Загадочная пленница Карибов - Серно Вольф Страница 41

Добросовестный штурман, как всегда, оказался на высоте, и чуть погодя на «Альбатрос» был доставлен изрядный кусок полотнища. Когда к вечеру этого дня все наконец-то выглядело готовым к плаванию, Витус собрал свою команду.

— Не буду говорить долго. То, что мы потратили на подготовку не один, а три полных дня, ясно свидетельствует, как непросто будет осуществить наше намерение. Нам потребуются все силы и вся выдержка, чтобы одолеть море. Для этого я принужден установить твердые правила, которые каждый из нас — повторяю, каждый — должен неукоснительно исполнять! — Он обвел взглядом по кругу, с удовлетворением отметив про себя, что все напряженно внимают. — Возражений нет, хорошо. Первое: назначаю мистера О’Могрейна моим заместителем. Одному Богу известно, какие лишения нам придется испытать, и только волей Божьей мы можем остаться живы. Так что, если со мной что-то случится, командование возьмет на себя мистер О’Могрейн. — Витус повернулся к штурману. — Надеюсь, вы согласны?

— Да, кирургик!

— Прекрасно. Значит, это решено. Вторым пунктом стоит продовольственное снабжение. Все присутствующие здесь знают, как неимоверно скуден наш запас пропитания. Помимо двух бочонков с галетами и бобами мы располагаем только «супом путника» капитана Стаута. Но чтобы его заварить, требуется вода, питьевая вода, заметьте, которой у нас опять же всего два небольших бочонка. Поэтому норма выдачи продовольствия будет строго определена с первого дня. Сколько это будет на каждого, я установлю чуть позже. И еще: петух не может быть зарезан. Он наш неприкосновенный запас на крайний случай, если придет время питаться одним крутым бульоном.

Команда согласно закивала.

— Далее: все оружие на борту будет храниться под запором, — Витус указал на шкапчик Стаута, который под кормовой банкой был прочно задраен. — В случае если нам что-то из него понадобится, и только я выдам необходимое лично. Это касается и мушкета, который должен быть восстановлен, на случай если нам потребуется подать сигнал. До сих пор все понятно?

Команда нестройно выразила согласие.

— Тогда перехожу к распределению вахт. Нас на борту восемь мужчин, и все восемь будут нести вахту. Разделимся на две группы. В первую войдут Магистр, Брайд, Бентри и я, вторую составят мистер О’Могрейн, брат Амброзиус, Энано и Фрегглз. Вахты будут меняться каждые четыре часа. Точное время нам отмерят песочные часы. Мисс Феба и мисс Филлис нести вахты не будут, но каждую свободную минуту обязаны высматривать на горизонте корабль. Командиром первой группы являюсь я, второй — О’Могрейн. Двое вахтенных управляют судном, двое других ведут наблюдение: один по правому борту, другой по левому. Те, кто не несет вахту или не занят другими делами, отдыхают. Все понятно?

И снова команда кивнула.

— И еще кое-что: жаровня должна гореть постоянно. У нас достаточно щепы, чтобы позволить себе это. В случае если в поле зрения появится корабль, будем бросать в угли сырую древесину, чтобы подать дымовой сигнал. Поддержание огня в жаровне — в высшей степени ответственное поручение, и я возлагаю его на мисс Фебу и мисс Филлис.

— Само собой, мы сделаем это, кирургик, сделаем, а, Филлис? Это для нас большая честь, а?

— Да, да, честь, — подтвердила Филлис, смутившись от оказанного ей доверия.

— Прекрасно. Ну что ж… — Витус не знал, как высказать последний пункт распоряжений. — Еще вот что… Это касается… э-э… отправления естественных потребностей. Нужда должна справляться сидя на планшире. Надеюсь, все остальные принципиально будут смотреть в другую сторону, когда кто-то облегчается, особенно дамы.

Все покивали с серьезным видом, а Феба разрядила повисшее напряжение, легко и непринужденно пошутив:

— Ну и забавно же мы будем выглядеть! Как куры на насесте. Да уж! Но мы справимся, а, джентльмены?

Мужчины смущенно кивнули, а Витус улыбнулся в полной тишине. Да уж! Феба на борту была настоящим товарищем, никогда не подведет!

— Гомер в своей «Одиссее» говорит о розоперстой Эос, и когда я смотрю на восток, наконец-то понимаю, что он имел в виду.

Голос Магистра прозвучал почти благоговейно, когда несколькими часами позже он близоруко щурил глаза навстречу просыпающемуся утру. Неистовство быстро меняющихся розовых сполохов на небе заставило побледнеть ночные звезды, а море плескалось, точно расплавленная бронза. Маленький ученый широко раскинул руки и продекламировал:

— …и так далее. Ну ладно! — Магистр расправил платье и ткнул пальцем в свои покоробившиеся от морской соли башмаки. — Боюсь, мои подошвы несколько уступают по блеску.

Витус, стоявший рядом с ним, тепло улыбнулся:

— А ты и не царский сын. Но как подумаю об Одиссее, что он двадцать лет провел в пути, то был бы страшно рад, если б нам потребовалось двадцать дней.

— Знаешь что, есть прекрасное латинское выражение: «Portes fortuna adiuvat!» Что значит: «Отважному улыбается счастье!»

Амброзиус обстоятельно откашлялся и подошел к мачте, где вытянулся перед распятием во весь свой впечатляющий рост. Не спеша он осенил себя крестным знамением — жест, который мгновенно преобразил его. Палубный матрос Амброзиус снова стал монахом-проповедником.

— Pax vobiscum[27], возлюбленные дети мои! Это утро в своем совершенстве — знамение Господне, что несомненно, и я вижу, как будто Он, всемогущий пастор, Своей благой десницей возжигает этот свет, усмиряет эти волны и повелевает попутному ветру веять ровно настолько, чтобы мы, Его заблудшие овцы, уверенно шли на запад, к великой цели…

Целый час Амброзиус вещал в таком духе. Он возблагодарил Господа за все, что выпало на их долю: за высоты и глубины пережитого, особо за те тяжелые часы, которые были не чем иным, как испытанием. Испытанием, которому Он подверг их и в котором каждый из них должен был показать, как силен он в своей вере. Амброзиус многократно помянул, что предает всех, плывущих под этим парусом, Его воле и милости. Не забыл вознести молитву и за заблудшие души пиратов. И под конец, сложив ладони, пропел из псалмов Давидовых:

Ввиду отсутствия кропильницы Амброзиус взял деревянную чашу с малыми каплями питьевой воды, совершил над ней молитву освящения, запустил в нее пальцы, сложенные щепотью, и окропил команду и шлюпку:

— Да будут благословенны люди и корабль, который этих людей несет! — И снова осенил всех крестом.

Феба с шумом выдохнула:

— Ух ты, ну и отличная проповедь вышла, отец! Отличная проповедь, такая… такая торжественная! Скажи, Филлис?

— Да, да, торжественная, — отозвалась Филлис.

Слово взял Витус:

— Спасибо, отец Амброзиус. А теперь поднимаем парус! Как и положено, вахту принимает мистер О’Могрейн со своей командой. — Он начал перелезать на буг «Альбатроса». — Все за мной на нос!

Пока Фрегглз с помощью Амброзиуса и Коротышки ставил парус, а О’Могрейн перенимал румпель, взгляд Витуса был обращен назад, к останкам «Галанта». Постепенно расстояние между ними увеличивалось. Витуса охватила печаль. Пусть галеон являл собой сейчас только обломок горы или гору обломков, состоящую из балок, досок и планок, но все-таки одним своим присутствием он много значил для всей команды. Он был им чем-то вроде родного дома, последним связующим звеном с доброй старой Англией. Теперь со всех сторон их окружало только открытое море, даже последние плавающие обломки исчезли из виду.