Николай Задонский - Смутная пора Страница 40

– Кто этот старик, дядя? – спросил вошедший в шатер Андрий.

– Казацкий батько… Семен Палий… – чуть слышно отозвался Мазепа.

Андрий отвернулся и, закрыв лицо руками, заплакал…

… А бой еще кипел.

Заметив в центре русской пехоты серые мундиры и полагая, что это полк рекрутов, король послал против них свою гвардию. Но он ошибся. В центре стояли не рекруты, а Новгородский пехотный полк, который стойко защищался.

Однако силы были неравны. Первый батальон новгородцев, не отступив ни шагу назад, погиб в жестокой штыковой схватке. Второй батальон дрогнул.

Шведы начали медленно продвигаться вперед…

Петр, руководивший боем под неприятельским огнем, сразу понял опасность. Поручив Меншикову и Боуэру двинуть с флангов конницу, он помчался к отступающим. Пуля пробила ему шляпу, другая застряла в седле, но он ничего не замечал.

– Ни шагу назад! Отечество требует! – соскочив с коня и задыхаясь от бешенства, закричал он новгородцам.

И, одной рукой схватив тяжелое полковое знамя, высоко поднял его и побежал вперед, увлекая за собой вновь воспрянувших духом стрелков.

– За мной, воины русские! Порадеем за отечество!

– Порадеем за отечество!.. Ур-ра!.. – дружно откликнулись войска, грозной, сокрушительной лавой обрушиваясь на шведов.

Теперь фортуна явно перешла на сторону русских.

Шведы смешались. Карл велел везти себя в самый огонь битвы, но скоро лошади были убиты. Гвардейцы понесли носилки короля на руках. Но и носильщики были перебиты, а ядро раздробило носилки. Король упал.

Думая, что он убит, шведы пришли в окончательное расстройство и в панике побежали.

– Шведы! Шведы! – преодолевая мучительную боль в ноге, поднявшись с земли, в ужасе закричал Карл.

Но его уже никто не слушал. Все бежали, все спасались.

– Наша пехота погибла, ваше величество! Фельдмаршал Реншильд взят в плен! – крикнул, подбегая к королю, генерал Левенгаупт. – Не оставляйте короля в беде, ребята, – обратился он к кучке солдат, окруживших Карла.

Капрал Гиерта посадил короля на свою лошадь.

С небольшой группой офицеров и солдат, случайно избегнув плена, Карл насилу догнал свой обоз, где и пересел в коляску Мазепы.

… К полудню бой окончился.

Полтавское поле густо покрыто трупами. Русские потеряли тысячу триста сорок два человека убитыми и три тысячи двести восемьдесят пять человек ранеными. Шведских трупов насчитано девять тысяч двести тридцать четыре. Победителям досталось сто тридцать семь шведских знамен и штандартов, четыре пушки, масса оружия и снаряжения, более двух миллионов золотых ефимков шведской казны и несколько тысяч пленных. Отслужив благодарственный молебен, Петр с непокрытой головой объехал свои войска, стоявшие в стройных колоннах, затем обратился к ним с речью:

– Здравствуйте, сыны отечества, чада возлюбленные! По?том трудов моих родил я вас; без вас государству, как телу без души, жить невозможно. Вы, имея любовь к богу, к вере православной, к отечеству, славе и ко мне, не щадили живота своего и на тысячу смертей устремлялись небоязненно. Храбрые дела ваши не будут забвенны у потомства!..

Затем в царских шатрах был устроен, пир, на который приглашены знатные пленники – генералы и полковники. Петр, приветливо поздоровавшись с фельдмаршалом Реншильдом, графом Пипером, генералами Шлиппенбахом, Роосом и другими, вернул им шпаги, отдал должное их мужеству.

– Я слышал, господа, – улыбнувшись, продолжал Петр, – что брат мой Карл приглашал вас на сегодня к обеду в шатрах моих, но он не сдержал своего королевского слова… Мы исполним сие за него и приглашаем вас с нами откушать…

Подняв заздравный кубок, он воскликнул:

– Здоровье брата моего Карла и наших учителей!

– Кто же эти учителя, ваше величество? – недоумевая, спросил Реншильд.

– Вы, господа шведы…

– Знатно же вы отблагодарили своих учителей, – заметил фельдмаршал.

Раздался пушечный залп. Загремела музыка. Начался пир.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

I

Принято думать, что полтавский разгром окончательно уничтожил шведскую армию. На самом деле у Карла оставалось почти двадцатитысячное войско, которое на первых порах отступало сравнительно в порядке, пополняясь по дороге свежими шведскими отрядами, стоявшими в ближайших городах и не принимавшими участия в битве.

Но, как обычно бывает после напряженной и острой борьбы, обе стороны – и русские и шведы – испытывали некоторую растерянность. Русские войска остались под Полтавой. Шведов преследовали лишь незначительные отряды генералов Голицына и Боуэра.

Меншиков пировал с царем, его кавалерия лишь на другой день вечером двинулась в погоню за шведами.

А король Карл, потрясенный событиями, окруженный испуганными генералами, даже не позаботился подсчитать свои силы, которые могли еще остановить идущие следом русские отряды.

… День стоял знойный. Войска и огромный обоз двигались медленно по широкой, пыльной дороге.

Сидя в покойной коляске Мазепы, король постепенно приходил в себя. Злоба – первое чувство, охватившее Карла, – утихала. На смену пришел стыд за поражение и бегство, а может быть, и раскаяние в своей излишней самонадеянности.

Карлу невыносимо тяжело было видеть позорное отступление своих войск, еще недавно считавшихся непобедимыми. Стыдясь отвечать на приветствия встречавшихся частей, король отвернулся в сторону Мазепы.

Тот полулежал на подушках, бледный, растерянный. Душевное состояние его было ужасно. Мысль о возможности попасть в руки царя страшила теперь предателя до такой степени, что он потерял обычную сообразительность и самообладание, не мог ничего говорить, казался мертвецом.

– Как ваше мнение, гетман, – спросил Карл, – мы можем еще драться?

Мазепа вздрогнул, приоткрыл глаза, но не повернул головы.

– Скорей… скорей уехать… – прошептал он.

– Бегство покроет нас вечным позором, – нахмурился Карл. – Я предпочитаю погибнуть.

– Могут догнать… схватить… Скорее уехать… – не слушая короля, словно в забытьи, твердил Мазепа.

Карл бросил на него взгляд, полный презрения, и прекратил разговор.

Они проехали уже верст двадцать. Дорога свернула к какому-то редкому лесу. Король приказал остановиться. Подъехали генералы Гилленкрок и Крейц, следом за ними подскакал генерал Левенгаупт, подошел отряд драбантов. В лесу быстро поставили походный шатер, внесли туда короля.

– Где Реншильд? – спросил он, спокойно оглядывая приближенных.

– В плену, ваше величество…

– А граф Пипер?

– В плену.

– А генерал Стакельберг?

– В плену.

– В плену у русских! – воскликнул Карл. – Какая ужасная судьба!.. Ну, генерал, – обратился он к Левенгаупту, – что нам теперь делать?

– Остается поступить так, как я вынужден был поступить под Лесной, – ответил Левенгаупт, – Бросить пушки, снаряжение и уходить быстрей…

– Никогда! – гневно перебил король. – Мы должны сражаться до последней капли крови… Смерть лучше бесславия.

– Я полагаю, – вмешался Гилленкрок, – можно отступить в порядке за Днепр и соединиться с польскими войсками.

– Вы забываете, генерал, – заметил Крейц, – что русские следуют по пятам, а Днепр еще далеко. Кроме того, мы вряд ли сможем переправить весь наш огромный обоз…

– Запорожцы обещают нам в Переволочне несколько паромов и лодки…

– Хорошо, господа, – сказал король. – Я согласен отступить за Днепр, но вся артиллерия и багаж должны оставаться с нами… Мы не отдадим русским ни одной нашей пушки… Если они нападут, будем драться. Прошу вас, господа, привести войска в порядок и не допускать паники.

Через полчаса с распущенными знаменами и барабанным боем перестроившиеся шведские полки с артиллерией и всем обозом тронулись к Переволочне.

Однако на следующий день, выдержав незначительные схватки с передовыми русскими отрядами, шведы поняли, какую помеху представляет для них обоз, и генерал Крейц, без ведома короля, распорядился уничтожить часть тяжелого багажемента, раздав лошадей пехоте.

Теперь отступление шло быстрее, и вечером 29 июня шведы достигли Переволочни.

Но они жестоко ошиблись в своих надеждах. Войска царского полковника Яковлева и казацкого полковника Галагана еще до Полтавской баталии, узнав про измену Кости Гордеенко, ушедшего с частью запорожцев к Мазепе, разорили укрепление Запорожской Сечи, сожгли Переволочню, уничтожили все паромы и лодки. Костя Гордеенко был схвачен и казнен. Большинство обманутых казаков-сечевиков вернулось в русскую армию.

Подойдя к Переволочне, шведы увидели лишь груды развалин. Местность была пустынна. Широкий, быстрый и глубоководный Днепр отрезал беглецам дорогу.

Правда, шведы сумели отыскать на берегу бревна и устроить несколько плотов, но их было мало, и нечего было думать о переправе через реку всего войска. А между тем разъезды уже доносили, что русские близко. Кавалерия Меншикова догоняла неприятеля.