Загадочная пленница Карибов - Серно Вольф Страница 42

Витус заставил себя отвернуться и смотреть вперед. Вперед, в безбрежную морскую даль.

Двадцать часов спустя Витус и его команда несли утреннюю вахту с четырех до восьми часов. Первые пятьдесят миль лежали позади, по крайней мере, так оценивал О’Могрейн, который свои часы отдыха использовал для того, чтобы немного поболтать с Витусом. Они сидели перед кормовой банкой, по правому и левому борту, между ними Бентри держал румпель. Штурман изъяснялся в своей обычной мягкой манере:

— Нам повезло, кирургик: течение и ветер в этих широтах имеют направление с востока на запад, поэтому мы идем почти сами по себе в район Карибов.

Витус энергично кивнул и почувствовал, что шишка на голове все еще дает о себе знать. Но ночью он снимал повязку, наложенную Фебой. Ему хотелось открыть к больному месту доступ воздуха, и вдобавок он надеялся, что прохладный обтекающий воздушный поток поспособствует заживлению.

— Так следует ожидать, что мы сможем сохранить эту скорость, мистер О’Могрейн? Тогда за сколько дней доберемся до берегов Вест-Индии?

Штурман улыбнулся:

— При всем моем желании, кирургик, не могу дать вам ответ… Эй, Бентри, не отвлекайся на наш разговор! Ты берешь слишком на юг, слышишь? Для чего у тебя перед носом компас?.. Простите, так вот, ответ трудно дать, потому что я не знаю нашей долготы или, выражаясь проще, не знаю, где мы находимся с нашим «Альбатросом». Само собой разумеется, где-то между Африкой и Америкой, но вот где точно — это вопрос! Досконально определить градус долготы невозможно, а объяснить почему, еще сложнее…

Витус добродушно махнул рукой:

— А вы попробуйте, штурман! Мы с Магистром в позапрошлом году имели счастье познакомиться с одним испанским навигатором, который был истинным знатоком своего дела. Тот человек очень наглядно представил нам все трудности своего дела.

Он бросил взгляд вперед, где маленький ученый сидел на корточках у мачты, погруженный в собственные раздумья:

— Так, Магистр?

— А?

— Помнишь Мануэля Фернандеса? Золото был, а не штурман!

— Да-да, наверное. — Магистр прищурил глаза и взглянул в его сторону не слишком радостно.

Из-за близорукости от него было мало толку в роли впередсмотрящего. И заботу о парусе нес на себе Брайд. Тот хоть и был всего лишь плотником, понимал в этом куда больше его. Так что Магистру не оставалось ничего другого, как вычерпывать со дна лодки просачивающуюся воду деревянной бадьей, тяжеленной, с ободами и обитым железом днищем, — невеселая работенка.

— А чего ты вдруг вспомнил Фернандеса?

— Да так. Не бери в голову и не расстраивайся, что ничего другого пока не можешь делать. — Витус снова обратился к штурману. — А на какой широте мы находимся, мистер О’Могрейн?

— Примерно градусов пятнадцать севернее экватора, по крайней мере, были на ней, когда на нас напало это пиратское отродье. А как далеко отнесло обломок «Галанта» и нас с ним на юг или на запад, знает только Матерь Божья. Если прикинуть на глазок, чтобы дать вам хоть какое-то представление о нашей долготе, мы находимся где-то на полторы морские мили восточнее Антильских островов. При таких благоприятных условиях, как сейчас, нам потребуется… тысячу пятьсот разделить на пятьдесят… примерно дней тридцать до Карибского бассейна. Но не хочу вводить в заблуждение ни вас, ни других. Плавание может продлиться и в два раза дольше.

— Этого я и боялся!

Витус размышлял о пайке, который каждый из команды получал на день. Он был так мал, что не мог бы насытить и ребенка. И тем не менее Витус положил его из расчета тридцати пяти суток пути. Если обстоятельства будут складываться удачно, провианта должно хватить, хоть и в обрез. Хуже обстояло дело с водой. Собственными запасами им не обойтись. Оставалось только молить о дожде и надеяться, что удастся сколько-то собрать навесом из парусины. В противном случае…

— Скажите, мистер О’Могрейн, а часто ли бывают дожди в этих широтах?

— Весь вопрос в том, что вы понимаете под «часто». Одно могу сказать наверняка: пару раз обязательно будет дождь. А может быть, даже и чаще… и сильнее, чем нам понравится… Святая Дева Мария! Бентри, ты снова берешь слишком на юг! Смотри на компас! Извините, кирургик, что беру на себя ваши капитанские полномочия.

— Все верно. Вы имеете право.

Витус рассердился на себя, что сам не проследил должным образом. Но ведь это детская забава — держать правильный курс! Брайд вмонтировал вертикально в банку перед кормовой банкой устойчивый четырехгранный стержень, а к его верхнему концу прикрепил хорошо обозреваемый компас. Под ним располагались песочные часы, которые старший вахтенный должен был переворачивать каждые тридцать минут.

— Бентри, тебе просто нужно быть внимательнее. Все время помни, что у румпеля ты несешь ответственность за десять человеческих жизней. Малейшее отклонение от курса может занести нас на сотни миль от цели.

Бентри поджал губы и не мигая уставился вперед. В конце концов он процедил сквозь зубы:

— Ладно, сэр.

Ответ был неподобающим. Слишком неподобающим, даже если принять во внимание, что «Альбатрос» не настоящий парусник, а Витус не настоящий капитан. У него уже вертелся на языке резкий ответ, но, чуть поразмыслив, Витус промолчал. Он не хотел раздоров, по крайней мере в начале плавания.

Его взгляд критически окинул лодку и унесся вдаль. Что она? Жалкая скорлупка на безграничной глади океана, до смешного маленькая, уязвимая и перегруженная людьми!

«Альбатрос» насчитывал двадцать пять футов в длину — примерно рост четверых дюжих молодцов — и едва ли восемь футов в ширину. Между кормовой и баковой банками — три банки для гребцов. Через среднюю банку для большей устойчивости проходит мачта. На баковой банке стоит клетка с петухом Джеком. Птица выглядит ослабевшей, но у Витуса не хватало духу зарезать бедолагу. Что-то в нем противилось этому.

Между баковой и следующей за ней банками нашли себе прибежище Феба и Филлис — над ними натянут защитный тент, а между ними жаровня на четырех железных ножках, которая поставлена на якорь и надежно закреплена на рыбине. Обе девушки, как и было приказано, внимательно следят, не появится ли с любой из четырех сторон света желанный парус. За ними, растянувшись на банке, храпит Фрегглз.

В узком проеме между ним и мачтовой банкой сидит, скрючившись, на бухте тросов Амброзиус. Но неудобная поза не мешает монаху вести наблюдение за правым бортом, хотя сейчас его время отдыха. То же касается и Коротышки, который делит следующий промежуток между банками с Магистром. Он зорко держит глаз по левому борту. И, наконец, Брайд. Он сидит тут же, у кормовой банки, вплотную к О’Могрейну, и в своих натруженных плотницких кулаках удерживает шкот паруса.

А перед ними, позади, рядом и под ними сложено все, что удалось спасти. Скарб заполонял собой лодку, и Витус страстно желал от чего-либо освободиться, но все было нужно, и более того, кое-чего еще не хватало. В первую очередь ремней. Все ремни пропали во время крушения. И случись «Альбатросу» лишиться мачты, они не смогут идти на веслах. А это значило бы отдать себя на волю волн.

Витус отринул грустные мысли.

— А как велики наши шансы повстречать корабль, мистер О’Могрейн? — переключился он на другую тему.

Штурман горестно покачал головой:

— Минимальны, кирургик. Основные торговые пути проходят много севернее, а в это время года и они не особенно оживленны.

— Не найдется ли для меня какой другой работенки? — неожиданно подал голос Магистр. — А то я чувствую себя таким же полезным, как черный таракан на кухне!

— Отчего же, — ответил О’Могрейн, чуть поразмыслив. — Вас не затруднит соорудить удочку для рыбалки? Вы же сами нашли крючки!

— Go raibh maith agat! Ваша правда, господин штурман! — Виды на новый род деятельности оживили маленького ученого. — Только, боюсь, я один не справлюсь.

У Витуса мгновенно созрела идея:

— Бентри тебе поможет, Магистр. Бентри, вам это дело знакомо? А я возьмусь за румпель.