоди, князь. Ты мне про другое скажи. Что это ты речь про монастырь завел? Уж не думаешь ли ты сам постригаться?

Прозоровский.А если думаю?

Трофим.А если думаешь, то перестань думать. Выкинь из головы. Ты человек подневольный. Над тобой отец, над тобой государь. Отец тебе не позволит, царь на тебя разгневается. Ты ему об этом даже заикаться не смей. Одним словечком можно себе всю жизнь испортить.

Прозоровский(выпаливает).А что я буду делать, если отец меня захочет силой женить?

Трофим.Почему силой? Симеон Васильич не таков. Он так тебя любит! Да как тебе это в голову могло прийти?

В дверь просовывается голова слуги.

Слуга.Князь-батюшка, сапожник к нам сам заявился. Выйди к нему, будь милостив.

Князь уходит.

Трофим и Афанасий вдвоем.

Трофим.Что это с ним стряслось? Так женитьбы испугался, что в монастырь захотел? В его-то годы! Брат его старший восемнадцати лет женился.

Афанасий.Служба ему при царе опостылела. Что это за служба? Ешь-пей, рта открыть не смей.

Трофим(насмешливо).Иные больными прикидываются.

Афанасий.Иные — простые дворяне, а не царские друзья. Я как в царские родичи попал, мне уже и прикидываться не к чему. Все внутри изболелось.

14. Помещение в подвале Трофимова дома в усадьбе Прозоровских

Под самым потолком — окошко. За окошком совершенно темно. В помещении светло как днем, хотя не горит ни один светильник.