Бернард Корнуэлл - Клинок Шарпа Страница 49

Солнце падало на свою алую с золотом подушку, окрашивая поле битвы багрянцем, но обещая дать противникам немного времени – вполне достаточно, чтобы пролить еще крови на и без того тонущую в смраде землю.

Глава 23

Человеку, наблюдающему с холма, битва казалась бы чем-то похожим на бушующее весеннее половодье, захлестывающее обрывистые берега, обычно находящиеся высоко над водой. Поток с запада быстро несся по равнине, пока не ударился о преграду Арапил. Там его направление поменялось: некоторое время казалось, что французский центр, пройдя через маленькую долину, беспрепятственно достигнет города, но две дивизии разбили колонну, и бой откатился назад, мимо Арапил, на юг и восток от Саламанки.

Битва еще не кончилась, но мародеры уже вышли на поле. Жены и дети британцев споро раздевали вражеские трупы – с наступлением темноты они не побрезгуют и своими убитыми, перерезая глотку тем из раненых, кто попытается сопротивляться. Но пока они сосредоточились на французах, а музыканты должны были позаботиться о британцах. Полк Южного Эссекса двигался вслед за Шестой дивизией, но потом получил приказ остановиться, и люди попадали на землю там, где стояли.

Мальчишка-барабанщик с энтузиазмом, свойственным только детям, подвел Шарпу коня – и, за что стрелок был особенно благодарен, вместе с седлом. Рана пульсировала, он устал, но заставил себя благодушно ответить Лерою, Форресту и другим офицерам, которые поддразнивали его из-за того, что он все-таки обзавелся конем. Шарп устал, но не успокоился.

С юга донесся треск мушкетов: сражение еще шло.

Шарп уселся на коня – ее коня. В нескольких шагах от него маленький ребенок пытался стащить кольцо с пальца уже раздетого трупа. Его мать стягивала одежду с другого француза, тут же вспарывая швы. Он крикнула ребенку поторапливаться: вокруг еще много трупов и предостаточно желающих поживиться. Ребенок, одетый лишь в подрезанную юбку матери, ухватил брошенный французский байонет и начал рубить палец. Разоруженных пленников толпой гнали в тыл.

Французы были разбиты – и не просто разбиты, они были полностью побеждены. Они потеряли половину армии; выжившие пытались бежать по лесной дороге на восток. Только арьергард мешал мстительной британской и немецкой кавалерии изрубить беглецов – но кавалерии придется подождать. Разрозненные французы, утратившие всякое понятие о дисциплине, пытались прорваться через рощу пробковых дубов к городку Альба-де-Тормес: битва шла на излучине реки, и единственный мост, который мог переправить французов через реку на восток, к спасению, находился именно там. Многие пытались найти броды, но большинство, таща на себе багаж, пушки, сундуки с деньгами и раненых, двигалось к средневековому мосту в Альба-де-Тормес. Здесь им пришлось остановиться: в городке стоял испанский гарнизон, занявший мост. Французы оказались в ловушке, кавалеристам оставалось лишь выехать поутру и согнать беглецов в сторону Саламанки. Это была великая победа.

Шарп вглядывался сквозь дым, длинными розовыми лентами покрывавший поле боя. Сегодня он должен бы чувствовать воодушевление: все лето они искали битвы, желали ее всем сердцем, но никто не думал, что она будет настолько важной. В этом году они взяли Сьюдад-Родриго, Бадахос, а теперь разбили так называемую Португальскую армию. Но самого Шарпа преследовали неудачи: он охранял маркизу, оказавшуюся врагом, не смог поймать Леру. Француз победил его в бою, отправил в мертвецкую, сломал его клинок – и Шарп жаждал мести. Пока есть человек, способный взять верх над Шарпом, душевная рана будет болеть даже сильнее физической – а Шарп хотел, чтобы боль ушла, до тех пор ему не будет покоя. Страстно желая снова увидеть клигентальский клинок, завладеть им, он тронул эфес своего палаша, как будто это был талисман: тот еще напьется крови.

Солдаты полка Южного Эссекса, сложив оружие в пирамиды, метнулись в селение в поисках мебели или дверей, которые можно было бы пустить на костер. Но Шарп не собирался отдыхать: его ждало дело, хоть он и не знал, как его завершить. Интересно, не идет ли сейчас в Palacio Casares обыск? Можно вернуться в Саламанку, но встретиться с маркизой – ни за что.

Майор Форрест подошел к Шарпу с бутылкой трофейного бренди и задрал голову:

– Выглядите не хуже конного памятника, Шарп. Присоединитесь?

Шарп коротко глянул на юг: там до сих пор поднимался дым, бой еще шел.

– Не возражаете, если я досмотрю до конца, сэр?

– Сколько угодно, – усмехнулся Форрест. – Только берегите себя, не хочется снова вас потерять.

– Постараюсь, сэр, – он пустил коня шагом, дав ему самому выбирать дорогу, огибая раненых. Солнце почти зашло, бледная луна высоко стояла в вечернем небе. В сумерках хорошо видны были вспышки мушкетов французского арьергарда. Собака, скулившая у мертвого тела хозяина, облаяла коня, когда тот подошел слишком близко, и снова вернулась на свой печальный пост.

Шарп был в унынии: он всегда знал, что маркиза не останется с ним. Но ему будет не хватать ее. Печально то, что они обманывали друг друга, но многое еще не было сказано. Еще одно незавершенное дело. Он медленно ехал на грохот пушек.

Последняя французская дивизия заняла небольшой крутой холм, закрывавший дорогу в лес. Высота холма позволяла шести, а кое-где и семи шеренгам стрелять по британцам поверх голов впереди стоящих, и сумерки озаряли выстрелы.

Шестая дивизия, уже разрушившая отчаянные надежды Клозеля, наступала. Они одержали большую победу и считали, что дерзкие шеренги арьергарда должны растаять под их огнем. Началась мушкетная дуэль шеренга на шеренгу: снова скусывались патроны, насыпался порох, щелкали кремни, но французы держались. Они сражались славно и безнадежно, зная, что если бросят все и побегут к дороге, ведущей через лес на запад, их настигнет кавалерия. Их надеждой, их спасением была темнота. Последняя французская дивизия стояла на небольшом крутом холме и терзала Шестую дивизию, отщипывая от него по кусочку: батальоны редели.

Через равнину доползла британская артиллерия, развернувшись на фланге Шестой. Лошадей увели подальше, пушки сняли с передков, рядом выстроили баррикады из красных зарядных ящиков. Шрапнель. Глаза заряжающего бесстрастно обвели французскую шеренгу: с этого расстояния промахнуться невозможно.

Почти каждая пуля, вылетавшая из разрывных жестяных контейнеров, находила цель. Орудия отпрыгивали назад, валил дым, Шарп видел, что французы падают, как спелые колосья под серпом. Но они все еще сражались. Вокруг горела трава, добавляя огня к клубившемуся вокруг дыму, а мушкеты выплевывали его снова и снова. Французы держались за свой клочок земли, мертвые падали вниз по склону, раненые пытались стрелять наравне с остальными. Должно быть, они до ужаса напуганы, думал Шарп: битва проиграна, и вместо того, чтобы маршировать к воротам Португалии, им придется долго отступать вглубь Испании. Но они продолжали бой, проявляя чудеса упорства под градом пуль и картечи. Ценой своих жизней они купят немного времени, за которое их товарищи смогут добраться до моста в Альба-де-Тормес. Но британцы знали, что там их уже ждет испанский гарнизон, готовый довершить разгром.

Этот бой не мог длиться долго, как бы ни храбрились французы. Конец настал, когда с фланга к арьергарду подошла Пятая дивизия, атаковавшая сегодня левое крыло французов рядом с кавалерией. Две британских дивизии сражались с одной французской. Подняв тучи пыли, прибыли новые пушки, их картечь рвалась, вылетая из стволов, и в траве поднялись новые языки пламени, с наступлением ночи отбросившие дрожащие черные тени. В мушкетном огне Шестой дивизии возникла пауза, от роты к роте передали приказ, раздался громкий скрежет байонетов, на семнадцатидюймовых лезвиях мелькнули блики.

– Вперед! – раздался крик британцев, как только на западе, над Португалией погас последний луч света. Шеренга быстрым шагом двинулась на потрепанных французов. Но судьба приберегла напоследок еще один сюрприз.

Шарп услышал за спиной топот копыт и поначалу не обратил на него внимания, но настойчивость одинокого всадника, скакавшего прямо к центру схватки, заставила его обернуться. Кавалерист в синем с серебром мундире и саблей наголо летел на французскую шеренгу. Он кричал, как сумасшедший:

– Подождите! Подождите!

Ближайшая к Шарпу рота услышала этот призыв и остановилась, сержант чуть развел ряды, оставляя брешь. Офицеры кричали на кавалериста, но он, не обращая на них внимания, лишь погонял коня, вонзая шпоры ему в бока. Дерн крупными кусками летел из-под копыт.

– Подождите! Подождите!

Кавалерист влетел в брешь, и французы, перевалив через гребень холма, в ужасе бросились в спасительную темноту леса. Он прокричал им вслед вызов, но они уже растворились во тьме. Всадник резко осадил коня, заставив его встать на дыбы, потом снова погнал на врага, используя саблю в качестве хлыста. Шарп тоже подал коня вперед: в кавалеристе он узнал лорда Спирса.