Тулепберген Каипбергенов - Непонятные Страница 43

— Мухамедкарим, ты мало, видать, драл этого голодранца, этого бесштанного! Вон как разговорился! — рассердился не на шутку Мадреим.

— Эко, хватился! Я давным-давно выгнал этого строптивца! — угрюмо огрызнулся Мухамедкарим.

— Джигиты, спокойно! Не думайте, что хивинцы такие уж глупцы! Что, по-вашему, они нас специально дожидаются? — веско заметил Ерназар-младший. — Алакоз распорядился правильно… Меня другое сейчас беспокоит — не прихватили, не увели ли они вместе с ним Михайлова?

— Нет, нет! Русского Ерназар успел проводить вечером! — сообщила Кумар-аналык.

— Неужели тот мерзавец, что ускакал от нас во время столкновения с казахами, успел обо всем донести хану? — высказал опасение Ерназар-младший.

— Так это или не так, никому из нас неведомо, — возвысил голос Зарлык. — В любом случае нам необходимо собрать налог, отвезти его в Хиву хану и там замолвить за Ерназара словечко.

— Люди! — протолкался вперед Маулен. — Налог, он и есть налог! Надо дать хану большую взятку!

Кругом заволновались, зашумели.

— Не пожалеем денег для Алакоза! Ничего не пожалеем!

Лишь один Мамыт-бий стоял в сторонке молча, с достоинством, ожидая, когда он сможет бросить в эту реку слов свое словечко. Кумар-аналык поглядывала с тревогой на Мамыта: ничего доброго не ждала она от человека, которому ее сын перебежал в любви дорожку… Мамыт молчал, молчал, ждал, ждал, терпел, терпел, а потом вдруг рявкнул, да так громко и веско, что шум и крики моментально прекратились:

— Бии, каракалпакские соколы! Мы полны благих намерений! Все до единого. В народе говорят: делая добро, не останавливайся на полпути! Давайте мы так и поступим — денег побольше соберем! Часть их потратим на новую юрту для Ерназара; взгляните, как эта обветшала! Пусть Алакоза дожидается новехонькая юрта!..

— Верно, верно, вот молодец! Вот голова! Додумался! — заволновались соколы.

Бии хранили молчание, бросая друг на друга испытующие, пронизывающие взгляды. Кумар-аналык лихорадочно соображала: нет ли какого-нибудь подвоха в словах Мамыта? Не почувствовали ли чего недоброго в них близкие люди? Нет, вроде бы все восприняли радостно их и спокойно, как должное. И все же на душе у нее было смутно: «Хорошо, если в нем самом не затаилась, не свернулась лютая змея ревности! Хотя, с другой стороны, оба уже давно обзавелись семьями, детьми, остепенились!»

— Люди! — прижала к груди руки Кумар-аналык. — Спасибо вам! За заботу вашу, за желание пособить нам! Вернется Ерназар — это и будет для, нас главным нашим богатством. И наша старенькая юрта будет для него опять что ясное небо над головой! Свобода — она для моего сына дороже самой богатой юрты!

Генжемурат сосредоточенно размышлял над тем, кому поручить сбор денег, а главное — кто осмелится преподнести их хану.

— Степняки, кто будет собирать и вручать деньги?.. Тут нужны люди, подходящие для такого случая, соответствующие… По-моему, с этим хорошо справятся Са-ипназар-бий и Мамыт-бий.

— Джигиты! — вскричал Артык. — Пусть не держат на меня обиду Саипназар и Мамыт, но я бы предложил еще Фазыла: его в Хиве уважают.

— К тем, кто собирает деньги, надо подключить еще Маулена и Шонкы — оба быстрые, шустрые! — завопил кто-то.

— Ну и умники! — поднял кулак Векторе. — Да это равносильно тому, чтобы доверить деньги ворам!

От Векторе отмахнулись как от назойливой мухи, а Зарлык, как бы продолжая вслух невеселые свои думы, вымолвил:

— Лучше всего будет, если к хану обратится Кара-кум-ишан.

Соколы дружно одобрили, поддержали Зарлыка, а Маулен-желтый добавил с несвойственной ему серьезностью:

— Друзья мои, есть две мудрости, одинаковые для всех времен. «Деньги заставляют плясать всякого» — одна. Вторая: «Золото сбивает с пути истинного даже ангела». Тащите деньги, раскошеливайтесь, и мы освободим Алакоза! А теперь на нас лежит еще одна обязанность — надо предать земле тело Сержанбая.

Толпа возле дома Алакоза стала медленно таять. Остался лишь Генжемурат да несколько наиболее доверенных соколов. К ним он и обратился сразу же:

— Джигиты, имеется еще одна мудрость! Она гласит: «На свете нельзя верить двум существам — хану и змее…» Как мы поступим, если хан не запляшет при виде денег? Если он не внемлет прошению Каракум-ишана?

— Зиндан окружает крепостная стена, она высокая, каменная, — в раздумье произнес Зарлык.

— Генжемурат, у меня и моих друзей ветер свищет в кармане. Нет у нас денег на выкуп нашего палвана. Но мы готовы, если вы позволите, рискнуть и порушить эту каменную стену, — подался вперед Векторе.

— Векторе, не лезь, не высовывайся! — оборвал его Ерназар-младший.

— Тут и без тебя хватает умных людей. Мать, в какую сторону двинулся Михайлов?

Кумар-аналык показала на юго-запад. Ерназар-младший без промедления двинул своего коня в том направлении, остальные последовали за ним.

— Генжеке, ведь не зря же ты столько времени был среди русских, — почти с мольбой сказал Ерназар-младший. — Неужели они не знают способа проломить стену зиндана?

Генжемурат ехал, прикрыв глаза.

— Слыхать-то я о таком слыхал, да что толку!.. — хмыкнул он. — Был у русских великий военачальник Суворов, так его солдаты умели ловко одолевать крепостные стены и врасплох заставать неприятеля.

— Ох как нужен нам Михайлов! Он наверняка научил бы нас одолевать крепостные стены! Вот бы отыскать его! — Зарлыка переполняло нетерпеливое желание скорее приступить к делу.

Случается иногда: человек чего-то страстно, исступленно хочет — и желание его сбывается. Может ли быть что-либо выше, чем радость от исполнения желания?..

На третий день, близ Кунграда, соколы наткнулись на Аннамурата и его джигитов. Среди них находился и Михайлов. Они тут же рассказали ему о беде с Ерназаром.

Все вместе они отправились в тугаи строить стену. Потом ее, эту стену, прозвали в народе «русской стеной»…

25

Дом Саипыазара для каракалпаков превратился в Мекку. К нему тянулись все — имущие и неимущие; каждый нес, что мог: кто нес овцу, кто козу, кто связку сушеных дынь, заготовленных на зиму. Те же, у кого в доме не было даже пиалы риса и фунта масла, бросали у порога Саипназара вязанку дров: каждому хотелось быть причастным к великой народной заботе… Враги Ерназара изнывали от зависти: «До чего же люди глупы, ну овцы, да и только!.. Не родственники, не близкие, а волокут и волокут!..»

Собрано было уже много, но народ все подходил и подходил, и не только каракалпаки. Аул узбеков-шаб-базцев, расположенный на берегу Амударьи, прислал арбу с рисом и двух коров. Туркмены из Куня-Ургенча пожертвовали сорок кувшинов льняного масла и двух коней. Казахи из северного аула пригнали двух одногорбых верблюдов и пятьдесят овец… Такое зримое проявление чистой, бескорыстной дружбы поражало, волновало, умиляло каракалпаков. Однако больше всех удивил их русский рыбак. Он появился в ауле однажды, восседая на арбе.

— Гляньте-ка, русский рыбак! — воскликнул Шонкы.

Из дома важно, неторопливо выплыли Саипназар и Мамыт.

— Вот наш вклад, — русский широким жестом показал на полную арбу. — Принимайте!

— Какой такой вклад?

— От рыбаков Арала. Море нас кормит, как и вас, поэтому можно считать, кормимся мы из одного котла с вами! — Он откашлялся. — В общем, рыбаки мы! Мы прослышали, что знатный ваш джигит впал у хана в немилость и вы средства собираете, чтобы его выкупить. Мы тоже решили внести свой вклад, вот он. Меня послали к вам мои сотоварищи. Осетры здесь да новая джутовая сеть.

— Мы у русских ничего не примем! — замахал руками Саипназар. — Прознает хан или Каракум-ишан, так они все, что мы насобирали, объявят поганым!

— Поганым!.. Я же не свинину привез, а свежую рыбу! Что нам, неизвестно, по-вашему, что мусульмане считают рыбу райским блюдом! Зачем же отказываться от райской пищи! — Рыбак недоуменно пожал плечами. — А сеть новехонькая, крепкая, для вас плели, старались.

Саипназар призадумался — джутовая сеть стоит самое малое столько же, сколько десять коров, а это ой-ей какие денежки!

Рыбак, задав своей лошади сухого клевера, выждал минуту-другую, потом с достоинством и скрытой горячностью сказал:

— И чего сомневаться-то, чего? В заботе одного человека о другом нет плохого. Это не против религии, какая бы она там ни была — мусульманская, православная!.. Это же угодно любому богу — быть добрыми, помогать ближнему!..

Если так… давай разгружай свою арбу, рыбу вон туда бросай, только сам, своими руками! — решился все-таки Саипназар. — А сеть свою положи рядом. Сам поскорее поворачивай обратно!

Рыбак сноровисто разгрузил арбу и без лишних слов отправился восвояси.

…Саипназар, Мамыт, Маулен и Шонкы потеряли покой: рыбацкая сеть приковывала к себе их жадные взоры.