Виталий Полупуднев - Великая Скифия Страница 44

– К оружию, «ястребы»! – орали парни, только что ковавшие железо.

– К обороне! – вторили им древотесы.

– Кровь за кровь! – требовали кожемяки, шорники и горшечные мастера.

Дядька обнимался и плакал от избытка чувств, встречаясь со старейшинами, что прибыли на шум, обтирая руки о фартуки. Они тоже занимались мастерством. Одни пекли хлебы, другие вязали узды, третьи строгали древки для копий.

– О! Это ты, Марсак! – возгласил оружейник, появляясь вместе с сыновьями.

– Здравствуй, Сандак!.. Поклонись сначала князю нашему Фарзою. Он прибыл из-за моря и готов принести жертвы родовым богам.

Четыре сына Сандака явились, вооруженные лучшим оружием, хотя еще не знали, с кем придется иметь дело.

Выслушав Марсака, Сандак задумался.

– Видишь ли, князь, и ты, Марсак, – начал он мягко, – это хорошо, что ты своих признал и не дал в обиду. Увел ребят от кровопролития, спасибо тебе за это. Ты устал с дороги, ехал на поклон царю, а пришлось вмешаться в драку… Ты же знаешь душу «ястребов»! Хотя мы и не пастухи, но и не хлеборобы, а по-прежнему царские сколоты – сайи… Ну, и гордость имеем большую, сердца горячие, а руки крепкие!.. Иногда это хорошо, а порою плохо… Все мы ремесленники и недавно были обласканы царем, заказы от него получили большие. Нам бы сейчас не следовало ссориться с царем. Надо бы уладить дело мирно… Тебя просить будем – замолви словечко перед царем!

– Что ты, Сандак! – побагровел Марсак. – Или тебе железо мозги проело и ум твой рассохся, как старое ведро?.. Четыре человека наших убито. Гориопиф сейчас около царя ужом вьется, чтобы себя оправдать, а нас обвинить. Ребята царскую стражу камнями разогнали… А теперь, князь вновь прибывший, иди скорее, торопись к царю Палаку, неси ему за всех повинную – может быть, простит… А не простит, так голову снимет. Вот это посоветовал!.. Да за такие советы раньше к столбу привязывали. Тебе, я вижу, царские заказы-то глаза застили!

– Правильно! – закричали ближе стоящие. – Не кланяться царю надо, а требовать управы против Гориопифа! «Ястребы» никогда не гнули спину и прощения не просили!

– «Ястребы» еще во времена Атея были вторым родом после царских родичей. И никогда своих князей на расправу не выдавали.

– Все пойдем, – рявкнул высокий парень, вскакивая на помост, на котором лежали трупы убитых, – и мертвых понесем! Пусть царь сам рассудит!

– А не рассудит – пойдем войною на «вепрей»! Со свиньями мы всегда справимся!

– Сдерем с них красные кафтаны!

– Становись по десяткам и сотням!

– Веди нас, князь, к царю! И старики пусть идут около князя, и ты, Сандак!

Старейшины засуетились, поднимали руки, кричали надрываясь:

– Великий царь Палак запретил кровавую месть до окончания войны!

– Поэтому и надо идти к царю за управой! – громогласно вмешался Марсак, показывая на трупы.

Толпа яростно потребовала возмездия.

– Идем к царю! – прогремело несколько сот голосов.

– А кто не согласен, того в колодец головою!

На пыльной дороге, соединяющей предместье с городом, показалось до десятка всадников с пышными султанами на шлемах. Увидя грозную рать, двигающуюся им навстречу, царские воины повернули коней и поспешно ускакали.

– Скажи, Марсак, – склонился к дядьке Фарзой, – зачем мы идем все к царю? Он вышлет против нас тысячу всадников, и они потопчут нас, как траву! Я же совсем не хотел бы быть врагом своего царя. Неужели нельзя сделать все по-иному?

– Эх, мой сын! Ты забыл сколотские обычаи и огорчаешь меня этим. Дело рода – твое дело. Отвернись от него, и «ястребы» перестанут признавать тебя. Куда тогда мы пойдем с тобою? На царскую кухню? А сейчас ты не просто князь родовой, но защитник справедливости! За тобою народ, за тебя обычаи отцов, правда! Сам Палак не посмеет пойти против законов отцов, дедов и прадедов!

– Но царь прогневается на меня за то, что я не поклонился ему ранее.

– Зато ты придешь к нему не один, как иностранный гость, чтобы просить милости и кормления, но во главе своего народа! А за кем народ – за тем и сила. А за кем сила – того и уважают. Нет, князь, это большая удача, что ты явишься к Палаку достойно твоему званию. Отец смотрит на тебя из страны теней и радуется.

2

Пифодор чувствовал себя превосходно. Он сверкал черными глазами и весело скалил зубы. Атмосфера боевой тревоги бодрила его. Вид воинских колонн, на которые разделились «ястребы», приводил его в восторг. Это было целое войско, сплоченное как одна семья и бесстрашное. Ветер подхватывал тучи пыли из-под ног идущих и уносил ее выше городской стены.

Марсак вспомнил о чем-то и забеспокоился. Обернулся к воинам и громко приказал:

– Эй, молодые и быстроногие! А ну вперед, к воротам города, чтобы привратники не успели запереть их!

Не менее двухсот молодых ярых юношей кинулись вперед наперегонки. Ворота были захвачены в последнюю минуту, когда бородатые стражи уже запирали дубовые створки и гремели засовами. Стражники были схвачены и обезоружены. К царю поскакали конные гонцы с вестью, что «ястребы» вступили в Неаполь. По улицам бежали люди с оружием в руках. Это были тоже «ястребы», оказавшиеся в городе или живущие здесь.

Бедняцкий район, где жила Никия, тоже ответил на волнения тем, что выставил несколько сотен крикливых парней, одетых в лохмотья, но падких на беспорядки. Многие думали поживиться кое-чем под общий шум, но были и такие, которые приняли к сердцу обиду маленьких людей, пострадавших от надменного князя и его чванливой челяди.

Неаполь зашумел. Около дворца поспешно строилась царская дружина. Сам Раданфир распоряжался на площади. Однако и речи не возникало о подавлении силой народного выступления, тем более что впереди тысячной толпы несли трупы убитых, которые всем своим истерзанным видом взывали о мщении и приводили народ в неистовое возбуждение. Сколоты шли к своему царю за судом и справедливостью. Это их древнее право, освященное веками. Войско строилось не против народа, но с целью предотвращения побоища между «ястребами» и «вепрями». Конница Гориопифа уже вступила в город через западные ворота, готовая дать отпор притязаниям рода Фарзоя.

Царя окружили близкие ему князья в полном вооружении. Жители города загоняли во дворы скот, прятали детей и торопливо опоясывались мечами.

– «Ястребы» поднялись против «вепрей»…

– Они встретятся перед царевым крыльцом!

– Сеча будет великая!..

Тревожно трубили рога. Улицы опустели, зато на площади волновалось море вооруженного люда, копья стояли чаще, чем речной камыш. Шествие приближалось. Раданфир, хмурясь, прислушивался к отдаленному шуму, напоминающему рев налетающей бури.

Палак был возмущен происшедшим. Его раздражала заносчивость Гориопифа. Но и дерзость «ястребов», их сопротивление дружинникам на улицах города казались ему настоящим бунтом.

Он смотрел из окна на площадь, нервно обрывая кисти на своем поясе. Позвал Раданфира.

– Сколько же всего убитых и раненых? – спросил он с раздражением.

– Сначала конные «вепри» задавили старика из рода «ястреба» по имени Ладак. Потом «ястребы», числом около полусотни, кинулись избивать всадников Гориопифа. Двух сразу же убили дубинками. Князю Гориопифу ушибли плечо и повредили его лошади крестец. Кое-кого ранили стрелами.

– Это все?

– Нет… «Ястребы» потеряли еще трех…

– Кого захватили на площади?

– Сам князь Гориопиф здесь. Он прибыл вместе с родичем – князем Напаком. Конница его сейчас будет на площади… А «ястребов» пока нет ни одного.

– Как? Мои дружинники не смогли перехватать пеших, почти безоружных людей?

– Смогли бы… Но здесь случилось странное. Откуда-то прошел слух, будто приехал из Греции князь Фарзой. Он собрал на площади всех сородичей, занял переулок и дал отпор конным стражам. Их лошади перепугались и повернули назад. А «ястребы» с криком: «Фарзой! Фарзой!» – отступили в свое предместье.

– И князь с ними?

– И князь с ними.

– Это поразительно! – Царь в упор посмотрел на Раданфира. – Это невиданно, мой друг! Мне начинает казаться, что если я заменю свою дружину удальцами из рода «ястребов», то не прогадаю. А?

В словах царя слышались насмешка и сдерживаемый гнев.

– Почтенный жрец всех богов тоже не прогадает! – веско ответил Раданфир, парируя удар.

– Но я недавно принял дары от одного из старейшин этого рода – Сандака и одарил его тоже неплохо!

– Один Сандак не решает дел всего рода. «Ястребы» уже захватили ворота города и идут сюда целым войском.

Палак сморщился. Род «ястреба» не имел князя и управлялся старшинами, влюбленными в старину и мечтающими о возвращении прежних вольностей. Несмотря на бедность большинства, «ястребы» держались независимо, открыто враждовали с богатым родом Гориопифа и увлекали за собою всех, кто был недоволен засилием князей. Царя бесило это. Независимые роды и кичливые князья одинаково оскорбляли царское достоинство. Безликий и безропотный народ и покорные князья – вот чего хотелось царю и чего он никак не мог достигнуть. Палак старался держать «ястребов» в черном теле, пытаясь ослабить их, вытравить их вольный дух, но «ястребы» продолжали славиться удальством, бесстрашием, сплоченностью. Тойлак поддерживал вольнолюбивые устремления «ястребов», конечно, не явно, а под видом общеродовых молений. Среди них он искал опоры в борьбе против всяких новшеств, вводимых царем. Жрец боялся эллинизации Скифии и упадка влияния пилофоров.